Перстень с печаткой - Беркеши Андраш. Страница 53

Шалго становилось все больше не по себе. Он скрестил свои пухлые руки на груди и ничего не отвечал, делая вид, что вся эта история совершенно не интересует его. Зато полковник все так же с жаром продолжал:

— Ну, а если мы все же располагаем убедительными доказательствами, что Кальман в самом деле был агентом фон Шликкена? И документально сможем подтвердить, что это он был виновником провала группы Татара?

Шалго был поражен; Он не хотел верить тому, что услышал, и наугад бросил:

— Это же чушь! Вы и сами хорошо знаете, что Кальман никогда не был предателем!

— Конечно, знаю! И тем не менее мы можем доказать это. В нашем распоряжении имеются такие документики, что нет в мире суда, который решился бы снять с него обвинение в предательстве.

— Интересно, — сказал Шалго и тут же стал прикидывать, какие же «документики» могли находиться в руках Шавоша.

И он быстро разгадал замысел Шавоша: ведь он-то точно знал, что Кальман не предатель, поскольку ему была известна и вся история предательства группы Татара и сам предатель; правда, он, Шалго, никогда не говорил об этом Кальману, надеясь, что Кальман никогда не узнает этого. Шалго поднял глаза на Шавоша и с отвращением посмотрел ему в лицо.

— Какой же вы жестокий человек, полковник. Неужели вы способны погубить собственного племянника?

Лицо Шавоша передернулось — замечание Шалго больно задело его.

— Вполне возможно, что мои действия кажутся вам жестокими, — возразил он осторожно. — Но это совсем не так. Это просто моя принципиальность…

Толстяк нетерпеливо отмахнулся:

— Принципиальность? Давайте не будем обманывать друг друга, полковник. Мы оба с вами — игрушки в чужих руках. Э, да все равно, продолжайте. Извините, что я вас перебил. Но меня всегда злит, когда вполне понятные вещи замаскировываются высокопарными словами.

— Вы что же, считаете меня негодяем?

— Ничего подобного, полковник. Я считаю вас просто жестоким человеком, который способен погубить даже собственного племянника, если интересы «Интеллидженс сервис» требуют этого. А вы боитесь, не смеете возразить.

— Так вот слушайте, — слегка повышая голос и чуточку торжественно начал Шавош. — Я приемлю ваш эпитет «жестокий» и подтверждаю, что, если Кальман Борши стал предателем, перебежав на сторону коммунистов, я без колебания убью его, хотя потом и буду горевать по нем, потому что люблю его! Вы, Шалго, не способны этого понять, потому что вы жалкий обыватель, у вас действительно нет никаких принципов. Вы лишь ради собственной корысти любите свою профессию и занимаетесь ею со страстью картежника.

Шалго с усмешкой выслушал выпад разгневанного Шавоша. Нет, он не оскорбился, напротив, даже был рад, что ему удалось вывести Шавоша из себя.

— Браво, полковник! Я жалкий обыватель! Но и у меня тоже есть кое-какие принципы. Если вас интересует, я могу их вам перечислить.

Он поудобнее уселся в кресле, закурил сигару и сквозь облако табачного дыма посмотрел на морщинистое лицо Шавоша, который, чтобы дать улечься своему гневу, снова сидел строгий и подтянутый.

— Мой первый принцип: я не поеду в Будапешт и не стану вербовать вашего племянника. Если же я узнаю, что вы пытаетесь это сделать сами, я помешаю вам.

Шавош уже полностью обрел спокойствие и, пожалуй, несколько высокомерно, заметил:

— А вы не считаете, что сами находитесь у нас в руках?

— О да! Только ведь и я не дурак, мой дорогой. Это вы можете видеть хотя бы из того материала, что я передал вам. Вы, полковник, не захотите разделаться со мной до тех пор, пока я располагаю известной вам информацией. Думаю, что вас все же интересует, кто из сотрудников ваших резидентур в Европе работает и на нас. А вот Оскар Шалго знает этих людей.

— Говорите яснее! — нетерпеливо перебил его Шавош. Он почувствовал, что намеки Шалго небеспредметны.

— Я говорю совершенно ясно, вы уже знаете, кто из людей в вашей венской миссии находится у меня на службе?

— Не болтайте ерунды.

— Не верите? — И Шалго продолжал с легким оттенком гордости: — А если я скажу, например, что вы принесли в жертву Пете и послали его к несуществующему агенту, вручив ему не шифровку, а бессмысленный набор цифр?

Как Шавош ни старался сохранить спокойствие, он побледнел.

— Откуда вам это известно?

— Уж не думаете ли вы, что я задаром открою вам этот секрет? — удивился Шалго. — Я готов сотрудничать с вами, но запомните — как равный с равным. Как компаньон! И если вы умный человек, вы с моей помощью сможете горы своротить. В моем портфеле хранится много интересных материалов. В том числе найдется в нем и кое-какая занятная информация на самого Игнаца Шавоша. Но только не вздумайте ставить мне ловушки или подсылать наемного убийцу, потому что я имею обыкновение работать с пятикратной подстраховкой.

Шавош был поражен, слушая темпераментное словоизвержение толстяка. Перед ним сидел совершенно иной, доселе незнакомый ему Шалго, и Шавош подсознательно чувствовал, что каждое его слово сказано всерьез. А Шалго продолжал:

— Я предлагаю вам один бизнес — величайшее дело вашей жизни, рядом с которым возня вокруг Кальмана Борши покажется вам просто жалкой суетой.

Шавош облизнул нижнюю губу и глубоко вздохнул.

— А именно?

— Выдайте мне Генриха фон Шликкена. В обмен я предлагаю вам список английской агентуры, работающей на французов.

Неожиданный оборот ошарашил Шавоша.

— Шликкена? Но как вы это себе представляете?

— Вы скажете мне, где и под каким именем он живет. Остальное — мое дело.

— И что вы собираетесь с ним сделать?

— Ничего особенного. Я просто убью его. Это единственная цель моей жизни. — В глазах Шалго засверкали грозные огоньки. — После того как я убью его, вы можете преспокойно покончить со мной. — Шалго неожиданно встал, взволнованный, прошел к окну и выглянул на улицу. — Знаете, полковник, — глуховатым голосом проговорил он, — у вас нет никаких гарантий, что Шликкен работает только на вас. К тому же это «засвеченный» разведчик. А у меня еще не тронутая сеть в Венгрии, и не какие-нибудь там ничтожные людишки, агенты первый сорт.

— Я дам вам ответ через неделю.

— Нет, немедленно! — возразил Шалго и отошел от окна. В голосе его звучала настоящая мольба, когда он продолжал: — Полковник, за Шликкена я готов отдать все!..

Шавош встал, схватил Шалго за руку и, заглянув ему в глаза, воскликнул:

— За Кальмана Борши я могу отдать вам Шликкена! Дубна стоит многого!

Шалго выдержал пронзительный взгляд полковника. Тихо и очень серьезно он возразил:

— За Шликкена я отдам вам полковника Эрне Кару.

Шавош почувствовал странное головокружение.

И даже позднее, вечером, беседуя с одним из шефов «Интеллидженс сервис», Шавош все еще не мог освободиться от овладевшего им волнения. Он просто не мог прийти в себя.

Шеф, худощавый старик лет шестидесяти, сидел за столом и играл обыкновенной деревянной линейкой. О, шеф отлично понимал, какую ценность представляло предложение Шалго! Если бы они получили в свои руки одного из руководителей венгерской контрразведки, это стоило бы и десятка фон Шликкенов!

— Вы считаете реальной такую возможность? — спросил он Шавоша, поглаживая свои густые усы.

— О да, сэр, безусловно! Разрешите мне напомнить вам некоторые пункты донесения.

— Знаю, читал донесение, полковник. Но я хотел бы задать несколько вопросов самому господину Шалго.

— Сейчас позову его.

Шавош поднялся, прошел через огромный, как танцевальный зал, кабинет и позвал Шалго. Шалго приближался к большому письменному столу неторопливыми шагами. Церемония знакомства была короткой, но торжественной, хотя Шалго держался совершенно спокойно: на него не произвело ни малейшего впечатления, что он находится на приеме у одного из руководителей всемогущей «Интеллидженс сервис».

Шеф показал на кресло.

Дождавшись, когда Шалго усядется, он предложил гостю сигару.

— Ваше предложение, господин Шалго, очень интересно, — проговорил он, снова беря в руки линейку. — Не сочтите за недоверие, но прежде я задам вам несколько вопросов.