Белый пиар - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 12

После нотации, прочитанной самой себе, Женя выпрыгнула из кровати. Голова кружилась, во рту было сухо. На ощупь, не открывая глаз, она поплелась в ванную.

Переживем. Выдюжим. Справимся!

Женя долго стояла под горячим душем, соскребая с себя остатки сна и приснившегося кошмара. Когда же эти сны кончатся! Ведь прошло столько лет!

Наконец страх отпустил ее. Женя выключила воду, растерлась жестким полотенцем и выбралась из ванной. Протерла изошедшее паром зеркало, с опаской взглянула в него – от такой жизни недолго и морщинами пойти!

К счастью, морщины пока не появились. А лицо после горячего душа выглядело свеженьким и даже розовеньким. Недосыпную мигрень удалось вылечить крепким кофе вкупе с цитрамоном. Женя повеселела. Одеваясь, она думала: «Я превращаюсь в железного человека. В Александра Македонского. Скоро мне будет хватать четырех часов сна… Ну и что: устаю… Ну и ладно: Дубов – скотина… Зато я делаю карьеру. Карьеру в Москве. Не об этом ли мы мечтали с мамой и папой?»

Женя, что называется, разгулялась и теперь чувствовала себя прилично. Даже решила, что концентрация внимания у нее сегодня нормальная, и можно не тащиться в противном переполненном метро, а отправиться в «Глобус» на машине.

«Ока» обрадовалась своей хозяйке. Приветливо подмигнула фарами, снимаясь с сигнализации, и завелась с полоборота. Женя забросила на заднее сиденье увесистую сумку с рассказами (машина сразу просела) и уверенно дала по газам. Удалось тронуться с неким подобием визга, и Женя гордо подумала: «Вот так вам всем! Хоть и на двух цилиндрах…»

Ровно в девять Марченко уже въезжала за крепостную стену «Глобуса». В девять ноль три (минимальные опоздания она себе все-таки позволяла) Женя, привычно скользя по дурацкому полу, вошла в холл. Рассказы – тяжелые, заразы! – оттягивали ей руку.

Коллеги поздоровались сквозь зубы, поглядели косо. Один старичок бухгалтер был с ней любезен – но, верно, потому, что пытается прикадриться. А непосредственный начальник Бритвин хоть и мил, но со странностями. Настроение у него все время меняется. Порой панибратствует, порой – рявкает. То Женечкой называет, то – по фамилии.

На коленях у Жени лежал очередной рассказ. Тошнит уже от графоманов! Она невидящим взглядом уставилась в текст, а сама думала: «Пожалуй, корень зла – в Хилом Боссе. Это он: завел секретность, приваживает холуев, доносчиков… От него вся ненормальность «Глобуса» идет…»

Повинуясь внезапному импульсу, Женя отшвырнула рассказ и включила компьютер. Давно пора узнать, что за гусь этот Дубов!

Женя вышла в Интернет, загрузила поисковый сервер. В графе «Я ищу» написала – Олег Петрович Дубов.

«Идет поиск», – ответил компьютер.

Ссылок на Дубовых оказалось тысяч пятьдесят, на Олегов – почти миллион. Но Олег Петрович Дубов оказался в Интернете в единственном экземпляре. Поисковая система адресовала Женю на сайт газеты «Российский бизнес».

Марченко повернула экран, загородила его спиной и принялась читать:

Более никаких ссылок на Олега Петровича Дубова в Интернете не имелось.

Женя быстренько отвалилась от сети. М-да, Хилый Босс, оказывается, – большой грамотей! И работал в основном на Западе. Наверно, там, за бугром, и нахватался мути: «Коммерческая тайна превыше государственной!.. Если увидел, что коллега бездельничает, – сдай его начальству!»

Подруга Жени – Таня Садовникова – долго прожила в Америке. И рассказывала, что в Штатах детей, начиная чуть ли не с primary school [6], учат ябедничать. Внушают: заложить товарища, совершившего неблаговидный поступок, – гражданский долг каждого янки.

А Дубов… Он в Штатах и учился, и работал… Вот и научился. Теперь прививает американский образ жизни на российской почве, скотина… На работу пешочком ходит, не курит, здоровье блюдет…

Женя быстро выключила компьютер и открыла очередной рассказ.

Когда ближе к вечеру появился Бритвин, Женя покончила со своей долей рассказов и принялась за стопку, что начальник отложил для себя.

Бритвин оценил:

– Молодец, Марченко, – перевыполняешь норму! Ну, и что там у нас?

Женя сверилась с записями:

– Я отобрала шестьдесят два рассказа. Ты, вчера, – сорок. И нечитанных – осталось, наверно, двести…

– Значит, слушай, Женька, – сказал Дмитрий. – С оставшимися писульками нужно покончить сегодня.

Женя едва не застонала и не удержалась, пробормотала:

– Но ты же говорил, что срок – до завтрашнего вечера…

Бритвин вздохнул:

– Объясняю. Мы с тобой уже отложили больше ста. И еще вон сколько смотреть, – он кивнул на коробку. – А отобрать нужно – всего тридцать. Я тебе разве не говорил?

Ничего он ей не говорил, просто велел выбрать все мало-мальски приличные рассказы!

– Так что завтра с утра начнем второй тур, – как ни в чем не бывало продолжил Бритвин. – Нужно отобрать тридцать финалистов. А вечером у тебя рандеву с писателем века. Поедешь в логово к несравненному Песочину. Он – председатель жюри. Ты, кстати, с ним знакома?

– Лично – нет, – пожала плечами Женя. – Книги – видела.

– А читала? – поинтересовался Дмитрий.

– Пробовала. Не смогла, – призналась Марченко.

– Почему не смогла? – требовательно спросил Бритвин.

– Слишком заумно, – подумав, ответила Женя. – Не по-человечески. Все с вывертами.

– Вот-вот! – перебил ее Дмитрий. – Это точно. Но победителя будет выбирать лично Песочин. Остальные члены жюри – пешки. В свете вышесказанного, наша задача – отсечь все человеческое. Никакой ясности, простоты и никаких стройных сюжетов. Тут вам не Чехов! Побольше метафор, синекдох, аллегорий, синопсисов!

– Синопсис-то тут при чем? – пробурчала Женя и вздохнула. Впереди, кажется, светит еще одна веселенькая ночь…

Дмитрий внимательно взглянул на нее и тоже вздохнул:

– Эх, Женька, какой мне рассказ вчера попался… Сюжет, герои, интрига!.. Весна, любовь, запахи, вкусы… Бунин, право, Бунин!.. Да только… – Он махнул рукой, замолчал.

– Что?

– Да какая разница! – зло воскликнул Бритвин. – Наш Песочин этот рассказ все равно забодает!

Он помрачнел. Неловко свалил свою долю непрочитанных рассказов в портфель. Сказал отрывисто:

– До завтра, Марченко.

И вышел. Его плечи сутуло никли в безжалостном свете офисных огней.

Еще один «винтик». Еще один заложник «Глобуса» и большой зарплаты.

Женя смотрела ему вслед, пока он не вышел из офиса. Да что такое с Бритвиным?! Почему он вдруг ушел? Вроде у них только разговор завязался… Она хотела заварить ему кофе, рассказать про увольнение Кати, посплетничать про Дубова…

Женя взглянула на часы – семь вечера. Впереди – ночь. Впереди – сто рассказов, из которых нужно выбирать не самые лучшие, а самые заумные. Впереди – проклятое одиночество в чужой, неуютной, неухоженной квартире. Она не выдержала и уже собралась расплакаться – от одиночества, от никомуненужности, – когда зазвонил телефон.

– Женечка? Это Миша. Ты знаешь, я, наверно, дурак… Но я стою тут неподалеку от вашего «Глобуса». У Петровского замка…