Мы к вам приедем… - Лекух Дмитрий Валерьянович. Страница 13

«Если ты уверен, что тебе сюда – стучи. Нет – иди на хуй».

Оригинальненько, ничего не скажешь.

Я постучался.

– Да, – говорят из-за двери. – Входите.

Войду, чего уж там.

Вот раз, и – вошел.

– Здравствуйте, – говорю. – Я от Глеба. Тот самый…

– Ну тогда присаживайся, тот самый, – отвечает сидящий за единственным столом в кабинете мужик. – Не мельтеши.

Я присел.

Сидим, смотрим друг на друга.

Странный мужик, кстати.

Неопределенного цвета мятый трикотажный свитер, такого же неопределенного цвета волосы.

И возраст тоже ни фига не поймешь: то ли тридцать, то ли все пятьдесят.

Редкие крупные зубы, очки с сильными диоптриями, за ними маленькие, острые, злые кабаньи глазки.

Тот еще тип, короче.

Наконец, он не выдержал.

– Нда, – говорит. – Вроде, по внешнему виду, вполне приличный парень. Лицо хорошее. И со стержнем. И за каким хером ты только сюда приперся? Спокойная жизнь надоела? Ну ладно, рассказывай, что умеешь.

– А ничего, – отвечаю честно, – не умею. На третьем курсе учусь, на журфаке. Но это не в счет.

– Ответ, – хмыкает, – засчитывается за правильный. Ну тогда просто расскажи, только предельно честно, зачем Глеб тебя сюда прислал. А я – сравню. С его версией – это раз, со своими впечатлениями – это два.

Нормально, блин.

Но, что делать, – пожал плечами и начал рассказывать.

Он дослушал до конца, потом крякнул.

– Совпадает, – говорит. – Все совпадает. Не могу только понять, хорошо это или плохо. Глебушка, я гляжу, в людях пока разбираться еще не разучился. Понять бы еще, какую игру он тобою сыграть хочет. И мною, старым дураком, заодно. Ну да ладно, со временем все встанет на свои места. Куришь?

Утвердительно мотаю башкой вверх-вниз.

– Ну тогда, – разрешает, – кури. И я с тобой. Только учти, вообще-то курить у нас в редакции запрещено. В смысле – в кабинетах запрещено. Главный сам бросил, вот и долбанулся на правильном образе жизни. Поэтому курю здесь – только я. Ну и те, кому я разрешу. Почему, понимаешь?

– Потому что вас некем заменить, – говорю утвердительно.

Он кивает.

– Умный мальчик. Ладно, ксиву я тебе сделаю. Штатного сотрудника. Даже зарплату будешь получать, как корреспондент отдела информации. Правда, – совершенные копейки, один раз девочку в кафе сводить не хватит. Ну так ты и не за деньгами сюда пришел. Теперь – что нужно от тебя. От тебя нужна любая, подчеркиваю, – любая информация, которая может представлять интерес для газеты. Основная специфика, естественно, – ваши фанатские дела. Петардой выбило глаз менту – интересно. Милиция избила малолетнего фаната – сюда. Пьяные болельщики трахнули восьмидесятилетнюю старушку – тем более. Да. Еще. В стукачи тебя не вербую, если считаешь, что информация закрытая, не сообщай. Или, еще лучше, – сообщай, но говори, что информация – закрытая, тогда дальше меня она не уйдет. Но и остальное – тоже не пропускай. В смысле, если увидишь что-то интересное, но с вашей футбольной спецификой не связанное. Ценность информации определяю только я. Я, а не ты, понятно? Если к тому же еще сумеешь два предложения на бумаге свести вместе – вообще хорошо. Гонорары у нас не очень высокие, но платят исправно. Да и командировки, о чем Глеб отдельно просил, смогу тебе оформлять. Только не надо ничего фантазировать, мы хоть и желтая пресса, но минимальная этика у нас есть, понятно?

Киваю…

– Да, и еще…

– Аккредитацию от газеты я тебе сделаю, как бы отдел спорта при этом не вонял. Но пользоваться ты ею не будешь. Или – в самом крайнем случае. Потому что мне нужен взгляд изнутри, а не из ложи прессы…

Снова киваю.

– Дальше – все зависит только от тебя. Согласен?

…Я опять кивнул.

Он мне понравился…

– Вот и хорошо, – вздыхает. – Приходи перед Новым годом, заведем на тебя трудовую книжку, все оформим, как положено. Писать как будешь, под псевдонимом, наверняка?

– С сектора и по околофутболу, – киваю, – только под псевдонимом. А так, если что интересное попадется, – могу и под своей фамилией.

– Разумно, – кивает. – Денег в нашей помойке хрен заработаешь, но имя, какое-никакое, приобрести можно еще пока. Вполне. Водку пьешь?

Жму неопределенно плечами.

А кто же ее не пьет?

– Тогда закрой дверь на ключ.

Да, думаю, – не проблема.

Когда вернулся – на столе уже два пластиковых стаканчика.

А на закуску он яблоко разломил.

Угу, блин.

Он меня что, проверяет?

Идиот.

Его б на выезд какой, не очень дальний, в сидячем фанатском вагоне как-нибудь выписать.

Да чтобы состав… гкхм… помолодежней.

Выпили.

– Ладно, – говорит, – все будет нормально, беги. Телефон у тебя мой есть, через неделю звони, начнем оформляться. Если не сможешь дозвониться, звони Глебу, он меня разыщет. И еще. Постарайся быть с ним поосторожнее…

– С кем «с ним»? – уточняю.

– С Глебом, разумеется, – говорит он чуть раздраженно.

– А почему? – включаю дурака я.

– Потому что он – волк. Старый, хитрый, битый жизнью волчара, который ничего в этой жизни не делает просто так, понял?

Хмыкаю.

Закуриваю сигарету, разгоняя ладошкой дым.

На этот раз уже – безо всякого его разрешения.

Один раз разрешил, достаточно.

Он хмыкает в ответ, внимательно наблюдая за моими действиями.

– Да, – признается наконец, – недооценил. Глебушка действительно в людях по-прежнему хорошо разбирается. А я, кажется, старею. Ты с ним одной породы. И даже уже не волчонок. Интересно будет за вами понаблюдать лет через несколько. Где только вот вас производят, на каком конвейере…

– А на террасе, – ухмыляюсь. – В смысле, на фанатском секторе. А мне вопрос можно задать?

– Валяй, – усмехается.

– Вы Глеба за что-то ненавидите, верно?

Он хохочет.

Наконец снимает очки и утирает выступившие от хохота слезы.

– Я, – смеется, – Глебушку не ненавижу. Я его очень люблю, это один из моих лучших друзей. Но это вовсе не значит, что у меня есть по отношению к этому персонажу хоть какие-нибудь иллюзии…

– А еще один вопрос можно? – говорю.

– Давай, валяй, – смеется. – Предыдущим ты меня здорово позабавил.

– Вот вы говорите: он волк, я – волчонок. А кто тогда вы?

– Я? – он вздыхает. – Я – обычный старый газетный хорек, ничего более…

Я несколько секунд вглядываюсь в его слегка одутловатое лицо, в его маленькие злые глаза за толстыми диоптриями.

– Вы, – говорю, – врете, Игорь. Вы – никакой не хорек. Вы точно такой же волк, как и Глеб, только лучше него маскируетесь. И еще – у вас, похоже, разные охотничьи территории…

Он неожиданно резко перегибается через стол и пристально смотрит мне в глаза.

– Слушай, – говорит, – парень. Тебя Данила зовут, так?

– Так, – соглашаюсь.

– Так вот, – говорит, – Данила. Если вдруг выяснится, что ты еще и умеешь писать, то за свою карьеру можешь быть совершенно спокоен. Потому что по всем ступенькам карьерной лестницы я проведу тебя лично. И еще буду очень внимательно присматривать, чтобы ты, не дай Бог, не споткнулся. Это – в моих силах, отвечаю.

– Еще бы, – хмыкаю, – я уже понял, кто у вас тут все решает. Не удивлюсь, что если и за главного редактора…

Он опять усмехается.

– Ладно, – говорит, – давай еще по стаканчику и проваливай. Мне еще сегодня работать надо.

Что мы и делаем.

Но уже в дверях он меня неожиданно окликает.

– Постой!

Я останавливаюсь.

– Ты только одну ошибку, – говорит спокойно, – совершил, Даня, в своих логических построениях. Она несущественна для наших с тобой отношений, иначе бы ты уже вылетел отсюда с пинком под зад и никогда бы тут больше не нарисовался. Но – существенна для твоего миропонимания. У нас с Глебом – не разные охотничьи территории, тут ты ошибся, и здорово. А может, и – просто забыл, что волки обычно охотятся не по одиночке, а именно стаями…

Я, помню, еще долго стоял у двери и шумно глотал воздух.