Благородная разбойница - Берк Синнамон. Страница 39

— Ты кончила? Тогда пойдем.

Выходя из ресторана, он весело обнял ее за плечи.

— Есть только настоящее, вот этот самый драгоценный момент, Айвори. И давай наслаждаться им.

Айвори прильнула к нему, но тут они услышали, что кто-то приближается к ним по тропинке.

— Игуаны, — напомнила она. — Мы хотели посмотреть на настоящих живых игуан.

— Верно.

Чейз взял ее за руку, и они пошли по подвесному, мосту, который связывал ресторан с трамвайной остановкой. Как и в первый раз, когда они приехали сюда, Айвори без всякого колебания перешла на другую сторону по качающемуся мосту, висящему над крутым ущельем, и, как и раньше, Чейз восхитился ее храбрости. Они просмотрели справочную книгу курорта, и оказалось, что действительно здесь в зоопарке есть игуаны, но ни на одном уровне нет картинной галереи. Чейз был разочарован этим обстоятельством, но Айвори, похоже, не расстроилась.

Чейз думал, что Айвори немного посмотрит на игуан, потом они пройдутся по зоопарку и, возможно, осмотрят другие уровни, но она настояла на том, чтобы вернуться за альбомом и карандашами. Это, естественно, их немного задержало. Зоопарк занимал целый уровень, и в нем было множество природных зон. Айвори не хотела пропустить ни одного животного и останавливалась у каждого попадавшегося им обзорного окна. Чтобы добраться до места, где находились рептилии, им потребовалось почти два часа.

Змеи никогда не казались Чейзу чересчур привлекательными, и он поскорее повел Айвори к ящерицам. Наконец они завернули за угол и нос к носу столкнулись с игуаной, в упор наблюдающей за утренними посетителями, по крайней мере так казалось. Айвори подошла как можно ближе и заглянула ей прямо в глаза. Смущенная игуана медленно вскарабкалась на удобный сук, избегая такого близкого общения.

— Удивительно, — сказала Айвори, — Я думала, у настоящих игуан гораздо больше индивидуальности.

Чейз показал на вторую игуану, свернувшуюся в контейнере с водой.

— Не обижайся. Может быть, они скрывают свои лучшие стороны от других, а открываются только друг другу, как и мы.

Айвори, похоже, не очень верила в это. Ей не терпелось сделать детальные наброски игуаны, распластавшейся на ветке и она занялась этим, в то время как Чейз любовался Айвори.

— Как ты думаешь, они эмоциональные существа? — спросила она.

Чейз кивнул:

— Дико эмоциональные и страстные, просто они сдерживаются в течение дня, когда зоопарк открыт, чтобы не пугать детей.

— Как это мудро с их стороны.

— Ну конечно. Всякому понятно, стоит только посмотреть на них, что это очень заботливые и внимательные ящерицы. Ты видишь, как они уважают личное пространство друг друга? Мы видели, как львы собираются в эффектные группы, но игуаны никогда так не делают. Они любят свое собственное место и не теснятся все вместе.

Айвори взглянула на него поверх рисунка:

— Ты не мог бы подойти ближе, чтобы мне было лучше слышно, что ты говоришь?

— Конечно.

Чейз был вынужден отойти от игуан, чтобы уступить место семье с двумя шумными близнецами, но их любопытство быстро улеглось, и они ушли.

— Я считаю, что ты невероятно талантлива. Тебе нужно время, чтобы развивать свои способности, и я собираюсь дать тебе такую возможность.

— Дать? — повторила Айвори, подняв брови. — У меня есть своя собственная свобода, чтобы заниматься всем, что мне интересно. И это мое личное право, Чейз. Это не твой подарок.

— Конечно, ты абсолютно права, — тут же признал Чейз. — Я только говорю, что я никогда не буду слишком претендовать на твое время.

Айвори не хотелось пачкать пальцами стекло, но она все-таки подняла руку, чтобы попрощаться с игуанами. Потом повернулась к Чейзу с шутливой улыбкой:

— Это прекрасно, но что ты будешь делать, если я скажу, что я-то как раз собираюсь претендовать на твое время?

Чейз засмеялся, поймал ее в объятия и приподнял в воздух.

— Давай. Я не буду жаловаться. А теперь давай-ка вернемся в лагуну.

Айвори отлично знала, почему он хочет вернуться в коттедж, и ей самой так же не терпелось еще раз испытать то чувство единения, которое давала им любовь. Она закрыла альбом, сложила карандаши и взяла Чейза за руку.

— Как жаль, что они не нашли никаких новых животных на всех планетах, которые мы колонизировали, правда? Я все еще надеюсь услышать о мохнатых слонах или маленьких оранжево-голубых зебрах или еще о чем-нибудь чудесном и странном.

— Слава Богу, что мы не нашли никаких новых живых существ, — возразил Чейз. — Потому что они запросто могли бы оказаться очень неприятными зверями, которые любят человеческое мясо.

— Какая жуткая мысль. Но ведь, конечно, любое самое кровожадное животное можно остановить одним только выстрелом из «астральной пушки».

— Это верно.

Однако сейчас Чейз не хотел говорить ни о каком оружии, и, пока они шли к ближайшей трамвайной остановке, он завел разговор на другие, менее опасные темы. Что его любимая обращается со смертоносным оружием так же легко, как с картами, — это то, о чем ему хотелось думать меньше всего.

Чейз подождал на крыльце, пока Айвори заносила домой свои рисовальные принадлежности, и потом повел ее В свои коттедж.

— Хорошо, если бы играла музыка, — прошептал он между поцелуями, но единственными звуками были до носящийся шум прибоя и смех детей где-то вдалеке.

— Запах благовоний тоже был бы замечательным, — добавила Айвори. — Или запах горящих свечей.

— А как же шампанское? — предложил Чейз, расстегивая куртку.

— Лучше шоколад, — прошептала Айвори ему на ухо.

Чейз подвел итог этому перечислению несколькими такими глубокими поцелуями, что они оба ослабели настолько, что не могли стоять. Они растянулись на кровати и забылись в тех новых ощущениях, которые дарила им любовь, и не думали ни о чем постороннем, что мешало бы им наслаждаться друг другом. Их одежда валялась смятой грудой на полу, и, только совсем раздевшись, Чейз заметил, что оставил дверь открытой. Он соскользнул с кровати, закрыл ее и вернулся к Айвори.

— Извини. Я не хотел быть таким беззастенчивым. Я постараюсь беречь твою репутацию.

«Какая абсурдная мысль», — подумала Айвори, снова обняв его.

— У меня нет никакой репутации; нечего охранять, Чейз. И у тебя ее тоже нет. Я очень ценю это, потому что это значит, что я могу делать все, что мне захочется, не боясь при этом что-то потерять.

Чейз отлично знал, как обычно рассуждают люди преступного мира, а Айвори с самого детства воспитывал настоящий мастер этого дела. Продажа оружия казалась ей просто деловой операцией, не имеющей никакого отношения к морали. Укрывая преступника — а она считала его преступником, — она не испытывала ни малейших угрызений совести. Ее этика как-то причудливо проявлялась лишь в упорном нежелании иметь дело с официальными лицами. Вся ее жизнь заслуживала осуждения, но, как только губы Чейза прильнули к ее губам, для него стало совершенно безразлично, что она делала или думала.

Дневной свет заливал комнату бледно-золотыми лучами. Кончиками пальцев Чейз обвел пышную полноту ее грудей, потом притронулся языком к бледно-розовым соскам. Он провел рукой вдоль ее ребер, потом по впадине ее живота. Ее кожа была такой нежной, что ласкать ее было бесконечным удовольствием.

Ему не хотелось шокировать или пугать ее тем, как он хотел заняться с ней любовью, но он вспомнил ее случайное замечание о том, чему она научилась от девочек Летней Луны. Он подумал, что она, может быть, знает больше его самого, как доставлять удовольствие. Ей не хватало только практического опыта, а он как раз стремился дать его ей, и как можно больше. Он скользил по ее телу, исследуя каждый его желанный изгиб, покрывая его нежными поцелуями, мучая ее и доставляя ей удовольствие, изучая все секреты ее тела, пока не насытился его вкусом.

Он ощутил ее руки на своих плечах, потом почувствовал, как она схватила его за волосы, ведя его, без слов умоляя дать ей больше — а он сам хотел дать ей еще так много. Он так забылся в любви к ней, что ее блаженство стало его собственным, и ее сладкий трепет наслаждения отдавался в его собственном теле. Он присоединился к ней в этом движении, сливая их тела воедино и чувствуя, как глубоко погружается в ее пылающее тело. Она принадлежала ему, только ему, и в каждом биении его сердца звучало ее имя.