Смерть в наследство - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 25

? – Почему письмо от «княжны» пришло именно к Юлии Николаевне —?

? – Действительно ли письма посылались из Франции —?

Жаль, конверты забрала с собой Татьяна. Осталось только одно письмо, посланное с экспресс-почтой (оно сейчас находилось на экспертизе у Козьмина).

? – Какое отношение автор писем – по заключению Козьмина, русский по происхождению мужчина лет 45—60, с высшим образованием и высоким уровнем интеллекта – имел к сокровищам —?

Ну, на этот вопрос может быть самый простой ответ: именно он когда-то этот самый клад и прятал. Но тогда:

? – Что помешало ему сейчас самому воспользоваться этим кладом —?

Действительно – что?

Он инвалид и прикован к постели?

Он осужден в России за тяжкие преступления и полагает, что будет схвачен, едва переступит границу? Но сейчас есть столько возможностей – особенно там, на юге, – перейти границу нелегально…

Может быть, он знает, что за сокровищами идет постоянное наблюдение, и боится попасть в руки бандитов? Но тогда почему он послал на это дело – подставил, можно сказать, – случайного человека, Таню? Подставил безо всякой для себя пользы и смысла, зная, что клад все равно отберут?

Наконец:

? – Почему бандиты не отобрали у Тани сокровища сразу же —?

Почему дали ей уехать в Стамбул? Может быть, они рассчитывали загрести жар чужими руками? Хотели, чтобы она вывезла сокровища за границу, и там уж спокойно отобрать их? Но решение об отплытии в Стамбул пришло к Тане случайно и в последний момент. Она с таким же успехом могла бы отправиться в Москву. Или сдать клад в ближайшее отделение милиции…

? – Может быть, те, кто следил за Таней, рассчитывали, что она со своим чемоданом выведет их на нечто более ценное —?

На что именно? На еще большие ценности? Но что может быть ценнее того, что содержалось в чемоданчике – ведь, если верить Таниному взгляду (пусть чересчур поспешному, зато цепкому), сокровищ там было на несколько миллионов долларов?

А может, Таня ошиблась? И в чемодане всего лишь была искусная обманка: копии картин, дутое золото, стекляшки вместо бриллиантов? Тогда его красная цена – не пара миллионов, а несколько тысяч долларов. И почти все они, кстати, остались у Тани… А вот ежели это обманка, тогда содержимым чемодана запросто можно рискнуть – если, конечно, в нем имеется какой-то ключ, который может вывести на настоящие сокровища… Или, может, благодаря этой приманке охотились не за другими ценностями, но за человеком? Ловили, так сказать, кого-то на живца?

Было еще несколько вопросов – более мелких:

? – Почему задержали теплоход —?

? – Почему отпустили Таню, когда таможенник уже готов был осмотреть ее сумки —?

? – Что за странная фраза таможенника: «Папе вашему кланяйтесь»? Что за «папа» у Тани объявился —?

? – Кому, короче говоря, по силам это все организовать? Задержать пароход? Пропустить на борт человека без досмотра? – ?

? – И кому выгодно —?

Да, вот это – вопрос вопросов: кому все это выгодно?

Полковнику Ходасевичу никогда – ни в книгах, ни в жизни – не были интересны проделки маньяков. Всякие там убийства, совершаемые спятившими людьми. Он рассматривал следствие как шахматную партию и любил, когда по ту сторону доски сидит умный, хитрый и ловкий человек. И самым главным всегда было – и оставалось – ответить на вопрос: а зачем он, этот человек, вообще сел играть? Ответив на него, можно ответить и на все остальные.

Пока, думай не думай, ответ на него, а следовательно, и на другие поставленные им вопросы не просматривался.

Валерий Петрович вздохнул и распечатал новую пачку «Родопи».

Коль скоро информации явно мало, чтобы хотя бы начать размышлять, – что ж, придется добывать информацию.

И начинать надо с чемодана. Точнее, с его содержимого.

Валерий Петрович достал записную книжку и потянулся к телефону.

Подполковник Сергей Жилин, проработавший в системе МВД всю жизнь, был одним из бесчисленных друзей (или добрых знакомых) полковника Ходасевича.

Ходасевич умел дружить. И умел помогать людям. Поэтому они, в свою очередь, любую его просьбу воспринимали чуть ли не с радостью: как же, представилась оказия отплатить Валерию Петровичу добром за когда-то сделанное им добро! Можно помочь самому Ходасевичу!.. Потому и просьбы его, всегда высказанные в самом наимягчайшем тоне, люди воспринимали, словно спущенный с самого верха беспрекословный приказ. И выполняли куда быстрее и четче, чем приказ.

Подполковник Жилин раньше работал в системе ОБХСС. Сейчас он был на пенсии, а дачи у него вроде бы не имелось – посему Валерий Петрович рассчитывал застать его дома.

– Привет, Сереженька, – мягко сказал в телефонную трубку Ходасевич. – Что ж ты в такую жару дома кукуешь?

– Так ведь у меня особняков на Рублевке нету! – весело отозвался Жилин. – Не то что у моих подопечных!..

– Ну и радуйся, что нету!.. Особняки пылесосить долго!

– Ничего, я б тебя нанял – отсасывать-то! – сказал Жилин и захохотал. – Вот он, типичный уровень ментовского юмора, – вздохнул Ходасевич. – Эх, милиция-милиция… Ладно, Сереженька, у меня времени мало, поэтому я к тебе сразу с просьбочкой…

– Слушаю, Валерий Петрович! – радостно откликнулся Жилин.

– Возьми карандаш-бумагу, записывай. Нужно установить, когда – год, месяц – печатались банкноты образца 1961 года. Все – сторублевки. Пиши номера и серии… И еще: проверь, «чистые» ли они или где-то у вас светились…

И Валерий Петрович продиктовал Жилину номера тех сторублевок, что Татьяна не утопила вместе с чемоданчиком в южнороссийской бухте, а взяла с собой как сувенир в Стамбул.

Павел Ильич Ильинский чувствовал себя неспокойно.

По привычке анализировать все свои ощущения до конца, до самого донышка, он разобрался в причинах беспокойства и понял: это связано с чемоданчиком, девицей и Шлягуном.

Павел Ильич брился. Зеркальная стена в ванной, отделанной мрамором, отражала полного мужчину с обвислыми, почти женскими грудями, поросшими седым волосом. В седых кустах в паху пряталась маленькая пиписька.

Зато лицо было на загляденье. Умное волевое лицо с буравчиками глаз. Лицо настоящего руководителя.

Павел Ильич вставал раньше всех в доме. Жена и сын еще спали. «Кто рано встает, тому бог подает», – любил поговаривать Ильинский. Если не хочешь, чтоб тебя съели, ты должен знать все, что делается в городе. И приходить на работу надо раньше всех. Чтобы видеть из своего кабинета, как торопятся на службу секретутки и чиновнички. Почему-то зрелище спешащих подчиненных придавало Павлу Ильичу дополнительные силы.

Освежившись одеколоном «Хьюго Босс», Павел Ильич вышел на кухню. Эта его городская квартира была огромной по стандартам простого населения, но крошечной в сравнении с прочим жильем, имевшимся у мэра: всего-то три комнаты.

Павел Ильич сделал сам себе яичницу с салом, разрезал пару помидоров, густо намазал бутерброд черной икрой. Он любил поесть, особенно с утра, невзирая на любое похмелье. За едой хорошо думалось.

Значит, этот дурак Шляга упустил чемоданчик. Говорил же ему: лучше синица в руке, чем журавль в небе. Нашла эта телка место, взяла чемодан – надо было ее тут же замочить, деньги и золото поделить. В конце концов, все это нам принадлежит по праву. Стали бы на пару миллионов богаче.

Хотя зачем мне, в сущности, эта пара миллионов? Одни проблемы. Где прикажете эти картины продавать? Как вывозить?.. Хотя вывозить – фуфло. Как ты позавчера: за десять минут целый пароход на час задержал, пока этот дурак Рустам человека с загранпаспортом ищет.

И телку в два счета от досмотра избавил. А что, красивую легенду придумал. Девка, мол, сучка, дочка вице-премьера, из дому сбежала, поехала по свету куролесить. Золотая молодежь, мажорка. Да и наркоша, наверно. Надобно ее тихонечко выпустить, чтоб не догадалась, что ее ведут. Да охраночку свою к ней приставить. Быстро, быстро ты для начальника порта с таможней легенду придумал. За две минуты. Хотя они, конечно, взяли под козырек и сделали б все безо всякой легенды.