Реставратор - Мамаев Сайфулла А.. Страница 29

– Да не доглядела я… Устала, всю энергию в его лечение вложила, вот и выбилась из сил, заснула… Ушел он… Ни я, ни дочка не знаем, куда, когда…

Алла Рихардовна виновато замолчала. Ей было очень неприятно расстраивать Баграмова.

– Но я найду его, – вдруг встрепенулась Алла Рихардовна. – Я… прямо сейчас пойду за ним.

– Ни в коем случае! Что это вы, в самом деле, придумали?! – запротестовал Василий Сергеевич. – Как же я Илсочке в глаза смотреть буду, если не стесняюсь ее маму посреди ночи из дому выгнать? Нет уж, выбросьте все из головы! И зачем я только рассказал вам о Чернове? Не смейте никуда выходить…

– Если Чернова разыскивает Соколов, я обязана его найти, – твердо заявила женщина. – И не нужно спорить, мы только попусту тратим время. До свидания, Василий Сергеевич, я сама вам позвоню.

Алла Рихардовна положила трубку и начала деловито, без суеты собираться. Она сложила все необходимое в сумочку, надела свое модное полупальто и уже направилась было к выходу, когда вновь зазвонил телефон.

Озолиня-старшая отрицательно дернула головой и сердито посмотрела на аппарат.

– Это Баграмов, – сказала она дочери. – Поднимешь трубку, когда я уйду. Скажешь, что я найду того, кто ему нужен. А сама чтобы ни шагу из дома. Вернусь, мы еще поговорим о твоей самостоятельности.

Миновав еще пару кварталов, Олег вновь оказался на освещенной улице. Он уже давно понял, что в центре Москвы трудно спрятаться даже глубокой ночью. Но искать дорогу в обход просто не было сил, ни физических, ни моральных.

Опустив голову и ссутулившись – может, так он будет менее заметен, – Олег двинулся дальше в намеченном направлении. По самому, как он думал, короткому пути… Когда идешь по освещенной улице, главное – это ни с кем не встречаться взглядом, вообще ни на кого не смотреть, не поднимать глаза от земли. Одно только плохо – можно на кого-нибудь ненароком наткнуться. Именно это и случилось. Он проходил мимо ресторана, когда двери внезапно распахнулись и на тротуар вывалилось человек десять подгулявших парней. Они не спешили уходить, стояли, разговаривали и смеялись, запрудив весь тротуар. На одного из них Олег и натолкнулся. Этим неудачником оказался Марат. Его бросило вперед, и он наверняка бы упал, если бы не Никита, успевший схватить его за рукав. Он с угрожающим видом загородил Олегу дорогу. Не сказать чтобы Никита был самым смелым в бригаде, но почему не покуражиться, когда рядом друзья? Да и парень, толкнувший Марата, хотя и был немалых размеров, вид имел какой-то пришибленный, к тому же шел один.

– Эй, ты куда прешь?! – возмущенно заорал Никита. – Ты чего, лох, беды хочешь?

Олег, которому шум был совершенно ни к чему, сделал вид, будто не понимает, в чем дело, и, не поднимая головы, попытался пройти мимо. Но разгоряченные парни не успокаивались. Им хотелось веселья, куража, а то и потасовки, почему нет… Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не вмешался Вареник.

– Вован, да это же наш Терминатор! – закричал он. – Братва, вот же он! Тот самый, про которого мы вам говорили!

Вареник подскочил к Олегу и радостно схватил его за руку.

– Ну как, оклемался? Ты, я смотрю, уже совсем молодец! А ведь недавно и двух слов сказать не мог. Еле добились от тебя адреса, куда везти. Помнишь, Вован?

Вареник посмотрел на бригадира. Олег тоже: так вот кто, оказывается, доставил его к Илсе! Вован, еще не до конца веря в такое совпадение, взглянул в лицо Чернова. А узнав, довольно улыбнулся и раскрыл руки для объятий. Приятно показать бывшему сокамернику, с какой величиной тот сидел. Авторитет!

Олег радушное предложение авторитета не отверг. Хоть кто-то рад тебе и не целится из автомата. Они обнялись.

– Как, братишка, оклемался? – спросил Вован. – Я уж, грешным делом, думал: сумеешь ты выкарабкаться или же сразу мусора тебя сгребут? А ты молодец, держишься хорошо!

Олег, улыбаясь, оглядывал Вована. Тогда, в камере он не успел рассмотреть ни его, ни Вареника. Теперь Чернов видел перед собой уверенного в себе крепыша, в дерзких глазах которого плясали веселые чертики.

– Эй, парень, ты меня слышишь? – услышал Олег. Оказывается, Вареник уже второй раз обращался к нему. – Ты как не с нами стоишь. Видно, еще не совсем в себя пришел. Тебя как зовут?

– Олег, – растерянно ответил Чернов. Да что это сегодня происходит? Зачем он всем этим людям?

– Ну, как меня зовут, ты знаешь. – Бригадир взял инициативу в свои руки. – Владимир! Ну и на Вована откликаюсь. А это Костя, можно Кот, Никита, он же Кит, Марат… – Вован спохватился:

– Слушай, ты, наверное, замерз. Да и стоять здесь – только мусоров привлекать. Пошли в зал, – бригадир кивнул головой на светящиеся окна ресторана, – по рюмахе засадим, о делах поговорим. Эх, братуха, как на воле здорово!

– Нет, Вован, в кабак я не пойду, – Чернов не хотел обижать новых товарищей, но и сидеть в ресторане, когда его разыскивает вся московская милиция, считал делом глупым. – Ты же понимаешь, мне сейчас светиться не с руки. Да и тебе тоже.

– Ладно, какие проблемы! – Вован был в кураже. – Поедем в сауну, попаримся! И мартышек вызовем, братан, не тормози, так оторвемся, что… Ай, да что мы стоим? Поехали, я тебе по дороге все расскажу.

Глотов о трагедии в доме Сурковых узнал сразу, как только страшная информация поступила в милицию. На место происшествия он приехал почти одновременно с Малышевым. Столкнувшись у подъезда шестнадцати-этажки, они обменялись только им понятными взглядами. В смерти этих людей в какой-то степени были виновны они сами. Будь они порасторопнее, люди могли остаться в живых.

– Сколько их там? – спросил Евгений.

– Трое… – Малышев невесело усмехнулся. – Опять холодное оружие… большого размера. Предположительно меч… или секира. Может, алебарда, не знаю, эксперты пусть решают, хлеб у них отнимать не станем, но нельзя не заметить, что почерк тот же, что и в квартире Акопян.

– Связь с Черновым прослеживается? – спросил Глотов.

– Еще не знаю. Но не учитывать того, что он на свободе, тоже не стоит, – ответил следователь. – Сейчас подъедет Порывайко, у него уточним.

– Что, и его вызвали? – Евгений Романович исподлобья посмотрел на Вячеслава Яковлевича. – А прокурор дал санкцию на привлечение Виктора к расследованию?

– А я его в качестве свидетеля, – парировал Малышев.

– Разве законодательством не запрещено допрашивать свидетелей в ночное время? – тут же нашелся фээсбэшник.

– Слушай, Глотов, чего ты хочешь? – взвился следователь. – Я не мог подписать обращение. Не мог, и все. Одно дело вызвать своего, такого же как и мы, следака, другое дело объявить на всю страну о локальной амнистии. У меня прав на нее нет.

– А кто тебя заставлял ее проводить? – спокойно, даже несколько надменно ответил Глотов. – Будто ты не знаешь, что пообещать – еще не значит сделать. Только не говори мне, что ты никогда не обманывал своих клиентов, не врал обвиняемым, не разводил подельников.

– Ладно, ладно, не заводись. – Малышев примирительно махнул рукой. Ссориться с представителем могущественного ведомства ему совсем не улыбалось. – Пошли, нужно взглянуть на место происшествия.

– Да уж, как представишь, что сейчас увидим, так прямо мурашки по коже. – Евгений Романович поежился. – Честно говоря, особого желания не испытываю.

– Я тоже, – согласился Вячеслав Яковлевич. – Не поверишь, ноги не идут.

Даже зная заранее, что им предстоит увидеть, Малышев и Глотов, поднявшись наверх, с трудом сдержали приступ тошноты. Лужи крови начинались в коридоре. Тяжелый, приторно сладкий запах бил в нос уже в лифте. На лестничной площадке было трудно дышать, а в квартире было уже совершенно невыносимо.

Первое тело лежало в коридоре. Это была женщина. Судя по фигуре и одежде, скорее всего это была мать семейства. Но сказать точно было невозможно, труп был обезглавлен.

Малышев не выдержал и побежал в ванную. Но тут же, весь зеленый, вылетел обратно. Его хватило только до ближайшего угла. Видимо, этот путь проделал не он один – весь угол был заблеван. Но Вячеслава это уже не беспокоило, его выворачивало так, что, казалось, сейчас в голове что-то лопнет.