Рецепт идеальной мечты - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 25

– Что удалось узнать? – бросила она.

– Вот досье. – Профессор подобострастно протянул папку.

Папка оказалась тонкой.

Пола сняла очки – благо, солнце уже закатилось. Открыла досье. На первой странице – отпечатанный на принтере снимок: черноволосый крепкий русский, нахально смеющийся в объектив. Подпись: "Дмитрий Полуянов, корреспондент газеты "Молодежные вести"

(Москва)".

Это был он, ее утренний незнакомец. Значит, он в самом деле журналист Полуянов. Или… Или – русские затеяли с ней какую-то странную, очень сложную игру?

– Ступайте, профессор, – бросила Пола и углубилась в досье.

* * *

В то же самое время герой этого досье стоял на Мэдисон-сквер и любовался крошечным, с футбольный мяч, бюстом Джорджа Вашингтона. К бюсту прилагались чахлые цветочки и надпись: "Помним навеки".

Издалека Дима увидел, как к нему идет худой, невысокий и немолодой человек. Очень американский человек – гордый и расслабленный. В джинсах, белоснежной водолазке и красном пуловере. Глаза скрыты за темными очками. В руках – небольшой сверток, обернутый в подарочную бумагу. Мужчина подошел ближе. Дима пригляделся.

"Да это же он. Игрек! Неужели?.. Боже, как он обамериканился! И как постарел!.. Значит, и я так же постарел? Всего-то за три года?.."

Игорь Старых, игрок по кличке Игрек, подошел к Диме на расстояние четырех шагов. Слегка картинным жестом сдернул с носа темные очки. Да, это был он. Сухое лицо с чеканными чертами, морщинистая кожа, голубые глаза… О да, он постарел.

– Привет, старик! – воскликнул Дима и протянул другу руку.

Игорь не пожал ее, но… Он никогда бурно не выражал своих чувств, но тут вдруг обнял Диму. Его объятие было крепким и сердечным.

* * *

В то же самое время, в семи с половиной милях от того места, где встретились друзья, на берегу залива Лонг-Бэй, Пола Шеви читала досье на мистера Дмитрия Полуянова, составленное профессором.

"Дмитрий Полуянов. Русский журналист. Родился в 1972 году. Служил в армии, в десантных войсках. Окончил МГУ, факультет журналистики, в 1994 году. После окончания университета работает в газете "Молодежные вести". Основные публикации…" – и длинный перечень.

Плюс к тому профессор перевел пару репортажей мистера Полуянова.

Вот оно что. Действительно, этот Полу-Иванов просто журналистишка. Вынюхивает жареные факты. Красавчик репортер.

Свинья! Руку ей гладил!..

И все-таки… Здесь что-то не так.

Пола знала, что русские газеты – даже высокотиражные – бедны, как и прочие тамошние институции. Ради одного интервью, даже с ней, русская газета репортера за океан не пошлет.

Тогда зачем мистер Халф-Иванов <Халф (англ.) – половина. Игра слов: Халф-Иванов – то же, что Полу-Иванов.> сюда явился? По чьему заданию? И кого он на деле представляет?

КГБ? Мафию?

Еще кого-то?

Что за игру он ведет?

И все-таки как он хорош!

Интересно, каков он в постели?

* * *

– Сто лет тебя не видел, – улыбнулся Дима, высвобождаясь из объятий Игрека.

– Точнее – ровно три года и три месяца.

– О, милый, – поерничал Полуянов, – ты считал дни с момента нашей встречи.

– Не дождешься, – усмехнулся Игрек. – Просто я никогда ничего не забываю.

– Я помню, что ты всегда все помнишь. Наверное, тяжело?

– Не тяжелей, чем записывать каждую мелочь в блокнотик. Пойдем, я угощу тебя обедом, – сказал Игорь. – Здесь рядом чудный рыбный ресторанчик.

– С удовольствием. Ну, расскажи, как ты?

– Преподаю, – пожал плечами Игрек. – Университет имени Франклина, кафедра математики. Полный профессор.

– Как отец?

– Спасибо, тоже в порядке.

– Скучаешь по родине? По милым березкам?

– По березкам – нет. Здесь растут аспены – они почти такие же, – пожал плечами Игрек. – По родине – тоже, признаться, не тоскую. А вот по друзьям – скучаю.

Иногда.

…Через семь минут товарищи уже сидели за столиком, покрытым белейшей скатертью, – у огромного, до пола, окна с видом на залив. Судя по тому, с какой предупредительностью принял Игрека метрдотель, Дима понял, что ресторан не из дешевых. Народу – раз, два и обчелся, пианист негромко наигрывает что-то джазовое.

Подошел официант, представился, улыбаясь. Протянул каждому меню и карту вин.

Дима выложил на стол пачку "Мальборо". Официант изменился в лице. Наклонился к Игорю и что-то прошептал ему.

– Чего это он? – спросил Дима по-русски.

Игрек усмехнулся:

– Говорит, что в ресторане не курят. И если мы собираемся курить, то нас пересадят за особый стол. Я думаю, куда-нибудь на кухню, между плитой и посудомоечной машиной.

– Гадская Америка! Как она меня уже достала своим здоровым образом жизни! Передай ему, что мы, так и быть, не будем курить. Пусть не волнуется, гаденыш. I quit smoking! Right now! <Я бросил курить! Прямо с этой минуты! (англ.)> – крикнул он официанту.

– Разреши, я сделаю заказ по своему вкусу? – спросил Игрек.

– Разрешаю, – буркнул Дима. Очередной запрет на курение здорово расстроил его.

Когда половой отошел, Игорь протянул Диме через стол тот самый сверток в подарочной бумаге.

– Это для тебя, – сказал он. – И еще для одной молодой особы.

Дима взвесил сверток в руке:

– Деньги? Золото-бриллианты?

Игрек молча улыбался.

Дима разорвал подарочную бумагу.

В свертке были две фотографии. Две одинаковые фотографии. Каждая обрамлена в изящную, со вкусом подобранную и, видно, не дешевую рамку.

На обоих фото – один и тот же кадр. Три человека:

Дима, Татьяна Садовникова и Игрек – Игорь Старых.

Карточки, очевидно, были сделаны скрытой камерой.

Все трое, в очень поношенной, очень русской, нелепой одежде. Они только что вышли из железной двери в глухой стене. Лица у всех изможденные, однако почему-то одновременно и одухотворенные, и довольные.

– Единственная картинка, где мы втроем вместе, – прокомментировал Игорь. – Это нас выпускают из финской тюрьмы <Подробнее см.: Литвиновы А, и С. "Отпуск на тот свет".>. Через запасной выход, помнишь?

Один-единственный папарацци исхитрился и сделал кадр. Для газеты "Сан". Я нашел ее в здешней библиотеке. Вот и заказал по карточке для каждого из нас троих.

– Спасибо, старик, – прочувствованно сказал Дима.

Он и в самом деле был тронут.

– Одно фото передай Татьяне, – продолжил Игрек. – Второе, если хочешь, оставь себе. Третье я повесил у себя в гостиной.

– А ты стал сентиментальным, старик.

– Годы.

Официант принес аперитив: Игреку – мартини, Диме – джин с тоником.

– Как поживает Татьяна? – спросил Игорь.

Дима не успел ответить: зазвонил телефон. Он ни от кого в Америке звонка пока не ждал и в первый момент не понял, что телефон трещит в его кармане. Оторопело выудил мобилу, произнес:

– Хэллоу?

– Дорогой сосед?

В трубке прозвучал ленивый, волнующий, хрипловатый женский голос. Только через пару секунд Полуянов сообразил, что это – Пола Шеви.

– Да, это я, – произнес он по возможности интимней.

– Не соблаговолите ли заглянуть ко мне попросту, по-соседски? На обед?

– Да, я готов, – быстро согласился Полуянов. – Когда?

Вечерняя поездка в центр и прогулка по бутикам (до чего обидно разглядывать дорогие вещи, а себе ничегошеньки не покупать!) Надю окончательно измотали.

Она вернулась домой в одиннадцать и, даже не сняв пальто, бросилась наполнять ванну – нужно хоть немного прийти в себя!

Пока набиралась вода, она быстро разделась и заварила себе послеваннового зеленого чаю.

Лежа в теплой воде, Надя с трудом поборола искушение просто расслабиться и полежать-помечтать. Нет, не годится – взялась за себя, не отступай! Она очистила лицо самопальным скрабом из геркулесовой крупы и втерла в волосы маску из голубой глины. Потом принялась за упражнения: в книгах советовали заниматься растяжкой именно в ванне. Родион, пробравшийся внутрь, недоуменно наблюдал, как хозяйка выбрасывает вверх то одну, то другую ногу, и фыркал, когда на него попадали капельки воды.