Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга первая - Лазарчук Андрей Геннадьевич. Страница 35

Алексей отцепился от притащившей его сюда руки и на мгновение повис неподвижно. Он знал о том, что подобные вещи возможны, но никогда не слышал, чтобы кто-то решился сделать это. Но вот – кто-то решился...

Его понесло назад, в первый момент еще медленно, но потом все стремительнее и стремительнее, до полной потери чувства движения, и уже нельзя было видеть под собой то жуткое в своей обыденности скопление серых от грязи голых людей, в полой тишине разыгрывающих какую-то многодневную злую мистерию... видеть было нельзя, но перед глазами все это теперь останется надолго. Быть может, навсегда. И – никому не рассказать, потому что рассказать о таком невозможно...

Потом он понял, что сидит на корточках перед извивающимся очкариком, придавленным к земле осью автомобиля и уже хрипящим. Пена была на его губах, дождь не успевал смывать ее, – и по тому, что Алексей пену эту увидел, было ясно, что обрушившаяся на землю неурочная тьма уходит. Но все равно начинается вечер...

Алексей качнул рычаг домкрата. Автомобиль чуть приподнялся – но перед этим слегка осел, еще больше придавив очкарика, и тот заорал в полную силу – дав понять Алексею, что он чуть было не совершил серьезную ошибку.

Может быть, самую серьезную...

– А теперь, парень, несколько правдивых ответов. Готов?

– О-у-а...

– Что-что? У нас пропал голос?

– Спрашивай...

– Так уже лучше. Кто ты и как сюда попал?

– Я из... Озерска... Звать Вовкой... Хоминым... Сюда... не знаю... по башке дали, и вот...

– А эти?

– Эти... уже здесь... прицепились... вытащи меня, дышать...

– Дышать темно. Ты меня еще не убедил. Почему ты бросился от меня убегать? Там, в пивнушке?

– Тебя же послал этот... мент...

– Черт... Неужели так просто?

– Просто... почему?

– Не твое дело. Значит, вы ограбили кассу...

– Это не я... это они, Япон и Мулька. Я... только за рулем... даже не выходил...

– Ну-ну. Расскажешь это прокурору.

– Какому... прокурору?.. Тут нет... прокуроров...

– Прокуратору. Я оговорился.

– Все равно... слушай, я же вижу – ты не местный... Земляк, да? Неужели ты земляка... сдашь?..

– Еще не решил. Зачем ты мне нужен?

– Я тут... ходы и выходы...

– Я тоже. И что?

– Деньги... в машине...

– Разумеется.

И тут очкарик тоскливо завыл. Алексей с минуту послушал его, потом сказал:

– Так вот, земляк. Я тебя вытащу. Во всех смыслах. За это ты мне поможешь. Надо будет убить одного человека в Озерске. У тебя есть на примете ребята, которые могут это сделать?

– Да... Да! Но... Озерск? Откуда Озерск?

– Озерск здесь неподалеку.

– Не-а... тут ничего...

– А говоришь – ходы и выходы. Ни черта ты не знаешь, земляк. Ладно, подрастешь – поумнеешь. Нука...

Алексей отжал домкрат, машина поднялась. За шкирку, как кота, он выволок очкарика. Того колотила крупная дрожь.

– Ставь колесо.

– Да-да, – засуетился тот. – Слушай, – вдруг выпрямился и – очень тихо: – Ты это правда... про Озерск?

– Правда.

Очкарик сел на корточки, оперся руками о крыло машины и зарыдал.

– Колесо, – напомнил Алексей.

Продолжая рыдать, очкарик принялся отвинчивать запаску. Ключ срывался и ударял его по пальцам, но он продолжал лихорадочно терзать гайки, забыв, что они здесь все с левой резьбой... Было уже почти светло. Дождь сыпался мелкой пылью.

Казалось, сгущается туман.

– Алеша...

Передняя дверь приоткрылась, половинка лица Сани казалась размытой половинкой луны в тревожном небе. Вообще что-то сделалось со светом и цветами: среди средней серости проступали до люминесцентности яркие пятна, причем проступали нелепо и хаотично. Будто начала изнутри светиться земля и сквозь невидимые сбоку прорехи в почве из нее ударяют яркие лучи. Пятна эти переходили с предмета на предмет...

– Алеша!!!

Паника в голосе. Стряхнув наваждение цветных пятен, он шагнул к передней дверце. И с этим шагом будто бы прошел сквозь туманный мираж...

Перед бампером машины стояли три фигуры, комически-страшные. В полтора роста – и словно вылепленные из серого сырого теста. С опущенных пухлых рук стекали медленные тягучие капли.

Почему-то именно эти капли переполнили чашу терпения Сани. Она обхватила руками лицо и страшно завизжала – не закрывая при этом глаз. Теперь она видела отдельные детали, ничего при этом не понимая и не воспринимая ситуацию в целом. Она видела, как тянется к ней громадная многопалая лапа – пальцы ее слипались, будто действительно измазанные липким тестом. Потом лапа исчезла, сменившись какой-то пародией на лицо: безгубый провал рта и выпуклые глаза-шарики – они лопнули один за другим, забрызгав все вокруг прозрачным студнем. Перед машиной было уже пять или шесть фигур. Потом оказалось, что она сидит за рулем. В горле жгло. Машину раскачивало, как лодку, вставшую бортом к волнам. Снова липкая рожа приникла к стеклу, распахнула пасть. В глубине пасти что-то розовое пульсировало и сжималось. Саня уже не кричала просто сидела и смотрела. Алексей сидел рядом – как каменный, стиснув зубы и глядя перед собой.

Потом машина накренилась очень сильно, зависла на миг в таком положении – и со скрежетом легла набок. Саня, цепляясь за какие-то рычаги, сползла по сиденью на Алексея. Теперь перед их лицами были огромные мягкие, оплывающие при каждом шаге ступни чудовищ. Чудовища толпились рядом. Потом затрещала матерчатая крыша...

Алексей схватил Саню, засунул ее вперед, в нишу для ног, сам извернулся так, чтобы прикрыть своим телом. Выставил револьвер.

Несчастный аптекарь в этот момент, наверное, как раз пришел в себя...

Крик его был страшен. Алексей видел, как в полуметре от него идет жесточайшая безнадежная схватка. Руки аптекаря были связаны, он мог только толкаться ногами и кусаться. Но две, потом три лапы уверенно втиснулись в салон машины, как-то сразу заполнили его, и крик оборвался на полузвуке. Алексей видел глаза аптекаря, когда два толстых серых пальца втиснулись в его рот и, наверное, просунулись в гортань и глубже. Потом его потащили наружу. Тело страшно прогнулось назад и вдруг расслабилось после громкого сухого хруста ломающихся костей... И все. Настала тишина.

Сквозь запотевшее стекло Алексей видел, как удаляются и пропадают в тумане липкие монстры. Только один бродил кругами – тот, наверное, которому он выбил глаза... Саня судорожно всхлипывала, пристанывая и что-то бормоча шепотом.