Наш маленький Грааль - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 24

– Озверина, что ли, объелся? Со второго сета тебя как подменили.

– Типа того, – улыбнулся Макс. – Есть не ел, но разозлился на этого придурка ужасно…

– Что ж, злись почаще, – напутствовал тренер. – Правда, в следующем круге это вряд ли поможет.

– Почему? – удивился Макс.

– А у тебя там Худяков. Знаешь такого?

Худяков. Лоб под двадцать лет. Входил во взрослый рейтинг, много выигрывал, в том числе и в серьезных турнирах, а сейчас из-за травмы скатился до фьючерсов. Подача – сумасшедшая по силе, почти как у Доминика Хрбаты. И на задней линии силен. То есть те же самые козыри, что и у Макса, только куда более отточенные.

– А я и его разделаю! – заверил тренера опьяненный победой Макс.

– Ну, это вряд ли, – скептически улыбнулся Михалыч.

Макс и сам понимал: с жеребьевкой ему не повезло, против Худякова, который, по слухам, уже успел набрать сумасшедшую форму, у него шансов нет. Это ведь то же самое, что детсадовца против пятиклассника выпустить. Как бы ни был талантлив малыш, но у старшего и сил больше, и опыта, и уверенности в себе. Так что задачу на следующую игру нужно ставить скромную: чтоб просто не слить под ноль. Хотя бы пару своих подач взять в упорной борьбе. И Худякову не позволить, чтоб забивал одни сплошные эйсы. [9]

– Что ж. В первом круге не вылетел – уже хорошо, – снисходительно подытожил тренер. – Но с Худяковым можешь даже не напрягаться.

– Я все равно попробую выиграть, – упрямо повторил Макс.

– Пробуй, конечно, – грустно усмехнулся тренер. – Но билеты до Москвы я на завтрашний вечер уже купил.

Вот Михалыч язва! Нет бы поддержать ученика перед трудной игрой, а он гадости говорит. И вообще надоел. Ведет себя, будто благодетель какой, подумаешь, на турнир вместе с подопечным приехал, великую милость оказал! А на уме у него ясно что. Слинять хочет к кому побогаче и поперспективнее. Макс, слава богу, не слепой, прекрасно видит, какими глазами его тренер обшаривает соперников по турниру. Явно ищет, к кому бы переметнуться.

– А я вот возьму и вам назло завтра выиграю! Тогда билеты сдавать придется.

– Не выиграешь. И колено опять травмируешь, – холодно пожал плечами тренер.

М-да. От Михалыча поддержки никакой. И на завтрашнюю игру не будет напутствия, и даже не предложил вечером встретиться, на видеоигры с участием Худякова посмотреть – обычная практика, когда тренер раскрывает секреты соперника… Ну и пусть катится.

И Макс, забросив в гостиницу сумку с ракетками и пропотевшей формой, на весь остаток дня отправился бродить по Староивановску. Глазел на скудные, в пару красок, витрины, украшающие главную улицу – она благополучно пережила все перестройки с дефолтами и до сих пор носила имя Ленина. Месил грязь в узких, вверх-вниз, переулках. Съел отвратительных пельменей в рабочей столовке близ вокзала. Заглянул в церковь, отыскал среди икон Николая Угодника, страшно смущаясь, поставил ему свечку и попросил о завтрашней победе…

Хорошо, что он не остался в гостинице, где сейчас, во время турнира, все пропитано теннисом – игроки ходят друг к другу в гости, телевизор в баре настроен на спортивный канал, сплетни, зависть, подколки… А здесь, в сонном и скучном городке, будто другой мир. Простой, без интриг, ясный, как небо безветренным июнем. Все правильно, по одному и тому же заведенному годами плану. Спокойный вечер, люди культурно отдыхают перед завтрашним, таким же как этот, днем. Молодняк спешит по киношкам и на свидания, мужики – за пивом, тетки – за детьми в детский садик, бабки – друг к дружке в гости, посплетничать. И никакого тенниса, покажи местной публике ракетку, даже не поймет, для чего она…

«Может, и мне уехать в какой-нибудь Староивановск? – думает, шагая по темным улицам, Макс. – Пойти на завод, завести себе ладненькую, без изысков, вон какие тут бегают, цыпочку?»

«Ага. А Лялин с Чепиковым в это время будут ездить по заграничным турнирам. Жировать в «Шератоне». Давать автографы. Принимать вальяжные позы на фотосессиях. Целовать красивых – а возле теннисистов экстра-класса вьются только такие – девчонок…»

Нет уж. Фигу. Кому нужна такая жизнь? Днем – бесконечно точить детали на душном заводе, а вечером – сначала скандалить с быстро расплывшейся и ставшей ворчливой цыпочкой, а потом без сил брести за пивом?!

«Я разделаю Худякова, – клянется себе Макс. И признается: – Только пока еще не знаю как…»

Игру Макса и Худякова назначили первой, в девять утра. Жутко неудобное время – чтобы как следует проснуться, размяться и настроиться на матч, придется вставать самое позднее в шесть тридцать. К тому же играть будешь в совершенно пустом, без единого болельщика, зале. В такую рань даже самые преданные поклонники тенниса на стадион не попрутся.

Плюс, раз тебя назначили на девять утра, сразу становится понятно: организаторы в исходе матча не сомневаются. Зачем ставить на более удачное время игру, в которой не будет никакой интриги? Лидер здесь без вопросов Худяков, а он, Макс, однозначно аутсайдер. Даже судья, Макс подслушал, кому-то в телефонную трубку сказал, что ему «сейчас избиение младенцев предстоит».

Младенец – ясное дело, он, Макс. А корифей, птица большого полета, лишь случайно приземлившаяся на убогом турнире в Староивановске, его противник. Худяков.

Настолько уверенный в победе, что даже к половине девятого, когда судья уже скучал на вышке, а Макс разминал руку на подачах, он на корте не появился. И к восьми сорока пяти, когда пришло время разминки, тоже не подошел – совсем уже наглость. Пришлось Максу с позволения судьи перекидываться мячиком с Михалычем. Не по правилам это, конечно, и на любом другом турнире игру с тренером в преддверии матча мигом бы пресекли, но на фьючерсах порядки либеральные. К тому же что оставалось делать? Матч при любом раскладе должен начаться в девять ноль-ноль, но не выходить же на игру совсем без разминки?

«А может, Худяков вообще не придет?» – мелькнула спасительная мысль у Макса. Вот было бы здорово! Тогда победа ему присуждается автоматически, а в следующем круге, он знал, соперник планируется самый заурядный.

Но тут – часы уже показывали без пяти девять – Худяков и появился. Равнодушно выслушал замечание судьи, – почему, мол, на разминку опаздываешь? – но оправдываться не стал, лишь плечом дернул. Всем своим видом показывал, что с таким противником ему не то что разминка – ракетка не нужна.

«Подумаешь, звезда! – пытался убедить себя Макс. – Номер девятьсот девяностый в мировом рейтинге! Плевать я хотел на его выходки!»

Однако, когда он подходил к сетке здороваться с соперником и бросать монетку, чувствовал, что ноги дрожат, а в животе трепыхается противная невесомость. Да, блин. Нервишки ни к черту. С таким настроем не то что у Худякова, у сестры Машки не выиграешь. Только бы еще голос не дрожал!

– Привет, – обратился он к Худякову.

– Привет, молекула! – презрительно ответствовал соперник.

То, что рядом стоит судья, его нимало не смутило.

Макс удивленно заметил: руки Худякова подрагивают. С чего бы? Неужели тоже волнуется? Да нет, не может быть.

Судья бросил монетку, она шлепнулась на сторону Худякова. Тот наклонился поднимать – и вдруг не удержал равновесие, покачнулся…

«Да что это с ним?» – совсем уж растерялся Макс.

И вдруг почувствовал: от соперника ощутимо потягивает спиртным! Не свежачком, конечно, но несет будь здоров. Классический утренний запашок перегара, какой остается наутро после ну о-очень бурной ночи.

«Он с ума сошел!» – мелькнула быстрая мысль. А потом накатила неуемная радость.

Потому что сам Макс – единственный, правда, раз – пробовал играть в теннис с жестокого похмелья и помнил свое тогдашнее состояние. То, что прихватывает сердце и стучит в ушах, – ерунда. Главное, что у игрока, если он накануне крепко выпил, не получается решительно ничего. Подачи – в сетку, удары – в аут. И даже Худякову, со всем его опытом, спьяну ловить будет нечего.