Оскар за убойную роль - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 53

– Эй, товарищи, вы куда? – кричит Кирилл им в спину.

Крик вырывается помимо его воли. Ему не должно быть до них никакого дела – хотя часы посещения давно прошли, при чем здесь он? Это не его отделение. Но слишком уж эти парни независимо, вразвалочку, шагают. К тому же у Кирилла почему-то создается впечатление, что они следуют туда же, куда и он: в пятьсот первую палату, к Татьяне.

Двое бугаев никак не реагируют на его окрик – хотя очевидно, что они его слышат. Они не оглядываются и даже не замедляют шаг. А до палаты, где лежит Татьяна, им остается всего метров десять. И всего одна пара дверей: в пятьсот вторую, тоже блатную – мужскую, и на пожарную лестницу.

– Стойте! – снова кричит вслед кожаным Кирилл. Он чуть ли не срывается на бег. Они не оборачиваются. – Остановитесь, кому говорю!

И тут оба парня переглядываются и тормозят. Поворачиваются к Кириллу. С фронта они выглядят еще более внушительно, чем с тыла, – как настоящие громилы: широченные плечи, узкие лбы, заросшие щетиной подбородки. Руки по-прежнему в карманах. Теперь они ждут его.

Кирилл, помимо воли оценивая опасность ситуации, не спеша подходит к ним. Вокруг по-прежнему никого и никаких подручных средств – ни огнетушителя, ни швабры, ни капельницы, которые можно использовать при возможном столкновении. Вот только стоит позабытая сестричкой тележка, на которой развозят лекарства.

Кирилл подходит к небритым почти вплотную. Конфронтации, кажется, не избежать. Настроены они серьезно.

– Че те надо, клистирная трубка? – цедит первый бандит. – А ну, пшел вон!

– Немедленно покиньте помещение, – твердо говорит Кирилл.

– А хо-хо не хе-хе? – ощеривается первый и делает шаг вперед. И тут же наносит удар, целя в лицо Кирилла: сначала правой, а потом тут же левой.

Кирилл не ожидает нападения – здесь, в его больнице, на его территории. Однако инстинкты боксера с двадцатилетним стажем срабатывают раньше, чем сознание. Он автоматически уклоняется от сдвоенного удара. Кулаки громилы пролетают мимо, только второй удар задевает по касательной щеку, и перстень бандита оцарапывает лицо. Кирилл роняет на пол пакет с конфетами и бьет. Годы тренировок и тут все решают сами, без участия сознания. Первый удар попадает в переносицу бандита, а второй влетает в солнечное сплетение. Противник тут же переходит в состояние грогги. Глаза его мутнеют, он плывет, на глазах превращается в мешок с трухой. «Я вырубил его!» – вспыхивает мгновенная радость в мозгу Кирилла.

Но остается еще второй. Тот издает короткий мгновенный рык – и вытаскивает из-за пазухи нож. Это настоящий тесак – длинный, с широким лезвием, заостренный на конце. Справиться с таким мудрено, будь ты хоть самим Майком Тайсоном. И тогда Кирилл кричит. Он вопит во все горло, на все отделение:

– Дежурный! Охрана! Здесь вооруженное нападение!

Второй бандит по инерции делает пару шагов в сторону Кирилла, но на его лице – растерянность. Врач отступает. Нащупывает стоящую у стены каталку для лекарств и обрушивает ее под ноги амбалу. Каталка падает с диким грохотом. Краем глаза Кирилл видит: из обеих палат, остающихся до конца коридора, высовываются лица больных. Одно из них – Татьянино, изумленное, испуганное. Сзади слышится топот ног и пронзительный женский крик, переходящий в визг:

– Это что еще такое?!

Кирилл принимает боевую стойку, он готов сразиться с бандитом – но тот уже дрогнул. Он прячет свой тесак в куртку. Хватает кореша, который оползает, прислонясь к стенке. Тянет его за собой.

Рядом пожарная лестница, и оба скрываются на ней. Хлопает дверь. Слышится перестук ног.

К Кириллу сзади подбегает Антоновна – пожилой дежурный врач. Всматривается в его лицо, говорит озабоченно:

– Кирюшенька, ты как?

– Нормально, – выдыхает Кирилл. Он дышит тяжело – в тридцать девять лет подобные эскапады не шутка.

А с другой стороны, от своей палаты, уже подходит она, Татьяна Садовникова. Улыбается ему. Говорит:

– Я так и думала, что ты рано или поздно появишься. Правда, вот не ожидала, что с таким грохотом.

Валерий Петрович пьет чай у себя на кухне и смотрит девятичасовые новости. Раздается звонок мобильника. Ходасевич, вздыхая, выключает звук у телевизора и нажимает на «прием». В трубке звучит взволнованный голос Тани:

– Они были здесь.

– Кто?

– Те бандиты. Якобы братья Воронцовы.

Отчим не в состоянии скрыть озабоченности:

– Ты в порядке, Танюшка?

– Да. У меня тут нашлись защитники. – По Татьяниному голосу слышно, что она улыбается. Кажется, рядом с ней в палате кто-то есть. Кто-то, приятный для нее.

– Зачем они приходили?

– Я не успела с ними поговорить, – хмыкает она.

– Но с тобой точно все хорошо? – тревожно повторяет отчим.

– Точно, точно. Я теперь под усиленной охраной, – радостно говорит она. А потом обрывает улыбку, и в ее голосе звучит озабоченность. – По-моему, эта парочка, отец и сын Птушко, решили перейти в наступление. Так что будь осторожней, Валерочка. Береги себя.

– Я заберу тебя из больницы. Прямо сейчас, – твердо говорит отчим.

– Не надо, – не менее твердо отвечает Таня. – Обо мне есть кому позаботиться. А завтра меня уже выписывают.

– Ты уверена, что тебе не нужна моя помощь?

– Сегодня нет. Точно нет. Может быть, завтра – чтобы отвезти меня домой. Но еще лучше не домой, а куда-нибудь в надежное место.

– Звони мне на мобильный в любое время.

– Хорошо. Пока. Я тебя целую. – Звучит сигнал отбоя.

Последние фразы Валерий Петрович произносит, глядя в окно.

Из окна его квартиры на первом этаже на тихой Сельскохозяйственной улице виден двор: милый, зеленый. Важно шествует серый кот. Полощется вывешенное на площадке белье.

Ходасевич всматривается. Да-а… А вот, кажется, и они. Одна из припаркованных во дворе машин ему незнакома. Она не соседская. Он никогда не видел ее раньше. Это новенький «Ниссан». Стекла затянуты черной пленкой. Окна наглухо закрыты. Но в машине явно кто-то есть: движок работает – значит, внутри включен кондиционер.

Валерий Петрович радуется, что быстро сумел обнаружить их. Да они не очень-то и маскируются. Считают его легкой добычей? «Ну, это мы еще посмотрим», – бормочет он про себя.

Ходасевич проходит в большую комнату. Ее окна выходят на противоположную сторону дома. Он внимательно смотрит наружу, не подходя к стеклу вплотную. Рядом с домом, пока он живет здесь, вырос настоящий лес: тополя и березы, давным-давно насаженные жильцами кое-как, в беспорядке, теперь вымахали выше крыши. За окном все тихо, только ветер шумит кронами деревьев – и ни единого следа человеческого присутствия. Без умолку трещат на вечерней зорьке птицы. Если бы кто-то был рядом, тон их щебетанья оказался бы совсем другим – тревожным.

«Дилетанты», – усмехается про себя Ходасевич. Ясное дело: наблюдение организовывал не самолично Птушко-старший. Даже он, семнадцать лет остававшийся без оперативной работы, не допустил бы подобной халатности.

Валерий Петрович прошел в коридор. Достал из встроенного шкафа чемоданчик с инструментами. Выудил из него отвертку. Вернулся в комнату, распахнул окно. Путь наружу преграждала решетка. Ходасевич взялся за один шуруп. Открутил. Потом – за второй. Пока справился с ним, весь взмок. Вернулся на кухню. Взял сигареты, деньги, паспорт, ключи. Включил на полную громкость репродуктор. Мимоходом взглянул в окно: тонированный «Ниссан» стоит на прежнем месте – неподалеку от подъезда.

Валерий Петрович вернулся в комнату. С третьим шурупом он справился быстрее – наверное, вернулся навык. Но больше применять обретенные способности не пришлось: решетка подалась. Теперь она была закреплена только на одной своей оси – сверху. Полковник взобрался на подоконник, отодвинул решетку, пролез в щель. Первый этаж был высоковат. Не раздумывая, Ходасевич прыгнул. Двадцать шесть прыжков с парашютом (пусть тридцать лет назад дело было) сыграли свою роль. Он приземлился мягко и бесшумно. Его, кажется, никто не заметил. Полковник встал на цыпочки, как мог приладил решетку на место и прикрыл окно.