Осколки великой мечты - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 54
Голос незнакомца звучал монотонно и глухо. И каждое слово в нем, каждая цифра, каждая дата были точными. Абсолютно точными. На минуту Никой овладела паника. Хотелось выскочить из машины и бежать – бежать куда глаза глядят. Чтобы справиться с собой, не сидеть без дела, не увязнуть в разговоре, споре, крике, она перебила шантажиста резким голосом:
– Увлекательный рассказ. Завидую вашей подружке – как ее, Веселова?
– Она – твоя подружка! – рыкнул водитель. – И это ей нужны деньги! Срочно! У нее сын, двенадцати лет, зовут Василием, посещает шестой класс гимназии номер двести восемьдесят восемь с углубленным изучением гуманитарных дисциплин… Адрес школы сказать?.. Ну, сказать?! С огнем играешь, Ника!.. Он ведь и заболеть может, сынуля твой!.. И он ведь точно заболеет – если его мамашу посадят лет на десять в колонию строгого режима… С конфискацией имущества посадят… На помойке ведь твой сын жить будет! По рукам пойдет!.. Ясно, Ника?..
– Что тебе надо?
Голос прозвучал хрипло. Нет, пожалуй, жалобно прозвучал ее голос.
– Я же тебе говорю: мне нужно два миллиона долларов. Наличными. Заметь: не пять, как ты брала, а два. Я даже процентов за семь лет не беру. Я ж понимаю: ты делилась. С любовником своим. С людьми из нашего банка… Поэтому ты мне, крошка, отдашь всего лишь два «лимона». Два!..
– У меня таких денег нет.
– Ко-онечно же, не-ет! – насмешливо протянул страшный незнакомец. – Пластические операции дорого стоят!.. И особняк твой новый недешев, а? Московская область, поселок Беляниново, шесть километров от Кольцевой по Осташковскому шоссе?.. Да и салон твой недурен. Как ты думаешь, а? Сеченовский переулок, дом четыре… Один особняк чего стоит… Центр Москвы…
– Быстро я деньги тебе не соберу.
– Конечно, не соберешь. Я тебе и даю время. Десять дней, начиная с сегодняшнего числа. – Это невозможно. Я не успею.
– Возможно, возможно! Ты давай быстро все распродавай: дом, мебель, особняк, оборудование, собак… Ты особо, крошка, с покупателями не торгуйся – вот и успеешь.
– Все равно я два «лимона» найти тебе не смогу…
– А меня это не гребет, ясно? Объяснять – «смогу – не смогу, успела – не успела» – будешь в ментовке!..
– Тогда ты уж точно ничего не получишь.
– Н-ну, зато справедливость восторжествует. Этого хочешь? Справедливости? Пожалуйста. Выметайся из машины! Я еду на Петровку. И жди, за тобой придут. Давай убирайся!..
«А ведь он чист, – тоскливо подумала Ника, – он не из криминальщиков. И ситуацией владеет. Все он описал в точности, как было. Поэтому запросто может меня сдать, вместе со всем моим прошлым и этой ужасной историей с кредитом… Зачем я только тогда послушала мерзавца Баргузинова!..»
– Подожди, – протянула она вслух. – Я подумаю.
«Надо тянуть время, – решила она. – Надо торговаться, тянуть, изворачиваться… Кажется, он – одиночка. За ним никто не стоит… Эх, а мерзавец Баргузинов как бы сейчас пригодился!.. Баргузинов, вместе со всеми своими молодцами – да он бы душу вытряс из этого засранца!.. Но Ивана, считай, нет, и о нем мне, кажется, пора забыть… Иван… Не он ли, часом, решил на мне подзаработать? Может, это все же он подослал человечка? Пощипать мне нервы? Вытянуть из меня денег?..»
– Думай, думай, родная, – хохотнул незнакомец. – Два «лимона» через десять дней – или будешь сидеть в тюрьме. А что? Вор должен сидеть в тюрьме!.. – Он захохотал. – Давай выметайся из машины – и готовь бабки. Счетчик, считай, включен! Время пошло!..
…Когда Вероника пешком вернулась в свой салон, она прошла в кабинет, сказала, что ее ни для кого нет. Села в кресло. Отдышалась. Поставила в компьютер диск с базой данных ГИБДД. Номер «Форда», на котором приезжал незнакомец, она запомнила: У 8872 МК. Через минуту компьютер выдал ответ: номер числится совсем не за «Фордом», а за старой зеленой «копейкой». Владелец – такой-то, 1929 года рождения…
«Снял номера с брошенной машины, – решила Ника. – Хитрец!..»
Она уселась в кресло и задумалась. Интуиция ей подсказывала, что она уже где-то видела этого человека. Знакомыми казались его руки, ногти, тембр голоса. Затем: строй его речи нехарактерен для блатных. И для банкиров тоже нехарактерен. Скорее для ментов: «Обманным путем… сожитель… на месте постоянного проживания не оказалось…» Но откуда он тогда настолько точно, вплоть до дат, знает обо всех обстоятельствах злосчастного кредита? И эта его характерная оговорочка… Как он, бишь, сказал?.. «Кредит был взят в нашем банке?» Именно – в нашем…
Казалось, разгадка личности незнакомца совсем близко, но отчего-то она никак не давалась Нике…
6
Стальные нервы не выдержали.
Каменное сердце разлетелось в клочья.
Ника поняла, что больше не может. Устала. Нет сил. В голове тяжело и пусто. А главное – нет желания бороться. И вообще никаких желаний.
Слишком много всего навалилось. Баргузинов с угрозами, шантажист с требованиями, Соломатин со своей загульной женой, Полонский со своими опасениями…
Еще вчера Ника самонадеянно думала, что все эти люди – всего лишь куклы и она может ими управлять, дергая за ниточки. Но сегодня нервная система дала сбой. Ника впервые подумала о том, что она – проиграет.
Куклы вышли из повиновения. А кукловод – сдался, устал.
Васечка, чуткий мальчик, чувствовал ее состояние. Весь вечер не отходил от мамы. Изо всех сил старался ее порадовать: «Получил пятерку по математике! Сам в своей комнате убрал! В школьном спектакле у меня главная роль!»
Ника машинально хвалила его, гладила по непослушным кудряшкам, а в голове вертелось: «Главная роль… главная роль… Я ее провалила!»
Когда Василек ушел спать, Ника спустилась в гостиную. Еще в сумерках горничная, зная хозяйкины привычки, зажгла здесь свечи. Но Нику их блеклый, мерцающий свет отчего-то сегодня пугал. Она с остервенением задула огоньки и включила люстру. Вдобавок – оба торшера и настольную лампу. Подбросила в камин поленьев. Теперь гостиная утопала в тепле и свете.
Но Нике все равно было очень холодно и очень страшно. За окном постанывали на осеннем ветру сосны. Поскрипывал паркет. Оба кота не спали – устроились каждый на своем стуле и подозрительно наблюдали за Никой. Она прогнала наглых зверей и открыла шкафчик бара.
Раньше Ника туда даже и не заглядывала – бар считался вотчиной Баргузинова. А ее спиртное никогда не интересовало. Но сегодня она выбрала из батареи бутылок фляжку «Реми Мартена» и прошла на кухню – кажется, коньяк полагается пить с лимоном… Горничная и кухарка уже ушли к себе, и Нике пришлось долго рыться в необъятном холодильнике. «В собственном доме не могу лимон найти!» – злилась она.
Лимон, оказалось, прятался в холодильной дверце. Ника нарезала его толстыми ломтями, засыпала сахаром, отнесла в гостиную. Плеснула себе добрую порцию коньяка. Закашлялась, сморщилась от лимонной кислятины.
Кто сказал, что от спиртного становится легче? Ей, напротив, стало хуже. Коньяк обострил все чувства. Она болезненно ярко ощущала самобытный, особенный запах собственного дома, прислушивалась к неповторимым ночным шорохам, которые можно услышать только за городом. Как будто впервые разглядывала свою дорогую и оттого необыкновенно выглядевшую мебель. Пробовала на вкус дорогой коньяк. Подумать только, скоро она всего этого лишится!
Ника вспоминала, как дорого ей достался этот дом, как она радовалась каждому крошечному шагу в его строительстве, как носилась по выставкам и магазинам, присматривая отделочные материалы, портьеры и мебель. Этот дом был ее детищем. Ее ребенком – почти таким же сыном, как и Васечка. Она не хочет его терять!
Но – потеряет. Потеряет и дом, и свой салон, и доброе имя, и светских друзей (о, те только почуют, что у нее неприятности, – сразу же рассыплются во все стороны, как горох из дырявого пакета!).
Ника подлила себе коньяку, выпила, закусила лимонной долькой. Поражение. Она чувствовала запах поражения. Слишком сложная игра. Слишком серьезные противники. У них на руках – каре с джокером против ее жалкой «пары».