Солдаты Вавилона - Лазарчук Андрей Геннадьевич. Страница 90

Когда в карманах осталось три патрона, он протрезвел. Или остолбенел. Или что-то еще случилось с ним, что-то, заставившее его выпрямиться и оглядеться.

Пейзаж уже мало напоминал тот, что был до начала боя. Ущелье стало уже, мост – шире и массивнее. Прежняя дыра туннеля теперь больше напоминала ворота в каменной стене. И сама эта стена, противоположная сторона ущелья, теперь, приблизившись, казалась не дикой и скальной, а сложенной из грубых темных, почти черных кирпичей. Пустынное каменистое плато впереди, казавшееся бескрайним, вдруг обрело границы: из белого марева проступили будто светящиеся изнутри голубые горные цепи. И лишь дорога позади осталась неизменной: узкий каменный карниз, уходящий вверх, в клубящийся мрак. Странное мерцание, потерянный блеск, разбросанный по ней, продолжался еще и во мраке, но потом терялся и он.

Серые туши чешуйчатых коней, белые холмики их всадников усеивали пустошь. Молчание висело над всем этим – рядом с белесым мертвым солнцем – и лишь земля вздрагивала под ногами, будто там, в глубине, проворачивались какие-то застоявшиеся огромные механизмы.

Леонида Яновна стояла в рост, открыто, неподвижно. Единственная из всех, она была не в ватнике, а в свободной белой накидке. Казалось, ни жар, исторгаемый пустошью, ни холод камней под ногами не касались ее. Неподалеку от нее Пашка видел Архипова, настороженного, готового ко всему. Марья Петровна, в испятнанном черным ватнике, сидела над убитыми. Куц был убит, и Фома Андреевич, и Петюк. Куда-то пропала Оксана. Наверное, тоже была убита, но найти ее не смогли. Татьяна, черная и острая, как галка, бродила между камней, разыскивая что-то. Дим Димыч сидел, повернувшись спиной ко всему. Тяжелый архиповский механизм лежал у него на коленях. Может быть, он и не стрелял ни разу, подумал Пашка. И где-то был еще Малашонок, но его Пашка не видел. И был еще сам Пашка, с его тремя патронами к вертикалке шестнадцатого калибра…

Вновь за спиной зацокали копыта. Пашка оглянулся: из зева ворот выезжали новые всадники в белом. Теперь их было четверо. Трое пониже окружали высокого и статного, в сложном и, наверное, тяжелом головном уборе. Их кони шли мерной неторопливой рысью. Тошнотворный восторг накатил на Пашку. Стиснув зубы, он ждал приближения всадников. И тут раздался настоящий грохот.

Он еще успел увидеть, как разлетаются каменные глыбы – и тут же в туче пыли появилась когтистая лапа! Следующий удар взрыл изнутри землю. Из трещин хлынуло пламя. Потом земля приподнялась еще, опала – и появился дракон.

Он был прекрасен!

Он был прекрасен и страшен, и смертельно опасен – но прекрасен прежде всего. Кощунством было – повредить ему. Дракон повел головой, освобождаясь от последних комьев, камней и пыли, и поднял лапу. Шум пересыпаемых монет сопровождал его движения. Потом он волнообразно изогнулся – и тонкий жесткий хвост с визгом рассек воздух и впечатался в землю. Глыба размером с быка расселась пополам от этого удара.

Сзади кричали лошади. Пашка не оглянулся.

Встречный выстрел был почти не слышен – но в груди дракона появилась мгновенная вмятина. Зелеными сверкающими брызгами разлетелись чешуйки. Высоко взметнув хвост, дракон встал на задние лапы – и выдохнул пламя.

Оно было почти невидимым – но чадно, как кучи тряпья, вспыхнули убитые – и Марья Петровна. Комком огня она метнулась вперед, навстречу дракону, и упала между камней, и осталась лежать, а пламя корежило ее, мертвую или еще живую, и убитые тоже изгибались в огне, будто только в нем умирали сейчас окончательно. В море странных шепчущих звуков происходило это, и дракон, совершив кошачий прыжок, медленно плыл сейчас над головой, и медленно – ду-у-у-ду-у-у-ду-у-у – били автоматы, и в брюхе дракона, непристойно-белом, рыбьем, появлялись дырки, дырки, дырки, и дракон, изгибаясь на лету, пастью пытался схватить невидимую смерть – и, не долетев до моста, на котором сгрудились беспомощные боги, грянулся на землю – совсем рядом с Пашкой. Горячий кожаный запах исходил от дракона. Ошеломленный неловким своим падением, обезумевший от боли, он вскочил, озираясь, до жути похожий на человека, и бросился в сторону Леониды, стоящей неподвижно с воздетыми к небу руками, и Татьяна, хладнокровно сменив магазин, хлестнула его длинной, от бедра, очередью – по голове, по шее, по плечу. Он зашатался и остановился, вертя головой в поиске обидчика, и Пашка, не до конца понимая, что делает, навскидку выстрелил из обоих стволов – почти в упор. Наверное, пули с закатанными в них подшипниковыми шариками пробили драконью броню: он вздрогнул как-то нутряно и издал тонкий свист – как закипающий чайник. Из пасти вновь вырвался огонь, но слабо и бесцельно – над головами. Секунду дракон был неподвижен, а потом подался назад – и ударил хвостом.

Пашку зацепило, наверное, средней частью хвоста, да еще не на ударе, а на замахе – но этого хватило. Земля исчезла из-под ног, небыстро опрокинулась, скользнула под спину – и ухнула по спине.

Раздался отчетливый хруст. Не было ни боли, ни страха. Рядом ступила, дробя камни, драконья лапа. Только теперь Пашка осознал, как огромен дракон: лапа его была больше человека. Грохнуло несколько выстрелов подряд, лапа убралась – но появилась голова! Голове досталось больше всего, она вся была в выщербинах, залита густо-зеленой кровью – и с вытекшим левым глазом! Дракон не видел Пашку, и поэтому Пашка смог, поднявшись на четвереньки, отползти в щель между камнями. Дракон снова пустил пламя – теперь по земле. Кто-то закричал – Пашка не видел, кто. Он вдруг остро ощутил свою безоружность. Над головой, как клинок, свистнул хвост. Пригибаясь, Пашка побежал туда, где должен был быть Дим Димыч – и споткнулся об его вытянутые ноги. Он так и сидел, без движения, без цели и без пользы. И лишь когда Пашка схватил его магазинку, он сделал слабое движение: удержать.

Остерегаясь, Пашка выглянул из-за камней. Дракон в полусотне шагов стоял на задних лапах, тонкий, изогнувшийся, как кобра; хвост его то сворачивался кольцами, то расправлялся, взметая пыль и обломки камня. Передними лапами он зажимал себе живот. Наклонив голову, осматривался. Все скрылись, и даже Леониды не было видно. Мост был пуст. Рядом с драконом что-то жирно горело, обволакивая его тяжелым грязным дымом. А потом, как чертик из коробочки, перед драконом выскочил кто-то неузнаваемый и поднял автомат. Очередь – и зеленый проблеск метнувшейся лапы – одновременно…