Перстень с печаткой - Беркеши Андраш. Страница 4

— Я боюсь за тебя, — прошептала она.

— Значит, любишь.

— Военный трибунал заочно приговорил к смерти за дезертирство Кальмана Борши и еще какого-то парня, по имени Домбаи.

Кальман вздрогнул.

— Откуда ты это знаешь?

— Дядя Игнац показывал мне копию приговора. Тебе и носу нельзя показывать на улицу. Здесь ты в безопасности. Все равно скоро все будет кончено.

— Только до того времени многие погибнут.

— Мы будем жить. У Невеля русские прорвали фронт, немцы бегут.

— Я даже не знаю, где Невель.

— Я тоже. Но наверняка ближе, чем Сталинград.

Они были безмерно счастливы, но для всех в доме это оставалось тайной. Марианна и Кальман соблюдали все, что предписывалось домашним распорядком.

Так прошла зима. А когда весна возвестила о своем пришествии, они уже знали, что жить друг без друга не могут. В один из первых дней марта Марианна сообщила Кальману, что вечером к ним придут в гости дядя Игнац и Аннабелла. Было бы неплохо, если бы он в это время находился в библиотеке, добавила она, с ним хочет побеседовать господин главный врач.

— Ты рассказала ему о наших отношениях? — спросил Кальман.

— Упаси бог.

— Аннабелла тоже не знает?

— Я должна была кому-то поведать о своем счастье…

— Это понятно. Но, надеюсь, ты взяла с нее слово, что она не выдаст нас дяде Игнацу?

День прошел в томительном ожидании. Сидя в библиотеке, Кальман читал «Американскую трагедию» Драйзера, но книга не могла завладеть его вниманием. Из столовой доносился шум, характерный для ужинающей компании: нежное позвякивание серебряных приборов, выстрел из бутылки шампанского, отрывки разговора.

Но вот в библиотеку вошел Шавош. Они обнялись. Доктор спросил Кальмана, как он себя чувствует, и, не дав ему ответить, воскликнул:

— Да ты выглядишь совсем молодцом! — Достав из кармана пиджака кожаный портсигар, Шавош закурил сигару.

— Ты помнишь Монти Пинктона? — спросил доктор. — Вы вместе учились на курсах в Англии.

— Такой светловолосый, широкоплечий парень с девичьим лицом…

— Что ты знаешь о нем?

— Надо подумать, — ответил Кальман и, закрыв глаза, стал потирать лоб указательным пальцем. Он представил себе по-славянски добродушное лицо Пинктона. — Кажется, он поляк, — начал неуверенным голосом Кальман… — Однажды он как будто упомянул, что приехал в Оксфорд из Варшавы. Отец его врач. Фамилия Пинктон — вымышленная. Подлинной фамилии его я не знаю. Он принадлежал к числу наиболее старательных слушателей.

— Что он знает о тебе?

За окном неожиданно забарабанил дождь, порыв ветра где-то хлопнул дверью.

— Я ничего не рассказывал ему о себе. Однажды он спросил, не баварец ли я. Я не стал разубеждать его. А чтобы он и впредь считал меня баварцем, я иногда в разговоре пускал крепкое словцо по-немецки. Кстати, между собой мы говорили только по-английски.

Главный врач задумчиво курил. Он сидел ссутулившись, с толстой гаванской сигарой во рту и напоминал скорее стареющего директора театра, чем одного из резидентов «Интеллидженс сервис» в Венгрии.

— Сколько венгров, кроме тебя, учились на курсах?

— Понятия не имею. Мы ведь говорили друг с другом по-английски.

— Так вот. Монти Пинктон — венгр. — Это было сказано столь равнодушно, словно доктор сообщал, что на улице идет дождь. — Сейчас он сотрудник Телеграфного агентства. Зовут его Тибор Хельмеци, и есть подозрения, что он предатель.

— Не может быть, — сказал Кальман, — ведь Монти…

— Возможно, мы ошибаемся, — прервал его доктор, — но я думаю, что нет… В прошлом году Хельмеци три месяца провел в оккупированной Варшаве. После его возвращения были арестованы три руководителя движения Сопротивления. Все трое были слушателями курсов Пи-Ай-Ди.

— Может, это просто случайность…

— В декабре он как корреспондент своего агентства был в Белграде. Оттуда перебрался в Афины. Но не успел он еще прибыть в Грецию, как люди майора Генриха фон Шликкена схватили Мирко Станковича и всех членов его группы. «По совпадению» Мирко тоже учился на курсах Пи-Ай-Ди.

— В Афинах тоже был провал?

— Там нет. Но вчера взяли Базиля Томпсона. Ты ведь знал его, не так ли?

Кальман кивнул и спросил:

— Где взяли Базиля?

— В Будапеште.

— Базиль тоже венгр?

— Его зовут Геза Томбор.

— У него была связь с Хельмеци?

— Нет, но, возможно, Хельмеци нащупал его.

Кальманом овладело странное беспокойство.

— А с кем связан Хельмеци непосредственно?

— Непосредственно ни с кем. Он агент стратегической группы разведки, так сказать, резерв. Дважды в год он должен являться с докладом к своему шефу. С момента возвращения на родину он еще не получал заданий. Разумеется, мы только предполагаем, что он предатель.

— Что же вы собираетесь делать? — спросил Кальман.

— Мы должны точно знать, предатель он или нет.

— Как же ты хочешь это узнать?

Доктор обрадованно кивнул:

— Хельмеци ждет связного. Ты вступишь с ним в контакт, словно ты тот самый связной. Собственно, так оно и есть в действительности.

4

Тибор Хельмеци каждый день от четырех до шести пополудни пишет свои репортажи в кафе «Нью-Йорк». Там у него и столик абонирован — у окна, выходящего на улицу Дохань.

План Шавоша сводился к следующему. Кальману предстояло сесть к этому столику, а когда появится Хельмеци, сообщить ему пароль и дать понять, что он, Кальман, будет верхним звеном связи. Далее в общих чертах рассказать, что готовится крупная операция, но конкретно ничего не говорить. Нельзя давать и своего адреса. Один из агентов Шавоша будет наблюдать за Хельмеци, который, если он действительно предатель, непременно позвонит своему шефу и попросит его установить слежку за Гарри Кэмпбелом.

План этот Кальману не понравился. А вдруг у Хельмеци в кафе будет свой человек? Что тогда делать? Кальману казалось, что продуманы не все детали. Ему надо предпринять что-то другое.

С Марианной он встретился в саду.

— Я должен пойти в город, — сказал Кальман.

Она взяла его за руку, глаза у нее сразу стали темными.

— Я боюсь за тебя и пойду с тобой.

— Это невозможно. Но уж если ты хочешь мне помочь, то есть и для тебя дело. — Она подняла на него вопрошающий взгляд. — Отправь меня в город за чем-нибудь, да так, чтобы тетушка Рози слышала это. Скажем, к одному из твоих знакомых…

— Ты все же не веришь ей?

— Я верю только себе и тебе. Ты сегодня не собираешься уходить из дому?

— В два часа я должна проводить отца на вокзал, к трем иду в университет. Возможно, сюда не вернусь.

— Останешься ночевать на городской квартире?

— Вероятно. Сама еще не знаю. Кончишь свои дела — приходи туда. Ты ведь еще не был у меня.

— Это было бы чудесно. Но нужно придумать какой-то повод, чтобы объяснить мое отсутствие дома…

В кухне их было трое: Кальман ел, Илонка, сидя напротив, пила кофе с молоком, Рози у плиты поджаривала ломтики хлеба. По радио передавали последние известия, а Рози разглагольствовала о верности женщин-солдаток. Кальман знал, что ее речь была адресована только Илонке. Дело в том, что жених молоденькой служанки воевал на Восточном фронте, а она, видите ли, заглядывалась на Кальмана.

Илонка хотела ответить что-то, но тут вошла Марианна.

— У меня к вам дело, Пали, — сказала она, подойдя к Кальману. — Хочу просить вас сделать для меня одну любезность.

Кальман вытер губы и встал.

— Я вас слушаю, барышня.

— Одна моя знакомая попросила у меня почитать редкую, ценную книгу. Это уникальное издание, и я не решаюсь отправить книгу почтой. Отвезите ее моей подруге.

— Хорошо. Но куда?

— В Цеглед. Вы еще успеете на поезд, который отправляется в одиннадцать тридцать. А завтра утром вернетесь…

Кальман несколько раз обошел здание кафе «Нью-Йорк». Осмотрел входы и выходы, внимательно присматривался ко всем мелочам. Совсем так, как этому учили на курсах разведчиков. «Обеспечение отхода есть вопрос жизненной важности». Потом вошел в кафе. Быстрым взглядом окинул помещение, поднялся на галерею и занял место у такого столика, чтобы видеть весь зал. Затем выпил бутылку пива и стал разглядывать публику. Вдруг он решил изменить план дяди Игнаца. Поспешно расплатившись, он вышел на улицу и поехал в Буду. Переехав мост Маргит, спрыгнул с трамвая и быстро пошел по набережной Дуная. Дойдя до площади Деже Силади, он замедлил шаги и тут еще раз продумал свой план действий. Потом решительно вошел в одну из табачных лавок на улице Фе, купил сигарет и жетон для телефона-автомата. После чего позвонил Марианне.