Проигравший получает все - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 37

Из окна веяло ночной московской прохладой. Верхний свет я не зажигал.

Довольно и лампы на столе.

Римка оставила после себя банановую кожуру в корзине для бумаг и сильнейший запах духов «Органза».

Наконец в дверь офиса постучали. Я спешно убрал ноги со стола.

Вошла клиентша. Выглядела она совсем не так, как сегодня утром. 12 часов назад она гораздо больше походила на особу, обвиняемую в убийстве и похищении.

Теперь же глазки ее лучились. Роскошная грива белокурых волос струилась по плечам. От нее слегка попахивало коньяком.

– Привет частному сыску! – весело воскликнула она. – Доктора Ватсона вызывали?

– Вызывал – на срок, который истек полчаса назад.

– О, извините! Но у меня железное алиби. То есть уважительная причина.

Я занималась расследованием нашего дела.

– Я уже уволен?

– Ну что вы! Ну, не сердитесь же! Я опоздала виновата. Зато я не только выслушаю ваш отчет, но и сама могу кое-что доложить.

– Толпа обратилась в слух. Выкладывайте! Результаты изысканий Татьяны, которые она исхитрилась провести в редакции «Молодежных вестей», в принципе укладывались в мою картину происшествия. Она сэкономила для меня полдня. Завтра я все равно собирался побывать в редакции и уже прикидывал, под какой «легендой прикрытия» я туда проникну.

Таня меня опередила. И со своей задачей справилась весьма грамотно.

Жаль только, что не побеседовала с «любимой машинисткой (-ами)» похищенного.

Может, Дима уже успел надиктовать ей (им) что-то крамольное?

Но, видно, Татьяна была из тех, кто легче находит общий язык с особами не своего пола – но противоположного.

Все равно ее инициатива была достойна всяческих похвал.

– Вы молодец, – искренне сказал я, когда она закончила свой рассказ.

– Элементарно, Ватсон! – воскликнула она, явно польщенная, и добавила немного неуверенным тоном:

– Еще, Павел, пока я болталась по редакции, мне пришла в голову одна идея… И я ее тут же осуществила. Благо наличные с собой были.

Чаепитие в отделе рекламы «Молодежных вестей» было в самом разгаре.

Сотрудницы с нетерпением ждали появления Вари – она отправилась в туалет примерять новые шортики. Начальница отдела, правда, проворчала: «Не дело это – на работе примерочную устраивать». Но молодые менеджеры в один голос запричитали:

– Ну, Наталь Пална!

Наталья Павловна на самом деле ворчала не сердито – заняться все равно было решительно нечем. На завтрашний номер они поставили только два рекламных модуля – всего-то по одной восьмой полосы, да еще шесть строчных объявлений.

Начальница уже предчувствовала очередной нагоняй от главного редактора за «позорно маленькие объемы рекламы» – но только что они могли поделать? И так уже разослали во все рекламные агентства факсы с предложениями летних скидок и обзвонили чуть ли не все фирмы из справочника «Вся Москва»… Но рекламы в газете – даже в такой популярной, как «Молодежные вести», – все равно было мало. Лето, отпуска, деловое затишье… Да к тому же – политическая ситуация нестабильная, скоро выборы, после которых вообще неизвестно что будет… Даже супервыгодные скидки заказчиков не прельщали.

Входная дверь шевельнулась.

– Давай, Варька, смелей! – подбодрил кто-то. – – Представь, что ты на пляже!

Дверь слегка приоткрылась, и в комнату заглянула девушка, по виду – студентка-практикантка с журфака. Сотрудницы, которые не могли дождаться явления Варвары в шортах, торопливо объясняли: «Это рекламный отдел, редакция дальше».

– Мне и нужен рекламный отдел, – решительно ответила посетительница.

– Что-то продаете?

Глаза девушки сердито блеснули:

– Мне не нужна редакция. И я ничего не продаю. Я хочу дать рекламу в ближайший номер. Этим, кажется, занимаетесь вы?

Начальница поспешно встала и угодливо провела гостью к своему столу. А младший менеджер выскочила из комнаты – предупредить Варьку, чтобы та пока не заходила в комнату в своих крохотных шортах.

– Какую фирму вы представляете? – поинтересовалась Наталья Павловна, протягивая свою визитку.

Клиентка пожала плечами:

– Никакую.

– Значит, вы хотите дать строчное объявление? – В голосе начальницы послышались нотки разочарования.

– Нет. Мне нужно полполосы. В завтрашний номер. Сколько это будет стоить?

В рекламном отделе воцарилась напряженная тишина. Слышно было только, как необычная клиентка шуршит прайс-листом.

– Тут написано восемь тысяч долларов… Плюс стопроцентная надбавка за срочность… Скидки… Ну, они меня не касаются. Вы хотите шестнадцать тысяч долларов? Это – слишком дорого. Предлагаю двенадцать, Начальница с опаской взглянула на посетительницу:

– В завтрашний номер уже поздно. Он уже сверстан…

– Номер подписывается в двадцать ноль-ноль. Сейчас нет и шести. Да, я понимаю, – поздновато. Но за двенадцать тысяч – можно успеть!

– Но мы даем рекламу по стопроцентной предоплате! – Наталья Павловна изо всех сил защищалась от неприятностей, которые ей могла – она чувствовала, что могла – доставить эта странная девица.

Девушка вынула из сумочки стопку зеленых сотенных бумажек:

– Пожалуйста – вот вам предоплата!.. Двенадцать тысяч кэшем, без счетов-фактур, без расписок – и мое объявление в завтрашнем номере.

Договорились?

Я мгновенно понял, чего хотела Татьяна, – она стремилась вызвать огонь на себя. Заставить бандитов, как это говорится, проявить свою суть. Что ж, она могла себе позволить выложить двенадцать штук баксов за проверку бандитской сути. Оставалось только надеяться, что я сумею ее прикрыть.

Наступил мой черед отчитываться. Я рассказал Татьяне о своих действиях за день едва ли не по минутам. Почти дословно – за вычетом нецензурщины Цыганкова и детских воспоминаний Диминой мамы – воспроизвел все разговоры.

Затем рассказал, что вечером я, как и собирался, посетил двор того гигантского дома, где на окраине столицы проживал Дима.

К сожалению, в последние годы институт околоподъездных кумушек в Москве почти упразднен (вместе с лавочками, на которых они сиживали).

Балбесы-тинейджеры сейчас тоже вряд ли жмутся по темным углам – каникулы…

Однако у меня в запасе оставались еще такие полезные для сыщиков люди, как собачники. Их любимцы любопытны, а сами они обычно наблюдательны. Кроме того, заводчики шарпеев и восточноевропейских овчарок имеют обыкновение выводить своих питомцев гадить под покровом ночи – в часы, благоприятствующие всяческим преступлениям.

За время моих изысканий в компании собачников я понес некоторые материальные потери – которые собирался впоследствии вписать в счет моей клиентке. Во-первых, мои почти что новые джинсы ободрал косоглазый пудель Фима, а питбуль по кличке Калиостро самозабвенно изжевал шнурок моего правого ботинка. А сколько раз меня облайвали (и собаки, и хозяева!) – не припомню.

Счет за моральный ущерб клиентке я выставлять не собирался. Это входило в издержки профессии.

Собачники обыкновенно держатся особняком. Они держат глухую оборону от «бессобачных» соседей – которые по обыкновению клянут их питомцев. Для того чтобы получить доступ в их клан, нужно владеть как минимум какой-нибудь блохастой шавкой. Только в этом случае тебя записывает в свои и обстоятельно беседуют с тобой.

Вначале у меня была мысль изловить и приручить хоть какую дворнягу, но я взглянул на часы – почти девять! – и понял, что времени на поиски и дрессуру у меня уже нет. Пришлось идти на собачников напролом.

На зеленой лужайке за домом Полуянова я выбрал наименее безобидный с виду экземпляр – молодую очкастую девицу в компании лысенькой длинноногой собаки с ярко-красным бантом на шее. Я решительно приблизился к хозяйке и сладким голосом просюсюкал:

– Какая милая девочка!

Девица посмотрела на меня, как на абсолютно чокнутого, и ледяным тоном отвечала:

– Кобель!