Рецепт идеальной мечты - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 35

Зато всегда благодарит – то кольцо, то доллары в конверте и даже машину ей подарил – кажется, на ней раньше сын этого чиновника ездил… Наташка плакала и говорила: "Знаешь, он на самом деле добрый – только не признается в этом. И очень умный. Когда узнал, что нашу библиотеку ограбили и подозревают кого-то из сотрудников, запретил мне на машине ездить. Зачем, говорит, гусей дразнить, подожди, пока круги улягутся… Я, правда, говорит, однажды не удержалась и на работу на ней приехала – знаешь, как это здорово: водить собственную машину!"

(Это, наверно, как раз тогда было, когда я ее и засекла.).

В общем, Наташка, кажется, нашла свое маленькое счастье. Трудится над своим "папиком" и гордится, что может угостить подруг красной икрой.

Так что рукописи украла точно не она – петому что уж слишком правдоподобно рассказывает Наташка о своем папике… Честное слово, обидно, что хорошим девчонкам – что Наталье, что Машке – приходится выживать такими жестокими способами.

И я, к сожалению, их понимаю. Раньше, когда мама жива была, с ее пенсией было полегче. А сейчас, когда я существую на одну зарплату… Ну, ладно, все, хватит ныть.

Буду надеяться, что и у меня все изменится к лучшему.

В общем, пока твой Шерлок Холмс сидит у разбитого корыта. Но прямо завтра – продолжу копать! Не будет ли еще каких поручений ?

Напиши мне, пожалуйста, как идут дела у тебя ? Нравится тебе в Америке ? Как там погода ? Жуешь ли ты постоянно жвачку ? Правда ли, что в тамошних библиотеках категорически запрещено курить?

Ну все, пока, Димуля. Ждем письма. Твои Надя и Родион.

* * *

Дима прочитал Надино письмо быстро – привычка, приобретенная на журфаке: ухватить смысл, не вникая в детали. Смысл был прост и ясен: девочка изо всех сил старается, но толку от ее изысканий, увы, – ноль целых ноль десятых. "Но письмо – душевное, проникновенное. Прямо социально-бытовой очерк в духе критического реализма. Ей бы в газете писать – в каком-нибудь "Вестнике кубанских полей".

Он попытался подумать о Наде с нежностью.

Но после ярких прелестей госпожи Шеви и бурной ночи с ней скромная добродетельная краса Нади представлялась Полуянову скучной и блеклой. Как серенькие поля, избушки да перелески какой-нибудь нашенской Тульской области в сравнении с, допустим, цейдонскими джунглями: калейдоскопом звуков, запахов, цветов.

"Написать бы Надюхе подробный, душевный ответ.

Похвалить и подбодрить". Но…

Дима взглянул на часы: через сорок минут у него назначена встреча. А его просьба отлагательств не терпит.

"В другой раз с ней понежничаю", – решил он.

В письме Дима был прост и лаконичен.

* * *

Никогда не думала Надя, что полюбит бывать в Интернет-кафе! А поди ж ты, привыкла, понравилось…

Вроде и обстановка там совсем не по ней: понтово, дымно и дорого. И публика – совсем не ее, не библиотечного круга. Но ничего, приспособилась и стала себя чувствовать вполне комфортно. Вот уж действительно: если расслабишься, сразу получаешь удовольствие. Надя теперь в это кафе ходила, когда никаких писем от Полуянова не ждала – просто выпить ледяного пивка и покопаться в Интернете. Ну и пусть все вокруг курят и изъясняются непонятными компьютерными терминами. Зато одеваться можно как хочешь – а не обязательно в "библиотечную рясу". И вообще хорошо: никому до тебя дела нет, сиди себе наедине с равнодушным компьютерным экраном и путешествуй куда захочешь.

Подвисая в Интернете, Надя с удивлением узнала, что в Сети, оказывается, существует целая куча компьютерных библиотек. И фонды в них – ничуть не хуже, чем в родной Историчке. А еще – через компьютер можно узнать, какие спектакли идут в театрах. И новости появляются там даже раньше, чем по телику.

Но более всего Наде полюбились интернетовские службы знакомств – с огромным выбором кандидатов, анонимные и ни к чему не обязывающие.

Надя с детской радостью написала парочке абонентов – в Лондон и в жаркую Австралию. Оба корреспондента немедленно откликнулись, завязалась переписка, и Митрофанова теперь с удовольствием получала электронные письма не только от свет-в-окошке Полуянова.

В ее адрес так и сыпались всякие приятности: "darling… honey… sweetheart… you're my dream…" <"Дорогая.., сладенькая.., сердечко мое.., девушка моей мечты…" (англ.).>.

Надя, правда, догадывалась, что "молодому человеку с внешностью Шона Пенна" скорее всего на деле не меньше шестидесяти. А второй ее абонент, "президент солидного банка", с таким знанием дела рассуждал о косметике и прическах, что Митрофанова вообще подозревала, что под его личиной скрывается женщина.

Но все равно ей ужасно нравилось вести веселую, беззаботную переписку, а заодно – практиковаться в английском и знакомиться с милыми штришками заграничной жизни.

Митрофанова больше не повторяла первых ошибок – в юбке в кафе не являлась и по сторонам беспомощно не глазела. Одевалась она теперь "в местном стиле" – кофта в обтяжку, а брюки широкие – и с удовольствием принимала заинтересованные взгляды официантов и посетителей. Уверенно шла к компьютеру.

А бармены ее стали узнавать (приятно!) и даже помнили, какое пиво она предпочитает (еще приятней!).

Сегодня Надежде удалось захватить самый уютный комп в уголке, бармен обрадовал ее тем, что пиво привезли свежайшее.., и она вышла в Сеть.

В почтовом ящике висело три послания: от новых заграничных друзей и от Полуянова. Надя злорадно начала с личного и целых полчаса наслаждалась комплиментами: "Ваш стиль письма, Nadja, изумителен.., вы – исключительно умны.., пожалуйста, вышлите свою фотографию и почтовый адрес, чтобы я мог отправить вам приглашение в Австралию…"

Димкина весточка по контрасту оказалась сухой и краткой – будто каждое слово, посланное по электронной почте, стоило журналисту не менее десяти долларов:

"Привет, Надя, у меня к тебе срочное дело. Пожалуйста, узнай как можно больше о Николае Петровиче Васине, ему 72 года, он профессор кафедры истории русской литературы на филологическом факультете Московского университета гуманитарных наук, сейчас находится в Штатах, в Москве проживает по адресу: аллея Первой Маевки, дом 23, квартира 7".

В первую минуту, прочитав письмо, Надя хотела шваркнуть по монитору кулаком. Вот свинья! Одни приказы, ни словечка теплого. Ни строчки, как у него там дела и чем он в Степлтоне занимается. Да что она ему, секретарша, что ли? Должна хвататься за любое дело, только он свистнет?! Она смотрела на экран и, кажется, выглядела столь обескураженно, что официант предложил ей еще пива – Надя не отказалась, хотя вторая кружка в ее бюджет вписывалась с большим трудом.

Она еще раз перечитала письмо и заметила, что в графе "тема письма" значится: "For the most beautiful Sherlock Holmes in the World" <Самому прекрасному Шерлоку Холмсу в мире (англ.).>. На душе сразу потеплело. Хитрюга этот Димка, умеет подлизаться. А что письмо короткое и приказное – значит, у него в этом Степлтоне своих дел полно. Не до сантиментов. А задания дает – потому что сама, считай, напросилась (дура, надо было лучше в Степлтон поехать!). И положа руку на сердце Надя, в общем, радовалась, что опять работает в связке с Димочкой. Жизнь сразу стала и интереснее, и насыщеннее.

Ведь это благодаря ему она Интернет освоила и в Интернет-кафе бывать полюбила! Стоит здесь все не дороже, чем в ужасном баре "Синдерелла", куда они раньше ходили с подругой Ленкой, – но насколько тут приятней и интеллигентней, как мамочка, царствие ей небесное, говорила…

Если бы только Полуянов еще таких ужасных заданий не давал… Ладно, поручил пошуршать в библиотеке, среди своих, – это одно. А какой-то семидесятидвухлетний профессор – совсем другое. Как ей узнавать про этого Васина?! Будь он тут, в Москве, можно было бы прикинуться аспиранткой, напроситься на консультацию. Разговаривать о любимейшем – о литературе – Надя ни с кем не побоится, ни с профессором, ни с академиком. Но Дима пишет, этот Васин сейчас в Америке.