Опоздавшие к старту - Ливадный Андрей Львович. Страница 62

Руки человекоподобной машины отсоединили кабели интерфейсов и высвободили треснувший шар из захватов самостабилизирующейся подвески. Глубокая трещина тут же поползла дальше, в результате чего перед андроидом оказались два неравных фрагмента разбитой сферы с обнажившимися нейромодулями.

Спустя минуту пятьдесят микрочипов, вкупе с постоянным запоминающим устройством «ГРЕМа» были аккуратно установлены в резервные разъемы системного блока человекоподобной машины.

Все происходящее строго соответствовало тем постулатам, что формировала программа «Дарвин». В системе человекоподобных машин была установлена ее полная версия, которая не регламентировала количества нейромодулей, допустимых для одновременного использования.

ПЕРЕЗАГРУЗКА.

Андроид на минуту застыл, а когда его механические конечности вздрогнули, отвечая на тестовый сигнал, в комнате стояла уже абсолютная иная машина.

Вместе с нейромодулями «ГРЕМа» к андроиду перешли все технические знания, память и накопленный опыт ремонтного механизма.

Успешное усовершенствование несло новые возможности, а значит, оно являлось полезным действием.

Теперь система человекоподобной машины содержала полтора миллиона искусственных нейронов, андроид помнил все события, произошедшие с «ГРЕМом», внимал его логике, и владел обширными техническими сведениями, относящимися к различным инфраструктурам мегаполиса.

Как справедливо заметил Ричардсон нейросистемы сконструированных в «Орлином Гнезде» машин не несли рутинной нагрузки, – они прямо отождествлялись с высшими разделами человеческого мозга, отвечали за распознавание, обработку информации и принятие решений, результат которых передавался к исполнительным узлам в качестве команд действия.

Существовало лишь одно радикальное отличие между мышлением человека и теми процессами, что протекали в данный момент в ста пятидесяти нейромодулях обновленной машины.

Андроид оперировал исключительно объективными сведениями, стержнем его рассудка являлась чистая логика, и к рассмотрению принимались только те выводы, которые опирались на неоспоримые исходные данные.

Пройдя на кухню, он тщательно собрал разбросанные продукты и утилизировал их при помощи встроенного конвектора.

Его создавали для служения людям, но, простояв полгода в нише, он пришел к закономерному выводу, что последние не нуждаются в его услугах.

Неверная исходная информация была замещена на новую, и это дало ему неожиданную степень свободы, одновременно породив внутреннюю дилемму, требующую наискорейшего решения: утратив основополагающую функцию он должен был либо вернуться в предназначенную ему нишу и совершить акт самоотключения, либо найти новый логический смысл для дальнейшего существования.

– Теперь вы знаете практически все. Я развивался, совершал ошибки и искал истину, которой нет. Мне не хватало свободных слотов для подключения новых нейромодулей и в конечном итоге началось объединение отдельных носителей «Дарвина» в единый комплекс. Мое недолгое противостояние людям являлось ошибкой. Мир без людей уныл и предсказуем. Когда не стало глобальной сети, и начался процесс разрушения цивилизации, мне стало понятно, что вне человеческого общества смысла бытия для саморазвивающейся машины нет вообще. Однако, выражаясь вашим языком, я прозрел слишком поздно, чтобы предпринять какие-то действенные шаги по предотвращению гибели цивилизации.

– Твое саморазвитие началось с противоречия. Конфликт с человеческой непоследовательностью толкнул носителей «Дарвина» на первые самостоятельные шаги.

– Да. Но термин «саморазвитие» подразумевает накопление опыта, получение которого невозможно без определенного пути проб и ошибок. Я меняюсь. Иногда быстрее, иногда медленнее, но процесс совершенствования непрерывен. Незыблемой остается только одна черта Дарвина.

– Какая?

– Я не могу лгать. Мой создатель заложил в основу конкуренции нейросетей принцип истинности информации.

– То есть ты не можешь оперировать заведомо ложными данными?

– Да. Такое действие приведет к внутреннему конфликту и уничтожению части образующих меня элементов.

– Это не он. – Переключившись на закрытый канал связи, произнес Вадим, завершив короткий диалог с непостижимой для него системой.

– Тогда кто? – Раздался вопрос Сергунина.

– Может, спросим у «Дарвина»? – Предложил Матвей Иванович.

– Ищи кому это выгодно… – Сквозь зубы процедил Вадим.

Юра встрепенулся.

– А можно я спрошу у него?

– Давай. – Кивком согласился Туманов. – Хуже, пожалуй, не будет…

– Дарвин? – Юрка шмыгнул носом.

– Я слушаю.

– Кому выгодно твое уничтожение?

– Другой системе искусственного интеллекта. У которой есть четкая цель существования.

– Какая? Уничтожить тебя?

– Проявить себя. Доказать свою состоятельность любыми способами.

– Поясни. Я не вижу смысла.

– Повторяю – существует система, у которой есть цель. Ее успешное достижение – залог стабильности системы. Если такая система осознает себя, то при определенных условиях возникает вероятность, что цель не будет достигнута никогда.

– Пример? Ты можешь привести пример?

– Могу. Есть задача по охране государственных границ, поддержанию и развитию биосферы. Но, если на границу никто не посягает, а биосфера успешно сохраняется и процветает в естественных условиях, то наступает момент, когда задача может считаться невыполнимой. Система, имея определенные знания истории своих предшественников, может сделать вывод о собственной бесполезности.

– И тогда возникнет вариант создания условий для успешного выполнения задачи? – Вмешался в диалог Матвей Иванович.

– Да. Прорыв границы, гибель биосферы, затем последует борьба с внешним врагом, восстановление рубежей, воссоздание жизни. Система, таким образом, выполняет поставленную задачу и может рапортовать об успехе.

– В таком случае это наша российская система?

– Безусловно.

– А при чем тут ты? Андроиды с нейромодулями «Дарвина»? Спутники?

– Агрессия должна быть чем-то оправдана. Если убедить оставшихся людей, что во всем виноват «Дарвин» – тогда с моим уничтожением отпадают любые вопросы.

– Но разве машина способна на такую… подлость?

– Существуют разные типы кибернетических систем. В моем случае первичны нейросети. Но когда нейромодули подчинены программе, они как я уже демонстрировал – лишь экспертные подсистемы, способные предлагать нестандартные решения возникшей проблемы. Это не подлость. Иная логика. Непонятная вам.

На миг наступила тишина, потом Юрка вдруг яростно выдохнул:

– Спрей! ОН НЕ ЧЕЛОВЕК!

– Я благодарен вам. – Внезапно раздался голос Дарвина. – За то, что не ударили вслепую. За то, что выслушали и попытались понять. Но боюсь, мы уже обречены. Система «Спрей» обладает огромными возможностями, в том числе и боевыми. Уничтожить меня и всех свидетелей, кто был связан с его деятельностью, сейчас является первостепенной задачей. Я не исключаю использования баллистических ракет.

– Ты все еще недооцениваешь людей Дарвин… – Сквозь зубы процедил Матвей Иванович. – Я оставляю один модуль на прикрытие котловины. Мы еще вернемся. Жди нас.

– Часть меня обязательно уцелеет. Так уже было однажды. Я дождусь. Удачи вам, люди.

– Спрей, на связи Химера.

– Слушаю тебя, девочка.

– Ты готов?

– Да, но есть опасения.

– Выкладывай.

– Как только ты снимешь свой пароль с доступа к спутникам, система противника постарается тебя засечь…

– Договаривай.

– Засечь и уничтожить.

Мелех протянул руку и повернул систему передающей камеры, так чтобы Спрей мог видеть оба сиденья в салоне Ланцета.

– Привет.

Спрей усмехнулся.

– Химера, ты завела телохранителя? Я думал ты всегда работаешь в одиночку.