Отпуск на тот свет - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 21
Но Горовец – как и сотни других затерянных в глубинке российских городков – постепенно хирел. Все меньше челноков, все меньше гостей и командированных.
Вымирал город – вымирала и таксистская мафия у автостанции. Сначала их осталось семеро. Потом – только трое. Месяц назад перебрался в Вологду и Ванька на белой «девяносто девятой», которой он страшно гордился. «Не хочу больше свою девочку по вашим колдобинам гонять», – сказал перед отъездом.
Теперь на автостанции работали только Мишка Базенко да Витя Хлопов. И то стояли они в ожидании клиентов не вместе, а по очереди. День один, день – другой. Чего ж время тратить, если пассажиров все равно почти нет? В последнее время их даже бандиты редко беспокоили – наверно, поняли, что все равно ничего не возьмешь.
«Мишке еще хоть как-то везет, – грустно думал Витя Хлопов. – Мишка настырный, пронырливый. На пассажиров так и бросается, все заманивает их низкими ценами да быстрой ездой». Иногда Мишка вообще подъезжает к остановке городского автобуса, который ходит, как известно, раз в два часа, и начинает умасливать грустно стоящих на остановке людей: «Поехали, господа хорошие! Чего стоять мерзнуть? А время, сами знаете, деньги!» Часто кто-то и соглашался, чем мерзнуть на остановке, прокатиться с ветерком.
Сам Витя так не мог. Самое большее, что он умел, – подходить к автобусу и бурчать под нос: «Такси! Такси недорого!» Зато водил он классно – не чета Мишке, который все ямы собирал и каждый месяц ремонтировал свою раздолбайку.
На автостанции все затихло. Витя взялся за свои бутерброды с сыром. Опять жена приготовила их без души – хлеб черствый, а по корке крадется плесень… Вите было грустно. Работы нет, машина стареет, он стареет. Скоро и семьи, может, не будет. Детей бог не дал. И жена бурчит беспрерывно – ни на что ей не хватает, и сапоги-то у нее старые. И что такое маникюр, она забыла. И «химии» уже десять месяцев. Шла бы сама работать, коли так. Зарабатывала б сама себе на блядскую «химию»!
В закрытое окно машины кто-то стукнул. Витя лениво обернулся. Рядом стоял молодой мужик и знаками просил открыть форточку. Одет мужик был скромно, глаза потуплены – одним словом, не клиент.
– Чего тебе? – неласково спросил Витя.
– До Светловска довезешь?
– Куда-куда?
– В Светловск мне. Питерская область. Ты что – не русский? Не понимаешь?
Мужик говорил не по-местному – частил и «акал».
– И сколько даешь?
– Триста.
– Триста штук за шестьсот километров? Ты, брат, с луны свалился?
– Триста баксов.
Витя ожил. Он лихорадочно пытался вспомнить, за сколько покупали баксы на местном рынке. Триста баксов! Да это целое состояние! Машину подлатаешь, жене дашь – хватит и на сапоги, и на «химию», и на хрен знает что!
– А если доедешь быстро и без разборок с гаишниками – даю четыреста.
Все это звучало заманчиво. Слишком заманчиво. Такие деньжищи! А может, он кинет?
– Деньги-то покажи!
Мужик протянул ему две зеленые бумажки. Витя оглядел их на свет – порядок! И знаки водяные, и серебряная полоска. Все как на плакате о новых долларах у них в сберкассе.
– Возьми как аванс, – махнул рукой незнакомец.
Может, этот тип хочет по дороге грохнуть его и взять машину?
Мужик, казалось, прочитал его мысли:
– Да не собираюсь я твою тачку отбирать. Кому нужна такая рухлядь?
Витя, случалось, и сам называл свою восемнадцатилетнюю «пятерку» рухлядью, но обычно она была для него «голубкой», поэтому он обиделся:
– Рухлядь не рухлядь, а домчим за милую душу!
Через десять минут они уже выезжали из Горовца.
А через двадцать минут после того, как «пятерка» посигналила поворотником о том, что она покидает автостанцию, в горотдел милиции пришла срочная ориентировка. В ней подробно описывались приметы пассажиров Хлопова.
Дежурный сержант Пиманов зачем-то выскочил на площадь – хотя сам видел, как Хлопов со своими пассажирами отъезжает. Он еще за него порадовался – повезло наконец мужику, нашел себе клиентов.
«Так я и знал, – подумал сержант. – У кого нынче есть деньги на машинах разъезжать? Только у бандитов». И принялся звонить на два ближайших поста ГАИ.
Водила Витя Хлопов был не дурак и сразу понял, что с его пассажирами что-то нечисто. О чем-то шепчутся, беспрерывно курят – у него аж голова заболела. Но, с другой стороны, на бандитов – тех, например, что собирали дань с горовецких таксистов, – они были совсем не похожи. «Пахло» от них большим городом, хорошим образованием и приличными деньгами. «Чего случилось с молодняком?» – думал он, глядя в зеркало заднего вида на парня с девушкой, напряженно сидящих на заднем сиденье. Загадка! Витя ломал голову, но отгадать ее не мог. Но не приставать же с вопросами. За свою долгую водительскую карьеру Витя прочно усвоил: к пассажирам с вопросами не лезь. Захотят – сами все расскажут.
Витя шел по трассе со скоростью около ста. Для их раздолбанной дороги – очень даже неплохо. Водил он машину спокойно, не дергался, на закрытых участках дороги никого, даже трактор, не обгонял. Тот мужик, что договаривался с ним о деньгах (он уселся на переднем сиденье), сказал ему уважительно: «Да ты, оказывается, ас! Давай только, у гаишников скорость сбрасывай».
«Антирадара» у Вити не было – все эти пижонские штучки он не признавал, да и денег на них не было. Засады гаишников, меряющих скорость, он чуял нюхом – и заранее сбрасывал скорость.
Только откуда было Вите знать, что сержант Пиманов уже сообщил всем постам марку, цвет и номер его машины…
Таня с Димой сидели на заднем сиденье. Таня не очень любила ездить сзади – обзора нет, да и тесно. Но сегодня никто не предложил ей сесть вперед – рядом с водителем устроился Игорь, и Таня не стала с ним спорить. В конце концов, в их случайной компании сложилось так, что он пока был главным. Таня только рада этому. Наконец-то она может положиться на кого-то. Наконец-то не ей думать обо всем и решать за всех. А коли появился такой человек, значит, и сидеть ему впереди.
Таня не выспалась. Потому время от времени она задремывала в тепле машины. Ей на мгновение чудился самолет, бездонное отверстие в нем. Она проваливалась туда и тут же всполахивалась, просыпаясь. Голова ее стукалась то о стекло, то о спинку переднего сиденья, то о Димино плечо. И начиналось все сначала: глубокая синь под ногами, самолет трясет, ее ноги отрываются от пола и… И снова она просыпалась, видела уютную кожаную кепочку водителя, несущийся за окнами осенний пейзаж – и вновь проваливалась в сон. Дима приобнял ее за плечи и, когда она вздрагивала, пробуждаясь, ласково шептал: «Тш-ш-ш… Спи-спи-спи…» Как когда-то дедушка. И ей снилось, что он везет ее на море. Жарко, печет. Яркий южный день. Огромное море блещет впереди. Так сладко… Из этого сна, более глубокого и долгого, ее вырвал вой сирены.
За пятьдесят минут они проехали километров семьдесят. Их никто не останавливал, а один из встретившихся гаишников даже отсалютовал их машине.
– Тебя что, тут знают? – поинтересовался у Вити самый старший из пассажиров.
– Я уж четыре года на автостанции стою, – важно ответил Витя.
Пассажир отреагировал странно:
– С одной стороны, это хорошо…
Они как раз проезжали очередной пост. Витя привычно сбросил до сорока. Машина в порядке, «стопы» работают, все пристегнуты. Но наперерез им бросился «гаишник» и отчаянно замахал своей полосатой палкой…
– Что случилось? – хриплым спросонья голосом спросила Таня. Ей никто не ответил. Она глянула на спидометр – сто сорок пять! И как только их старинная «пятерка» столько выжимает?! Обернулась: метрах в двухстах за ними несется милицейская «девятка».
– Жми, милый, жми! – умолял Игорь. – Еще сотню баксов получишь!
– И так на полную жму, – злобно ответил Витя. И подумал: «Стоит ли эта безумная погоня безумной же суммы в пятьсот «зеленых»?»