Осколки великой мечты - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 8
– Идите!
– Мы можем идти тем же курсом и не сбавлять оборотов? – переспрашивают по радио с мостика «Нахимова».
– Да, можете идти.
– Вы пропустите нас? – еще раз спрашивают с «Адмирала».
– Идите! – снова повторяет капитан «Васева».
Миша сидел во тьме пароходного кинотеатрика, дышал и даже не решался взять ее за руку. Краем глаза Вера поглядывала на экран. Там продолжалась война, шли в атаку наши. Немецкий солдат не устоял и грохнулся прямо под советский танк. У него изо рта потекла кровь. Вера поморщилась.
И в этот момент теплоход тряхнуло так, что у Верочки зубы клацнули.
Экран мгновенно погас.
– Что такое? – проворчал Миша. – В самом интересном месте…
– Акулу задавили! – фыркнула Вера.
– В Черном море нет акул, только катраны, – тут же заспорил Миша.
Вера – благо в темноте незаметно – поморщилась. Как он ей надоел со своими поправками! Моряк хренов!
Секунд двадцать они сидели в полной темноте. Зрители покорно ждали, пока киномеханик наладит свой аппарат.
Экран на несколько секунд засветился – и тут же погас снова.
Долготерпение в публике иссякло. В зале начали свистеть, потом – топать ногами, наконец – тревожиться.
– Эй, а двигатели-то не работают! – произнес кто-то в темноте зала.
– Аварийного освещения тоже нет! – добавил Миша. И сказал встревоженно: – Давай-ка, Вер, выбираться отсюда…
– Да что ты паникуешь? – фыркнула она. – Подожди, сейчас свет включат. Куда мы в такой темноте пойдем?
Они по-прежнему сидели в последнем ряду теплоходного кинотеатрика. Прочие зрители, чертыхаясь и спотыкаясь в темноте, потянулись к выходу. Миша тревожно сжал ее руку, наклонился к самому уху:
– Вера, ты девчонка умная. Только спокойно, ладно? Не кричи и не делай резких движений. Мы, кажется… кажется… с кем-то столкнулись.
От такой глупости она даже дар речи потеряла. А он продолжал торопливо:
– Молчи! Послушай меня. Удар, судно тряхнуло. Двигатели не работают, света нет. И самое главное – появился крен на правый борт. Чувствуешь?
Что за ересь он несет! Какой еще там крен? Первой ее мыслью было – высмеять морского волка Мишку. Во вторую секунду Вера смягчилась: ну что поделаешь, в пиратов мальчик играет, капитана Блада из себя изображает. В кинотеатре свет погас, а он представляет тут всякие страсти. И хочет, чтобы она оперлась на его руку и сказала томно: «Выводи меня, Миша! Я на тебя полагаюсь!»
Пока Вера думала, что ей отвечать на паникерские речи своего спутника, Миша вскочил со стула и резко потянул ее за собой:
– Верка, бегом! Времени мало!
Кинозал был уже абсолютно пуст и темен. Было только слышно, как потрескивают деревянные панели и остывает с металлическим хрустом кинопроектор.
Вере вдруг стало тревожно. Она покорно пошла за Михаилом. Спросила неуверенно:
– Слушай, тебе не показалось?
В его голосе слышались истерические нотки:
– Верка, я не шучу! Пароход тонет!
Но как может затонуть такой большой и надежный пароход?!
Она еле поспевала за Михаилом – а он спешил наверх, на верхнюю палубу. Было абсолютно темно и тихо, по пути они никого не встретили. И от этой тишины и темноты Вере становилось все тревожней и тревожней. «Не раскисать!» – приказала она себе. И даже попыталась пошутить:
– Тонет – ну и ладно! Вода теплая, берег близко!
Он не успел ей ответить. Они выбрались наконец на верхнюю палубу, и Вера от ужаса прикрыла рот рукой.
Теплоходный праздник жизни был раздавлен и уничтожен: абсолютно темно, ни искриночки света, только звезды мерцают где-то высоко-высоко… А в кромешной тьме угадывается давка. Паника. Хаотически перемещаются пассажиры. Все куда-то движутся, но со стороны кажется, что люди мечутся по кругу. Белеют испуганные лица. Вот мелькнула хрупкая старушка в ночной рубашке и с ридикюлем. Она тонким голоском зовет какого-то Коленьку – и ее тут же оттесняет, уносит толпа. Вот рядом появляется девушка в нарядном платье и босиком. Она неумело возится со спасательным жилетом. Прямо у их ног свернулась в комочек и закрыла глаза совсем крошечная девчушка. «Лет пять, не больше», – машинально отметила Вера.
– Боже мой! – потерянно выговорила она.
Я сплю? Такого просто не может быть!
И самое страшное – пароход действительно заваливается на правый борт. Он вправду валится!
Вера успела заметить, что со стороны правого борта от «Нахимова» задним ходом удаляется большое, темное судно.
– Родители! У нас каюта внизу! Они спят! – в страхе закричала она.
Я должна их спасти, вытащить!
Она оттолкнула Мишу и бросилась – куда? Разве поймешь в этой тьме? Только найти бы родителей!
Ее за плечо грубо схватила чья-то рука. Веру нагнал Миша – мгновенно посеревший, злой. Он прижимал к себе ту пятилетнюю девчонку, которую Вера мельком видела у своих ног.
– Быстро иди на левый борт! – приказал он. – Там должны спускать плоты. Успеешь. Быстро!
– Родители! – Она пыталась ослабить его хватку.
– Пароход затонет через пять минут! – крикнул он ей. – В шлюпку – немедленно! Или утянет в воронку!
– Нет! – Она ударила его ногой под колено и вырвалась.
– Дура! – хрипло крикнул он вслед.
Она добилась, чего хотела, – избавилась от Мишки. Но как отыскивать в этой давке родителей?
Перекрывая панический гам, донесся спокойный, строгий голос:
– Всем пассажирам пройти на левый борт! Спокойно, без паники!
Ее не интересовал левый борт. Добраться бы хоть на ощупь до внутреннего трапа, который ведет к каютам нижних палуб! Яростно проталкиваясь сквозь толпу, текущую навстречу, Вера пробиралась к цели. «Куда ты? Иди обратно!» Ее неожиданно ухватил какой-то дедок.
– У меня там родители! – крикнула она на ходу.
– Где?
– Внизу, почти в трюме!
– Там никого уже нет. Все здесь, на палубе.
Вера не почувствовала уверенности в голосе деда. И, не ответив ему, бросилась дальше.
Между тем теплоход накренился еще сильнее. Трудно было удержаться на ногах, два раза она упала. Стиснув зубы, Вера продолжала пробираться к внутреннему трапу. Но лучше бы она сюда не пробиралась!
Даже в темноте Вера разглядела, что трап забит людьми. Кто-то прорывался налегке, кто волок с собой чемоданы и сумки. Стюардессы пытались регулировать движение, призывали к спокойствию – но все равно в рядах пассажиров царила паника, люди отчаянно толкали друг друга, стремились любой ценой выбраться наружу. Нечего и пытаться пройти в обратном направлении – не пропустят, раздавят.
Вера потянула за рукав мужчину в морской форме:
– У меня там, внизу, родители!
Он обернулся к ней. Она успела поймать его спокойный, бесстрастный взгляд.
– Вниз ты не пройдешь. Иди на левый борт, там плоты. Не хватит места – прыгай прямо в воду.
Сейчас она заревет! Залепит этому идиоту пощечину!
Моряк больно сжал ее руку выше локтя и грубо, как куль, поволок за собой. Она вырывалась, пыталась царапаться, кричала… Но казалось, что ее тянет робот. Мужчина молчал, держал крепко, на крики не реагировал. Он дотащил ее до левого борта и кинул в самую гущу очереди на плоты. На возмущенные крики пассажиров сказал спокойно: «Женщина беременна!» Толпа прижала Веру к поручню.
Пароход уже основательно завалился на противоположный бок. Вера могла видеть внизу, под собой, маслянистую воду, а на ней – несколько спасательных плотов. Они были усеяны сидящими растерянными людьми. В воде вокруг белели людские лица. Руки цеплялись за плоты. Кого-то втаскивали… А сверху – над водой, плотами, плавающими людьми – косо нависал накрененный белый бок парохода. На боку чернели кружки иллюминаторов.
«Боже мой, где-то там, в каюте, мама и папа!»
Тут Веру подхватили чьи-то сильные руки и швырнули вниз, в воду. Она закричала: «Мама!» – почувствовала, что летит. Зажмурилась.
Удар о воду. Она ушла вниз с головой. Вокруг – теплая, черная вода. Вера рванулась вверх, к спасительному воздуху. Вынырнула, судорожно задышала. Открыла глаза. Над нею нависал, вздымался в черное небо – гигантским белым накрененным домом – светлый бок корабля с кругляшками темных иллюминаторов.