Второй раз не воскреснешь - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 28

Стражи несли вахту сутки через трое. В каждой смене – по два мордоворота. Итого, стало быть, охранников насчитывалось восемь человек. И на всю эту ораву – ни единого лица, вызывающего хоть малейшую симпатию.

Глаза у всех часовых – рыбьи. Угрюмые затылки, бритые лбы… Казалось, этих амбалов (каждому было около двадцати) собрали где-то в темных московских подъездах и перетащили сюда, в особняк. Игорь попытался было установить с кем-то из них контакт. Тщетно. Разговоры охранники не поддерживали. На его вопросы отвечали односложно – некоторые и вовсе игнорировали. Материться им здесь, видно, запретили – а прочий лексикон их оказался крайне скудным. Ни один из восьмерых не вызывал в Игреке хотя бы искры симпатии. А жизнь его научила: никогда не получится подружиться – или хотя бы поладить – с тем, в ком ты не находишь хотя бы малейшего душевного отзыва. Можешь и не пытаться.

Оставались официантки. Они так же, как и охранники, дежурили сутки через трое. Стало быть, подавальщиц насчитывалось четверо. Точнее, один из них был «подавальщик»: юноша со столь бархатными ресницами и вертлявой попкой, что Игорь решил, что он «голубой». «Все учтено: у клиентов могут быть нестандартные прихоти…» – усмешливо думал о парне Игрек.

Трое же официанток, которые принадлежали к женскому полу по-настоящему, были, надо признаться, хороши. Хороши – каждая по-своему.

Первая – та самая ослепительная фотомодель, что подавала напитки в первый день пребывания в особняке. Ее звали Мариной. Держалась она с ледяной неприступностью. На попытки Игоря разговорить ее не отзывалась. Была в ней некая загадка. Словно под панцирем холодной красавицы скрывается кто-то. Но кто? Что за душа – искренняя? добрая? надменная? прихотливая? капризная? – прячется под безупречной фотомодельной внешностью? Казалось, этого не понимает даже сама обладательница столь совершенного тела. Растапливать льды, пытаться расколдовывать принцессу? Этот процесс – сам по себе, бесспорно, увлекательный – мог затянуться на месяцы. А есть ли у него в запасе эти месяцы?

Вторую официантку звали Сашенькой. Улыбчивая женщина, уже в возрасте (лет, наверное, тридцати пяти), однако по-девичьи изящная и стройная. С ней было легко. Можно было поговорить, пошутить, причем весьма игриво, однако… Однако ни малейшего влечения к ней Игорь не испытывал. А начинать с женщиной игру, не чувствуя к ней настоящей тяги… Результата, конечно, добиться можно, да только Игорь знал это по собственному опыту – измучишься, пока дойдешь до цели. Сам себе будешь казаться фальшивым, она будет казаться тебе фальшивой, а первое же совместное утро станет отдавать пошлостью и постыдством – словно кипяченое молоко убежало.

Конечно, выбора у него особого не было. Ведь речь шла не только о любви, но еще и о том, чтобы обрести в особняке шпиона. Или, если повезет, союзника. Или даже друга… Ради такого случая можно было попробовать завести шашни либо с Мариной, либо с Сашенькой… Но… Но оставалась еще одна официантка, Жанна – молоденькая, коротко стриженная, с большим бюстом. Игорь запомнил ее по тому вечеру, когда он играл с востроносеньким журналистом. Она обслуживала их игру – а потом, похоже, осталась обслуживать победителя сексуально.

Ее Игорь счел наиболее подходящей добычей. Флюиды сексапильности так и струились от нее.

В тот день была ее смена.

– Ты хорошенькая, – сказал Игорь ей утром, когда она наливала ему кофе из серебряного кофейника.

– Я знаю, – хрипловатым голосом ответила она и засмеялась.

Он погладил ее по руке.

– Но-но! – воскликнула она, но руку оторвала не сразу.

До обеда Игорь полулежа занимался английским. Все было так, словно он у себя в квартире в Сиэтле готовится к экзаменам в университет. Но как далек от него Сиэтл!

Игрек отдавал себе отчет: даже если ему удастся отработать свой долг, хозяева особняка вряд ли оставят его в покое. Похоже, он для них слишком ценен – раз они повели на него охоту даже в Америке. А сейчас он уже слишком многое знает… Допустим, он рассчитается со своим американским долгом… Но кто помешает бандитам найти предлог, чтобы навесить на него какой-нибудь новый должок? Кабала, в которую он попал, может длиться всю жизнь…

Похоже, путь выбраться отсюда был один: уничтожить само казино. Разрушить созданную бандитами систему. Разгромить игорный дом и его главарей.

Но как это сделать? Игрек неотступно думал об этом с того дня, как он оказался здесь, но ни одной светлой мысли по этому поводу к нему не наведывалось. Темной – тоже.

Да и откуда им было взяться, если он ничего не знает о самой системе. О том, кто здесь заправляет и какие у этих людей слабые места. Игорь был уверен, что главный здесь – человек с залысинами, Петр Абрамов. Его он, кстати, и не видел после Америки больше ни разу. Возможно, того привлекали только для того, чтобы посадить Игоря на крючок. Интересно, во сколько это им встало? Оплатить такую командировку?

Не главный здесь и Олег Олегович. Но кто?

Игроцкая интуиция подсказывала Игреку: подпольное казино создано не только для того, чтобы обыгрывать незадачливых картежников. Тогда состав играющих был бы иным: более фешенебельным, более богатым. Однако среди игроков встречались люди, которые, судя по их виду, отнюдь не могли похвастать размерами своего состояния. Не были они и теми, кого можно было шантажировать: к примеру, крупными чиновниками. Зачастую игроками оказывались – насколько Игрек мог судить по одежде, репликам и манере поведения – обычные менеджеры среднего звена, работающие в крупных фирмах или банках. Торговцы валютой и компьютерами, акциями и нефтью, рыбой и облигациями… Upper middle class [17]. Ни денег «в особо крупных размерах», ни власти (за пределами своих фирм) они не имели. А ведь Игорь был свидетелем – точнее, соучастником! – того, как у четверых из них выигрывали изрядные суммы денег. Весьма изрядные. Таких денег, похоже, не было даже на их счетах.

Стало быть, расплатиться с казино они не могли. Значит, им оставался один выход: поступить в услужение казино. Как Игорь и Таня. Игорь оказался нужен как игрок. Таня, похоже, влипла в эту историю случайно (точнее, он, Игорь, опять втравил ее!). Однако ее, пользуясь случаем, приспособили к делу: добывать для казино новых клиентов. А вот к какому такому делу можно приспособить тех, что сейчас проигрывались в казино? Неужели они, как Татьяна, начнут добывать для катрана все новых и новых клиентов? Строить этакую игроцкую пирамиду? Своего рода карточный гербалайф? «Хочешь проиграть – спроси меня, как!»… Глупость, конечно… Тогда зачем же они оказались нужными казино? Что оно может с них получить?

Загадка…

Игорю совсем не нравилась и его собственная роль. Он любил обыгрывать богатых. Милое дело: облегчить на пару-тройку тысяч долларов (или даже на сотню!) того, кто «весит» миллион. Он своих противников силком за карточный стол не тащил. Не мухлевал. Не передергивал… Он не виноват, что у него дар: чувствовать карты… Но вот выигрывать у человека последнее… Выигрывать даже больше, чем последнее… Способствовать тому – называй уж вещи своими именами! – чтобы человек попал в зависимость… В рабство…

Нет, это ему совсем не нравилось. Слишком хорошо он помнил, чем может кончиться, когда проигрывают все, что есть. Или даже больше, чем есть… Тогда, десять лет назад, азартный преферансист – кажется, его звали Валентин Николаевич – потерял, стараниями Игрека, больше тридцати тысяч рублей. По тем временам, когда машина стоила десять тысяч, сумма огромная, непомерная. Когда Валентин Николаевич садился за стол, Игрек чувствовал, что больших денег у того нет. И все-таки – обыграл его. Не смог сдержать собственного азарта. И собственной удачливости… И они оба, и победитель, и побежденный, поплатились за это. Первый заплатил за проигрыш самую высокую цену. Несчастный Валентин Николаевич, не сумев расплатиться, не добыв денег, покончил с собой: выбросился из окна. Для Игоря это самоубийство оборотилось преследованием со стороны властей (родственник Валентина Николаевича оказался какой-то правоохранительной шишкой). Ему пришлось бежать, скрываться… В конце концов все обошлось, Игрека не посадили – но… Но до сих пор ему время от времени являлся отчаянный, молящий, загнанный взгляд Валентина Николаевича – человека, проигравшего все… Порой, в бессонные часы, Игорь уговаривал себя, что он ни в чем не виноват. Не мошенничал же он, играл честно! Зачем садишься играть, когда не умеешь? Зачем играешь, если нервы слабые?.. Но этот жалкий лепет оправданья оставался дискуссией с мертвецом. Валентин Николаевич не мог ему ответить. Он поставил точку в заочном споре с Игреком. Убежал туда, откуда нет возврата. Ушел, оставив Игорю на прощание – на вечный укор! – свой взгляд, полный растерянности и умолявший о пощаде…