Опоздавшие к старту - Ливадный Андрей Львович. Страница 9

Пройдя метров тридцать, он оказался в зоне третьей группы манипуляторов, еще раз осмотрелся, проверяясь на сканеры, и лишь затем, выпрямившись в полный рост, заглянул в раскрытый кофр, где лежал андроид со вскрытым грудным кожухом и откинутой крышкой черепной коробки. Его голова была временно зафиксирована специальной подставкой.

То, что он увидел, повергло Туманова в шок.

Сноровистые манипуляторы извлекали из гнезд расположенных вдоль позвоночника человекоподобной машины и в ее «голове», где располагалось ядро системы, тонкие планки нейромодулей. Изъятые пластины с чипами складывались в отдельные контейнеры, где их лежали… тысячи!

Рядом стояли вскрытые ящики с точно такими же планками нейрочипов, которые механические манипуляторы вставляли на место изъятых. Присмотревшись и включив весь комплекс сканирующей аппаратуры БСК Вадим различил на вставляемых в пустующие гнезда нейромодулях маркировку российских заводов-изготовителей, но сканирующие системы тут же выдали предупреждение о том, что модули – подделка. Это определялось по совокупности мелких, незаметных невооруженному человеческому глазу отличий, микроскопических несоответствий, и тут же система БСК сверившись с имевшимися в постоянной памяти данными, выдала заключение – планки нейромодулей имеют североамериканское происхождение, о чем свидетельствовали некоторые примеси в использованных при изготовлении материалах.

Открытие поразило Туманова, в первый момент он хоть и понял смысл подобной подмены, но не нашел ни одного разумного довода в пользу того, как человекоподобные машины с измененным программным обеспечением, и обученными по иным, отличным от российских стандартов нейросетями блоков искусственного интеллекта, могут впоследствии попадать за Барьер?

Чрез пару секунд он понял, что неверно формулирует вопрос – глядя на короба с десятками тысяч изъятых планок, следовало сначала спросить себя: а как произведенные у нас дройды попадают сюда, во внутрискальный комплекс?

Смысл производимых в цеху операций теперь был ясен, их последствия, учитывая масштабы и вероятную бесперебойность подмен, могли стать катастрофическими, об этом следовало немедленно доложить, но так же необходимо изъять «липовые» планки для исследования и снять информацию с навигационных блоков автопилотов «Муромцев», после чего ждать конкретных указаний к действию.

Масштабы производимой тут диверсии плохо укладывались в голове, Бог знает, чему обучены нейросети, которые вставляют в систему российских машин, и на какие действия они будут способны после этого?

Вадиму потребовался небольшой тайм-аут, чтобы придти в себя и выработать конкретный план дальнейших действий.

Аппаратуры для экспресс-анализа искусственных нейросетей у него, естественно, не было, но предполагать, что андроидам меняют боевые программы на что-то безобидное не приходилось.

От мысли, что на складах РТВ за Барьером могут оказаться десятки тысяч механических бойцов вероятного противника становилось совсем неуютно.

Проблему надо решать немедленно.

Выйти на связь непосредственно из пещер Туманов не мог. Идеальным вариантом было бы дождаться окончания процесса и начала погрузки машин, но после всего увиденного ждать еще двенадцать часов, пока обработают очередную партию андроидов, оказалось выше его сил. У благоразумия, здравого смысла то же есть некие пределы, и порой возникают ситуации, когда самые казалось бы спокойные люди начинают всерьез нервничать, переживая собственное бездействие.

Он знал, когда идет скрытое накопление сил роковой удар может последовать в любой момент.

Конечно его догадка о том, что сервомеханизмы с измененными программными задачами и несоответствующим плану мирного строительства «жизненным опытом», заключенным в модулях нейросетей, попадают прямиком за Барьер пока что не нашла неопровержимых доказательств, но что-то внутри дергало, нашептывало, подсказывало, да это так…

Выход?

Коридор блокирован сканером. Конвейеры работают в одну сторону, ползти в полной броне по контейнерам впритирку к своду, – занятие бесполезное. Скорее организую «пробку», чем выберусь. – С досадой подумал майор. – А привлекать внимания нельзя, слишком дорога полученная информация.

Но, судя по некоторым признакам, база строилась когда-то людьми и для людей. Не может же данный зал быть тупиковым? Нужно искать другие проходы.

В конечном итоге Вадим оказался прав. В дальнем конце зала он обнаружил сразу три тоннеля, два из них контролировались сканерами, в последнем же встречного излучения не фиксировалось.

Рискну.

Включив все устройства защиты, он ступил в проход. Тот круто забирал вправо и, пройдя несколько шагов, Вадим вдруг резко остановился.

Из-за плавного изгиба сочился слабый желтоватый свет.

Он нагнулся и метнул вдоль пола шарик зонд-разведчика. Пролетев с десяток метров, тот коснулся пола, несколько раз подпрыгнул и остановился, попав в небольшую выбоину.

Спустя пару секунд система БСК обработала полученные во время стремительного полета зонда данные и вывела на проекционное забрало шлема замедленное изображение видеоряда, снятого камерами разведчика и дополненное разверткой показаний сканеров.

Проложенный в скалах тоннель выглядел неухоженным. На его полу скопился давний, уже неразличимый в подробностях мусор, серый пенобетон стен в некоторых местах был покрыт копотью. В конце коридора была отчетливо видна Т-образная развязка и фрагмент какой-то зарешеченной конструкции. Под потолком на шарнирном соединении, был укреплен сканирующий комплекс, спаренный с лазерной установкой. По отсутствию излучения и отсоединившимся, болтающимся тросикам сервоприводов Туманов понял, что комплекс не функционирует.

Несколько секунд он осмысливал увиденное.

Странно. Рядом расположено производство, где требуется если не стерильная чистота, то что-то близкое к ней, а тут…

Ответ подсказали анализаторы. В тоннеле ощущался слабый напор воздуха, – выходит, в цеху постоянно создавалось избыточное давление, и потому ни одна пылинка отсюда не могла проникнуть в зал с конвейерами.

Заброшенная часть базы? – С надеждой подумал Вадим. – Если так, то отсюда можно попытаться найти не заблокированный выход на поверхность.

Убедившись в неработоспособности охранного комплекса, он прошел по уводящему вправо коридору, подобрал шарик зонд-разведчика, и вышел на Т-образную развязку.

Конструкция, которую он видел издалека, оказалась решеткой небольшой тюремной камеры. Вырезанная лазером в скале она представляла собой крохотное помещение два на полтора метра, где располагалась поржавевшая металлическая кровать, возможно еще помнившая присутствие советских войск в Афганистане, в стене противоположной зарешеченной двери имелось округлое отверстие, на полу под ним горкой были навалены цилиндрические тубусы с маркировкой армии США.

Ни один из пакетов с пищевой массой (Туманов отлично знал, что содержат герметичные упаковки с подобной маркировкой – так называемый рацион для пленных) не был вскрыт, из-под кучи неиспользованных рационов торчали кости человеческого скелета, с бессильно повернутым вбок и склонившимся к плечу черепом, на котором еще сохранились мумифицированные остатки кожи.

Туманов стойко выдержал открывшуюся взгляду картину. О том, как на секретных базах бывшей «сверхдержавы» содержали военнопленных, и какие методы применялись к ним при допросах, он знал еще со времен, когда был кадетом военного училища. Той бурой массой, что содержалась в герметичных тубусах, побрезговали бы, наверное, даже крысы, еда и та использовалась как метод психологического давления на заключенных, зато пестро усеянную надписями упаковку можно было спокойно демонстрировать на телеэкранах…

Ну не да в этом суть.

Ни внутри базы, ни в ближайших окрестностях мумифицированных трупов американских солдат он не заметил, значит те бежали или были эвакуированы в период ядерного конфликта, а заключенных просто бросили в камерах умирать.