Дата собственной смерти - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 32

– Хочу предупредить вас, что данное завещание, как и завещание господина Конышева, составлено в произвольной форме, – внушительно произнес старый перечник, хлопнул обеими пигментированными руками по столу (был бы у него судейский молоточек, он бы им непременно стукнул, подумалось Рите) и начал быстро-быстро провозглашать преамбулу: составлено тогда-то, там-то, нотариусом таким-то… Затем Иннокентий Ильич еще раз с силой хлопнул ладонями по столу и зачитал, уже членораздельно, текст завещания:

– «Пункт первый. В случае, если я умру ранее, чем мой возлюбленный супруг Борис Андреевич Конышев, все мое имущество, движимое и недвижимое, вклады и депозиты в банках, драгоценности и ценные бумаги завещаются, безо всяких условий и оговорок, ему – Борису Андреевичу Конышеву».

Старик нотариус оглядел присутствующих и сказал:

– Поскольку обстоятельства, предусмотренные пунктом первым, не наступили, переходим к пункту второму завещания Тамары Кирилловны Конышевой.

Новоявленные наследники переглянулись – Наташа не сочла нужным скрыть усмешку.

– «Пункт второй. В случае, если смерть Бориса Андреевича Конышева последует прежде моей, в силу вступает данный пункт завещания. Согласно ему все мое имущество и наличные средства завещаются следующим лицам».

Инков, не получивший по первому, конышевскому, завещанию ничего, метнул на нотариуса злой взгляд. Остальные остались индифферентны.

– «Подпункт два-один. Моим падчерицам, Наталье Борисовне Конышевой и Маргарите Борисовне Хейвуд, я завещаю каждой: по одному доллару США плюс компенсация их дорожных расходов к месту оглашения завещания, из расчета путешествия первым классом».

– Старая дура!! – в сердцах воскликнула Наталья, хотя покойную никак нельзя было назвать ни старой, ни тем более дурой.

– Какое издевательство! – протянула Рита. – Какое свинство!

– Нет, ну какова садистка, а? – проговорила Наташа, адресуясь к сестре.

– Сука она настоящая, – не сдержавшись, прокомментировала Маргарита.

– Дорогу нам, видишь ли, она оплатит. Какая щедрость.

– Нет, к черту, Наташка, пойдем отсюда! – Рита порывисто вскочила с места.

– Уважаемые леди, – строго произнес Иннокентий Ильич, – я могу понять ваши чувства, хотя и не могу разделить их, и, тем более, я попросил бы вас воздержаться от замечаний в адрес моей клиентки, тем паче оскорбительных. Имейте уважение к покойной. И прошу вас оставаться на своих местах до того момента, пока я не закончу оглашение завещания.

– Продолжаю. – Нотариус опять с силой хлопнул ладонями по столешнице и уткнулся в текст. – «Подпункт два-два. Поскольку оглашение данного пункта подразумевает, что мой любимый супруг, Борис Андреевич Конышев, уже скончался, то, возможно, именно мне принадлежит его доля или часть ее в компании „Древэкспорт“. Я, в свою очередь, завещаю ее, в полном объеме, многолетнему заместителю мужа Михаилу Вячеславовичу Инкову».

Все повернули головы к Инкову. Он на мгновение воспрял, расцвел, а потом грустно усмехнулся.

– Что ж, спасибо тебе, Тамара, – вздохнул он, возводя очи к небесам.

– И, наконец, «Подпункт два-три», – талдычил свое старый папоротник. Возможно, именно такие моменты, дарующие ему власть и влияние, и давали древнему нотариусу волю к жизни, и теперь он на полную катушку упивался своей ролью владетеля судеб. – «Все прочее мое имущество, движимое и недвижимое, а также вклады и депозиты в банках, а также драгоценности и ценные бумаги, не упомянутые в подпунктах один – два, я завещаю… – Нотариус сделал театральную паузу и исподлобья оглядел присутствующих. – Я завещаю… – для пущего драматизма повторил он, – моему пасынку, Денису Борису Конышеву».

Пауза повисла в кабинете: томительная, нехорошая пауза. Рита посмотрела на Дениса: он растерянно улыбался и хлопал глазами. Похоже было, что воля покойницы все-таки оказалась для него полной неожиданностью.

– Опять – все ему! – в сердцах, не умея сдержаться, досадливо проговорила Наташа.

А глаза Майи метали молнии. Она, не говоря ни слова, вскочила из-за стола, подбежала к креслу, где сидел ее супруг, и прошипела:

– Ну, мерзавец! Теперь мне все понятно!

И кулаком ударила оторопевшего Дениса по лицу. Удар оказался настолько сильным, что его голова аж дернулась назад. Потом Майя закрыла лицо руками и, плача, выскочила из кабинета. Хлопнула дверь, и в оторопелой тишине невозмутимо прозвучали заключительные слова нотариуса:

– Оглашение завещания окончено.

Глава 7

Горохом простучали по лестнице каблучки Майи. Она летела, не разбирая дороги. Пронеслась по гигантской гостиной, подбежала к входной двери. Вон, вон из этого дома!

Но тут она обнаружила, что выскочить прочь ей мешает мощное тело полковника Ходасевича. Она попыталась обогнуть его, но тот снова заступил ей дорогу.

– Пустите! – вскинула она на него зареванное, злое лицо. – Что вы делаете?!

– Куда это вы собрались? – спросил полковник.

– Да вам-то что?! – гневно изумилась она.

– У вас тушь потекла. И помада размазалась.

Взгляд Майи метнулся в поисках зеркала, и ее наступательный порыв слегка ослабел.

– Пойдемте, – полковник неожиданно подхватил ее под руку, и она, к своему удивлению, подчинилась ему.

Ходасевич вывел Майю во двор – в светлый день, наполненный солнцем и синим небом.

– Куда вы меня тащите? – пробормотала девушка.

– Тут есть замечательное укромное местечко, – заговорщицки пропыхтел полковник. – Банька. То, что надо, чтобы отсидеться. А там имеется и вода, и зеркало – все, что вам сейчас нужно.

Майя безвольно дала себя увлечь к отдельно стоящей одноэтажной баньке. Она ощущала исходящую от полковника силу и почти с удовольствием покорялась ей.

– Он опять обидел вас? – спросил полковник, когда они вошли в предбанник.

В отделанном вагонкой помещении пахло деревом и березовыми вениками. Сквозь занавешенные окна прорывались столбы и полоски света. В них танцевали пылинки.

– Кто? – она сделала вид, что не поняла.

– Денис.

Майя глубоко вздохнула и кивнула.

– Бывает, – примиряюще сказал полковник.

– Да что вы понимаете! – выкрикнула она. – Он спал с ней!!!

И тут Майя неожиданно обнаружила, что вдруг припала к широкой груди полковника и рыдает на ней. Это оказалось даже приятно: поплакать на плече постороннего мужчины, когда тебе от него ничего не надо. И он от тебя ничего не добивается. Боль, досада и горечь солеными потоками вымывались из груди. Когда рыдания перешли в прерывистые всхлипы, Ходасевич ласково похлопал ее по плечам и проговорил:

– Ну-ну, полно.

Отстранил от себя Майю, усадил на диван, полез в холодильник – там оказалась минералка. Старый толстяк налил воду в пивную кружку, протянул. Майя с жадностью выпила.

– Мне надо умыться, – сказала она, глядя в пространство.

– Пожалуйста.

Майя вскочила и исчезла в мыльном отделении.

Полковник закурил, подошел к окну и приоткрыл створки. Основной дом был виден отсюда как на ладони. Он выглядел тихим, пустынным, печальным.

Из ванной вышла Майя. Она привела себя в порядок. Губы сомкнуты, голова гордо вздернута. Девушка решительно направилась к двери.

– Что случилось? Тамара оставила наследство вашему мужу? – негромко спросил Ходасевич.

– А вы откуда знаете? – Майя сбилась с ноги и удивленно уставилась на него.

Полковник пожал плечами.

– Я прав?

– Она оставила ему все!

– Все свои деньги? Почему?

– Неужто не ясно?! – зло прошипела Майя. – Он спал с ней!!!

– Может быть, имелись другие причины?

– Какие причины?! Какие еще могут быть причины?!

– Хм. Значит, из того, что Тамара оставила вашему мужу наследство, вы делаете вывод, что он спал с ней? И это – единственная улика?

– Нет, не единственная! Не единственная!