Блистательные дикари - Бернелл Марк. Страница 32

Роберт аккуратно сложил записку, хотя это был всего-навсего кусочек бумаги, неровно оторванный по краям, и положил ее в ящик стола. Только после этого он мог быть уверен, что не выбросит записку Рейчел по рассеянности. В самом деле, она странная женщина. Странная, но удивительно привлекательная. Любовные утехи с ней доказали ему, что рай существует и на земле. Что же касается нанесенной ему раны, то он был вынужден признать, что поначалу порез показался ему болезненным, но со временем ситуация начала представляться все более забавной.

А как она хороша была утром, когда солнечные лучи высветили перед ним всю ее красоту! Откуда, спрашивается, она взялась – такая восхитительная и прекрасная? И что делает здесь, чем занимается? Она одновременно и притягивала к себе, и отталкивала. И возбуждала, и настораживала… В те мгновения, когда Рейчел более всего восхищала Роберта, он начинал ее бояться.

Ричард Элмор вытер пот со лба. Для гигиенических целей он пользовался платком размером с большой парус из тонкого полотна коричневого тона. Когда такси стало подпрыгивать на неровностях дороги, вместе с ним запрыгала и нижняя челюсть искателя приключений на покое. Рядом сидела Кэтрин в мужской рубашке бежевого цвета с закатанными по локоть рукавами. Крису нравилось, как она выглядела в этом простом, но удивительно идущем ей наряде.

Таксист ехал вниз по Портобелло-роуд. Вечер только начинался, и несколько маленьких уютных баров едва справлялись с наплывом посетителей. Парочка престарелых дилеров лениво перекидывалась словами, стоя на тротуаре поблизости от облюбованного заведения. На скамеечке перед пабом расположилась старушка с аккордеоном и яростно наигрывала какую-то мелодию.

Стефан Абрахам жил в прелестном четырехэтажном домике сразу же за Портобелло-роуд. Он открыл им дверь, кивнул Элмору, окинул взглядом Криса и сказал:

– Вы, должно быть, Лэнг?

– Он самый.

– А вы, черт возьми, кто такая? – осведомился Абрахам, в упор уставившись на Кэтрин. Потом он обернулся к Элмору. – Вы же сказали, что вас будет двое – вы и он.

– А что, есть какая-нибудь разница?

Абрахам выглядел куда более истощенным, нежели в последний раз, когда его видел Элмор. Он потерял несколько килограммов, и это прежде всего сказалось на его лице – оно еще более осунулось и заострилось. Кожа, однако, выглядела безупречно. Можно было подумать, что с первого дня после рождения Абрахама тщательно оберегали от солнечных лучей, грязного воздуха, кислотных дождей и других неблагоприятных факторов. На его лице не было заметно ни малейшего следа прожитых лет, ни единой морщинки или другого дефекта, которые появляются у человека с годами. Он был настолько бледен, что его кожа отливала синевой. Элмор заметил, с каким вниманием Кэтрин разглядывала Абрахама, и это его ничуть не удивило.

Когда Абрахам перехватил взгляд девушки, она опустила глаза и заговорила:

– У меня свой интерес, мистер Абрахам. Меня зовут Кэтрин Росс, и я сестра Дженнифер Колсен.

Абрахам отбросил всякую подозрительность, которая мгновенно сменилась любопытством. Он повернулся к Элмору:

– Это правда?

– Правда.

Хозяин улыбнулся:

– В таком случае заходите, прошу вас.

Элмор мысленно отметил мгновенную перемену в настроении Абрахама. Всего пару минут назад тот был настолько недоволен Элмором, что последний начал подумывать, не будет ли им отказано в аудиенции. Но вот ветер переменился, и Абрахам теперь напоминал шестилетнего мальчонку на празднике в честь собственного дня рождения.

Дом у Стефана Абрахама оказался темноватым. Лампочки горели вполнакала, а отделка дома была исполнена в несколько мрачных тонах. В комнатах чередовались темно-зеленый, темно-синий и багровые оттенки. Ставни были закрыты, а шторы опущены. Весь первый этаж был отведен под мастерскую.

Подъем по крутой лестнице не прошел для Элмора бесследно – он начал задыхаться, остановился и оперся о стену темно-синего цвета. Абрахам перестал гипнотизировать взглядом Кэтрин и переключил внимание на Элмора.

– А вы не в очень-то хорошей форме, старина, верно?

Те скульптуры, что стояли ближе к входу, являли собой некое подобие войны всех против всех. Это были своего рода металлические скелеты, сцепившиеся друг с другом в смертельной борьбе, причем каждый из них норовил уязвить неприятеля жалким подобием рук, составленных из обрезков металлических труб и прутьев. Хотя сами скульптуры, в общем, производили гнетущее впечатление, железные смертники были закутаны в яркие полотнища – от шелка сапфирового цвета до ярко-изумрудного атласа. В некоторых местах ткани – по замыслу автора – были натянуты, словно на барабане, а в других – разорваны или рассечены колючей проволокой или ржавыми бритвенными лезвиями, дополнявшими композицию.

Элмор заметил отвращение на лице Кэтрин и посчитал нужным вмешаться:

– Как я вам уже говорил, Стефан представляет искусство новой волны.

– Недостаточно новой, – сказал на это Абрахам. – Хотя зрители, конечно же, этого не замечают.

– Для чего все это? – спросил Крис, широким жестом указывая на собрание раскоряченных железных фигур.

– Это проект, который я собираюсь представить вниманию публики в следующем месяце. Называется композиция «Прорыв сквозь кожу». Эта общая тема объединяет все разрозненные элементы в единое целое.

Крис, признаться, никак не мог обнаружить это единое целое. Помимо металла, автор использовал алебастр и бетон. Изготовленная из талька голова лошади была доведена до возможного совершенства и тщательно отполирована, так что сверкала, как новенький автомобиль. Имела место в композиции и деревянная резьба, правда, до крайности грубая и угловатая. Сделанное из бронзы подобие не то спрута, не то осьминога тянулось щупальцами к высаженной в кадке сосне, огибало ее и касалось заляпанного темными пятнами пола в том месте, где к потолку возносился похожий на взрыв монумент в форме креста, целиком составленный из отдельных элементов, выполненных в виде капель.

– Значит, «Прорыв сквозь кожу», – поморщился Крис, ни к кому конкретно не обращаясь.

Элмор оглядел Кэтрин и Криса, а потом перевел взгляд на Абрахама. Приверженность автора к формальным драматическим декларациям в творчестве осталась без изменения. Кроме того, ему явно доставляло удовольствие наблюдать за зрителями. В данный момент он, к примеру, не сводил глаз с Криса, который пытался уловить связь между формой и содержанием.

– Знаю, знаю, – вздохнул Абрахам с видом утомленной посягательством докучливых поклон. ников звезды. – В моей работе для вас все слишком очевидно, но большая часть публики… Кто знает, какие выводы сделает она? Я люблю наблюдать за доморощенными экспертами, которые выглядят настоящими идиотами, пытаясь интерпретировать различные элементы моей работы в меру своего убогого интеллекта. Я заранее потираю руки, поскольку догадываюсь, что какой-нибудь чванливый говнюк обязательно решит, что мой «Прорыв сквозь кожу» – это метафора по поводу крушения коммунизма, возрождения нацизма или придумает что-нибудь похлеще.

– Но что это на самом деле?

Абрахам тонко улыбнулся:

– Это первое воплощение моей биографии.

Элмор почувствовал, как его присутствие духа стало с опасной скоростью убывать. Хорошо еще, что Абрахам все это время не выходил за рамки дозволенного. В прошлом у них бывали встречи, когда настроение Стефана резко менялось от неконтролируемой ярости до слезливых исповедей, после которых вновь следовала еще более грозная вспышка гнева. Как правило, чем больше Абрахам надрывал горло на такого рода вечеринках, тем меньше по-настоящему ценной информации от него можно было подучить.