SPA-чистилище - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 2

По привычке, приобретенной уже в последние годы, с особым вниманием Ходасевич просмотрел по ТВ криминальную хронику. Вчерашний день и нынешняя ночь оказались урожайными на уголовные напасти.

Наемные убийцы застрелили одного из руководителей Российского Центробанка. Убийство произошло вечером, в то время, как банкир шел к своему автомобилю после футбольного матча с коллегами. Заодно убили и банкирского шофера. Правительство на своем заседании почтило память погибшего минутой молчания…

А вот и другой криминал, рангом поменьше: избит и ограблен известный актер, возвращавшийся поздно вечером домой после спектакля.

А в городе Вольском Саратовской области произошла массовая драка на танцах. Руководители области заверяют, что столкновения случились не на межэтнической, а на бытовой почве. В последнее время выражение «не на межэтнической, а на бытовой почве» стало звучать в российских СМИ как заклинание. Верный знак того, что власти пуще огня боятся расовых волнений. И понятия не имеют, как их предотвратить.

У Валерия Петровича сразу появились свои соображения и по поводу расследования убийства банкира, и по части нападения на актера. Имел он собственное мнение и о том, кто и зачем разогревает в провинции межнациональные распри. Беда заключалась в том, что взгляд полковника на происходящее больше никого не интересовал.

Служба перестала привлекать отставника Ходасевича к аналитической работе после того, как погиб его куратор полковник Гаранян [2]. Скорее всего, о нем попросту забыли. Бюрократии, волокиты и неразберихи в родном ведомстве хватает.

Жизнь резко поскучнела. И по карману вынужденное бездействие, чего там греха таить, ударило. Однако Валерий Петрович считал унизительным напоминать о себе. Всю жизнь он придерживался правила, заповеданного отцом-генералом, пограничником, попавшим под горячую руку Хрущеву в пятьдесят седьмом: от службы не отказывайся, на службу не напрашивайся. Не из-за верности ли сим принципам отец доживал свой век в отставке, никому не нужный, на скромной дачке под Питером?.. Так же, как нынче Ходасевич коротает свои пенсионерские дни в одиночестве, в скучной московской квартирке?

И тут снова позвонила бывшая жена.

Голос у Юлии Николаевны на сей раз был сладчайшим и мягко-просительным.

– Валерочка! Я тебя умоляю! Помоги найти нашу Аллу Михайловну! Ее дочка просто места себе не находит!

– Что я могу сделать?

– Валерочка, ты хотя бы встреться, поговори с ней!

– С кем?

– Ну, с дочкой.

– Зачем?

– Ведь ты же у нас такой проницательный!

– И что дальше?

– Ты, конечно же, сможешь подсказать ей, как действовать, что делать… Ты любого Ниро Вулфа за пояс заткнешь… Пожалуйста, я тебя очень прошу… Ведь это только одному тебе по силам… Ты ж у нас такой умный!..

Воистину, лесть способна добиться своей цели там, где бессильны угрозы, мольбы или подкуп. И даже человек, понимающий, что ему грубо льстят – как в данном случае Валерий Петрович, порой не в состоянии устоять перед очарованием неприкрытых похвал. Поэтому полковник хоть и нахмурился, но буркнул:

– Господи, что ж с тобой сделаешь… Пусть эта дочь Аллы Михайловны мне позвонит. Я поговорю с ней.

Экс-супруга не смогла сдержать радость:

– Валерочка! Дочка Аллы Михайловны сейчас находится у меня. Я сказала ей, что ты никогда не выходишь по делам из дому, и поэтому она готова приехать к тебе – в любое время, когда ты скажешь. Пожалуйста, прими ее!..

– Юля! Ну как тебе не совестно! Воистину: дай негру палец – он всю руку отхватит!..

– Валерочка! Ну не сердись! Я ведь знаю, что для вас, оперативников, очень важен личный контакт, глаза в глаза, а какой контакт может быть по телефону!..

Ходасевич только вздохнул, а Юлия Николаевна напористо продолжала:

– Пожалуйста, прими ее. Я дам Лене трубку – дочь Аллы Михайловны Еленой зовут, – и вы договоритесь, когда ей будет удобно к тебе подъехать…

И вот в тот же день, к семи вечера, ровно в назначенное время, в квартире полковника Ходасевича нарисовались гости. Именно гости – потому как дочь пропавшей явилась не одна, а с неким Стасом, коего она представила своим мужем. Стас тащил с собой огромный торт из низкокалорийных ингредиентов – с явным намеком на то, что они все вместе усядутся пить чай.

Валерий Петрович сделал вид, что намека не понял. Отправил торт в холодильник, а гостей провел в большую комнату.

Комнату пришлось подготовить к визиту. Залежи книг и DVD-дисков полковник убрал с пола и кресел, полировку протер от пыли, а к пустому обеденному столу придвинул стул для гостьи и кресло для себя. Гостевой стул поставил так, чтобы закатное солнце из окна падало визитерам прямо в лицо – в то время как физиономия полковника, напротив, оказалось бы в тени. Нехитрые, однако весьма действенные сыщицкие приемчики.

Из-за того что гостей оказалось ровно в два раза больше, чем планировалось, Ходасевичу пришлось притащить с кухни табуретку. Для чего на беседу явился зять пропавшей, полковнику не пояснили.

Дщерь исчезнувшей являла собой даму лет сорока, весьма внушительной комплекции. Одета она была в недешевый деловой костюм. На крупных ее пальцах поблескивало обручальное кольцо и колечко с топазом. В ушах колыхались серьги с жемчугом. Типичная руководительница среднего звена – или, как стало модно говорить сейчас, бизнесвумен.

Муж ее Стас хоть и был на пару сантиметров выше жены, однако из-за того, что обладал худощавым сложением, казался на фоне супруги ровно в два раза меньше. И костюм его выглядел победнее, чем у подруги жизни, и галстук, судя по виду, приобретался где-то на рынке – по принципу числом поболее, ценою подешевле. Словом, мужчина в данной паре (как это в последнее время бывает часто – даже, на вкус Ходасевича, излишне часто) занимал явно подчиненное положение.

После того как состоялась процедура представления, гости уселись. Валерий Петрович поудобней устроился в своем кресле, скрестив руки на животе, и внушительно молвил:

– Итак. Расскажите мне, что случилось.

Для начала следовало дать визитерам выговориться, а потом уже начинать опрос.

Слово взяла женщина. В том, что главным рассказчиком окажется она, полковник ни на секунду не сомневался. Голос дочери пропавшей был хорошо поставленным, звучным, а речь – литературно грамотной. Ни дать ни взять – школьная завуч или же замзавкафедрой в каком-нибудь второсортном вузе. Впрочем, ее профессию и род занятий Валерий Петрович уточнит потом. Если понадобится.

– Моя мама, Алла Михайловна Долинина, находится на заслуженном отдыхе. Весь летний период, с начала мая по середину октября, она ежегодно проживает на нашей даче в Листвянке…

– Где эта Листвянка находится?

– Это старый поселок в пятнадцати километрах от Москвы. Маме там нравится, и мы со Стасом отвозим ее туда на майские и забираем в октябре. Мы ее обычно навещаем на выходные. Иногда и среди недели удается вырваться, но нечасто – сами понимаете, пробки… Раньше в течение лета она проживала в Листвянке с внуком, нашим сыном Иваном, но теперь Ванечка вырос, поступил в институт, у него другие интересы, и мамочка стала проводить там лето одна. Впрочем, сказать одна – не совсем правильно: в поселке у нее имеются знакомые, такие же пенсионерки, как она, к тому же к ней приезжают подружки из Москвы (ваша бывшая супруга Юлия Николаевна, например, бывала). Мамочка там на земле, на свежем воздухе, при деле: стрижет газоны, растит клубнику, цветочки, смородину. Мы с мужем снабжаем ее продуктами, да она и сама вполне способна полностью обслуживать себя. И купить что надо, и приготовить, и постирать…

Валерию Петровичу показалось, что в пассаже на тему «Как хорошо нашей маме на даче» в речи Елены прозвучали оправдательные нотки. Муж ее Стас сидел со скучающим видом. Вряд ли он был против того, чтобы выпроводить тещу на все лето куда подальше. И вряд ли особо переживал по поводу ее исчезновения.