Возвращение Богов - Ливадный Андрей Львович. Страница 7
…Пальцы Антона наконец сомкнулись на холодной и ребристой рукоятке автоматического пистолета. Он непроизвольно вздохнул и медленно извлек оружие на свет.
Существо склонило голову, взглянув на вороненую сталь, широко зевнуло и вновь перевело взгляд на лицо человека.
Некоторое время они неотрывно смотрели друг другу в глаза.
Несомненно, предки этого существа эволюционировали по пути типичных представителей семейства кошачьих, но были при внимательном рассмотрении детали, указывающие на особенности местной эволюции. Отец часто рассказывал Антону о различных исследованиях в области биологии, и он знал, что животный мир всех без исключения кислородных планет имеет определенную схожесть, но природа, как правило, следует своим стандартным заготовкам лишь до определенного момента, – все существа на кислородных мирах обычно можно разделить на млекопитающих и земноводных, птиц, зверей и рыб, но их многообразие бесконечно, и при всей схожести земная обезьяна будет отличаться от приматов Прокуса так же сильно, как птеродактиль отличается от воробья…
Это существо действительно очень сильно напоминало огромного кота, за исключением, наверное, передних конечностей: они были более развиты и имели длинные, оканчивающиеся когтями пальцы, лишенные волосяного покрова.
«…Интересно, как оно меня воспринимает, – подумал Антон, – я его завтрак, пленник или же просто постороннее, полудохлое существо?..»
…Движение.
Пальцы Антона рефлекторно впились в ребристую рукоятку.
Существо грациозно выгнуло спину, потянулось и, мягко ступая, подошло ближе.
Антон не шевелился.
– Уург?..
Теплый шершавый язык прошелся по его лицу, потом по рукам.
– Хороший котик… – прошептал Антон, сам испугавшись звука собственного голоса, похожего на мучительный скрип заржавленного механизма.
– У-ург?!. – Зверь отпрянул, и коричневато-рыжая шерсть встала дыбом по всему телу, обнажив длинную рваную рану на боку, покрытую коркой запекшейся крови.
– Ну… Не бойся, – выдавил Антон.
Оно сделало неуверенный шаг вперед. Под густым мехом существа при каждом шаге округлялись и перекатывались великолепные мускулы. Создавалось впечатление, что оно могло прибить человека просто небрежным ударом лапы. Хотя Антону, в свою очередь, достаточно было слегка надавить на гашетку…
При этой мысли он вдруг вспомнил о теплом, шершавом языке и своих полубредовых ночных видениях, в которых это существо тащило его сюда, в пещеру, а потом сражалось у входа с какой-то тварью, защищая бессознательного человека…
– Ну что?.. – Его горло наконец прочистилось и издавало подобающие человеку звуки. – Кто ты, лохматик?
– Уууррг… – Он сел на задние лапы, обвив их хвостом, и вдруг сонно зажмурился.
Да, стоило увидеть все в ином свете. Нужно только на секунду забыть о пистолете и когтях. Перед ним, зажмурившись, сидел пушистый домашний зверь, сильно смахивающий на того котенка, что подарили ему в детстве, только, конечно, во много раз больший… Антон мысленно удивился, как трудно порой бывает пересилить въевшийся в душу страх и выработанную годами войны враждебность…
Он выпустил рукоять пистолета, позволив ему скользнуть назад, в кобуру, подтянул руку, оперся на нее и приподнялся. Боли не было, но его тело затекло. К тому же его трясло от холода, исходящего от каменных стен и пола пещеры.
Собрав всю свою волю, Антон привстал, сначала на четвереньки, потом медленно выпрямился и проковылял к выходу из пещеры, чувствуя, как с каждым шагом в его мышцы болезненно возвращается жизнь.
Снаружи было тепло. Солнце ярко сияло в зените безоблачного, лазурного неба, влажная земля, высыхая, курилась паром, а над памятной котловиной плавали пласты густого тумана.
Он вспомнил звуки ночной борьбы и огляделся вокруг.
На краю каменной площадки, среди белеющих тут и там обглоданных костей, лежал хозяин приютившей его пещеры. Это был двухметровый ящер с мощным, шипастым хвостом, толстыми мясистыми лапами и большой защищенной роговыми пластинами головой. В разинутой пасти виднелись ряды устрашающих клыков, явно не предназначенных для вегетарианской пищи. Горло ящера было в двух местах разорвано мощными ударами когтистых лап.
Антон присвистнул и присел на корточки, с уважением разглядывая жмурящегося на солнце победителя ночной схватки, который показался из пещеры и сел, облизывая длинным розовым языком пораненный бок.
Антон отошел на несколько шагов. Его все еще мутило, и слабость давала о себе знать. Прислонившись спиной к нагретой скале, он прикрыл глаза.
Воспаленное сознание как будто ждало этого момента. Перед плотно сомкнутыми веками моментально закружил мучительный хоровод событий, словно в рассудке кто-то прокручивал изощренную и продуманную вереницу стоп-кадров…
«Ты заперт на этой планете и больше никогда не выберешься отсюда!..» – гоготало сознание на фоне пикирующего из поднебесья вражеского перехватчика.
«Почему ты не умер там, на дне котловины, когда тебя ничто не тревожило, и ты знал, что выполнил свой долг?!» – измывался визгливый потусторонний голос.
«Зачем тебе жить?!»
Кошмарное видение остекленевшей воронки и гонимого ветром пепла разрасталось до рамок безумия.
Он вздрогнул всем телом и открыл глаза.
Стоял теплый день. Спасшее его лохматое существо растянулось у входа в пещеру, нежась на солнце.
Антон отстегнул замки помятого гермошлема и, сорвав его с головы, с силой швырнул об землю. Его душила ненависть, но теперь уже к самому себе.
Кот вскочил как ошпаренный. Каждая шерстинка на его теле стояла дыбом, пока взгляд двух округлившихся глаз провожал скачущий по камням гермошлем.
Антон впервые в жизни слышал такое бесподобное по своим интонациям шипение. Он угрюмо посмотрел на своего ошарашенного, готового к драке спасителя и вдруг безнадежно расхохотался, опустившись на корточки.
Существо подошло к нему и село напротив. Было непонятно, смеется человек или из его горла вырываются хриплые рыдания. Антон действительно балансировал на грани срыва. Его положение нельзя было назвать плохим, – оно было попросту безвыходным… Война выжгла в его душе все, оставив только боль и ненависть к тем, кто вторгся в его жизнь, обратив в прах все самое дорогое… Он жил исключительно ради того, чтобы убивать врага, все остальное в нем поблекло и потеряло какой-либо смысл. Он разучился быть человеком…