Во имя твое - Логинов Святослав Владимирович. Страница 15

Злая бессильная ярость захлестнула Рено. Он попытался скинуть куртку, словно перед схваткой, но под пальцы всё время попадали золотые кругляки, которые он так бережно нёс, чтобы показать небесному богу цену земной несправедливости. Тогда Рено стал рвать куртку, выдёргивая давящий металл.

– Богатства?! – выкрикивал он. – Зачем они? Зачем это золото, которым можно купить любое злодеяние, а заодно и прощение, но нельзя купить и минуты счастья?! Почему в царстве небесном золото также сильно? Я его проклинаю!

Рено взмахнул рукой, монеты покатились в разные стороны, и скудный блеск нержавеющего металла затмил сияние дворца. На долгое почти бесконечное мгновение настала тишина, только монеты тянули своё разноголосое «Дзинь!». Потом тысячи крылатых фигур стремительно метнулись, ловя падающее золото.

– Назад!!! – прогремел голос бога, и духи всех девяти ангельских чинов были отброшены этим гневным воплем.

Рено ещё сам не понимал, что он сделал. Думать было невозможно, ярость подступала к горлу. И вдруг он увидел то, чего не мог бы представить в самом кошмарном сне: Господь-вседержитель, покинув престол, ползал по полу, подбирая рассыпавшиеся монеты.

– Ты не бог, – сказал Рено и повернулся, чтобы уйти.

Он не успел сделать и двух шагов. Сзади на него обрушился тяжёлый удар, в глазах померкло.

Сознание вернулось сразу, словно кто-то грубо выдернул Рено из небытия, не дав для отдыха даже блаженной секунды, пока человек ещё не осознал себя. Рено не пришлось ничего вспоминать, он сразу знал, где он и что с ним. Он был связан, перекошенное лицо бога склонялось к нему.

– Бунтовщик! – проскрипел господь. – Так ты за этим пришёл? Подкупить моих слуг? Тварь! Самая грязная и гадкая из тварей!

– Ответь, – сказал Рено, – почему ты не уничтожил род людской, раз ты так его ненавидишь?

Однако, бог уже успел овладеть собой.

– Мои пути неисповедимы, – молвил он, – а вот о своих преступных замыслах ты расскажешь сам. Возьмите его.

Сильные руки схватили Рено и поволокли прочь. Последнее, что он увидел, был господь, воссевший на престол и потрёпанный ангельский хор, грянувший осанну.

Как разительно изменилось царствие небесное! Уже не причудливая мелодия звёздных сфер мерещилась ему, а сухой треск, и шелест, словно стая саранчи пролетала над ним. Следа не осталось от прозрачной дымки, вместо неё колыхалось нечто цвета старой плесени, обтекающее со всех сторон, лишающее сил и воли. Рено чувствовал, как туман вылизывает колени, заставляя их дрожать, как руки становятся слабыми, как весь он превращается в марионетку, которую можно дёргать за нити.

Рено притащили в комнату со сводчатыми потолками, кажущимися особенно низкими после обители бога. Невидимый конвоир опрокинул Рено на твёрдые доски, раздался долгий скрип: вокруг шеи и ног сомкнулись брусья колодок. Пахло как в кузнице: гарью и железом. Рено лежал на спине, связанные сзади руки больно давили поясницу. Было особенно страшно лежать незащищённым животом вверх.

Кто-то возился неподалёку: приглушённо звякало железо, шумно дышали меха. Потом дверь скрипнула, и звероподобный, совершенно не райский голос проревел:

– Дрова будут?! Самому мне за ними идти, что ли?

Тогда Рено, царапая подбородок о шершавое дерево, повернул голову.

Достаточно было одного взгляда, Рено сразу узнал это место. Он повернул голову сильнее и увидел тяжёлую железную дверь. Дверь отворилась, в камеру, неся на спине вязанку дров, вошёл человек. У Рено захватило дыхание. Он увидел самого себя. Тот, другой Рено, двигался, еле переставляя ноги, голова у него была опущена, а лицо не выражало ничего, кроме покорности и тупого отчаяния.

Рено, зажатый в колодки, задрожал.

– Рено! – выдохнул он, – Рено, взгляни на меня, слышишь, это же я, Рено!

Рено с вязанкой за плечами, не меняя шага, подошёл к очагу, сбросил вязанку. Рено лежащий вдруг до ужаса отчётливо вспомнил, как это было с ним. Он неожиданно осознал, как нужно, чтобы тот, с дровами, узнал его. Тот Рено казался бессловесной скотиной, послушным рабом, но Рено чувствовал, какая боль, отчаяние и готовность действовать теснятся в груди ничтожного с виду человека. И всё это уйдёт на то, чтобы идти к пустому богу и бесславно погибнуть здесь!

– Рено! – кричал он, уверенный, что если тот сейчас поднимет голову, то всё мгновенно изменится, станет понятным, и выход найдётся. – Ты должен посмотреть на меня, Рено! Немедленно подними голову!

Другой Рено стоял у очага, спина его чуть заметно дрожала. Рено казалось, что сейчас он повернётся, но тот выдернул ремень из-под поленьев и пошёл к приоткрытой двери.

– Рено!!! – отчаянно выкрикнул Рено.

Дверь лязгнула.

В бешенстве Рено начал извиваться в колодках. Так вот почему он чувствовал тогда, что это навсегда! Но для чего же он шёл, зачем все муки и великое знание, пришедшее к нему?!

– Ты не бог! – закричал Рено в серый потолок. – Ты лгал, будто твои пути неисповедимы! Я их знаю! Даже полена дров ты не можешь принести сам! Ты ничтожен, всё, что у тебя есть, – сделали люди, а ты крадёшь их труд и потому ненавидишь их, но уничтожить не можешь, потому что без них не сумеешь прожить. Ты бессилен!

Он изо всех сил напрягся, колодки, хрустнув, соскочили, Рено упав с топчана, ударился грудью в полупрозрачный голубой пол. Долгий звон наполнил вселенную, по голубой тверди прошла трещина. Рено бился кулаками, головой, всем телом, бессвязно-негодующе крича, бился так отчаянно, что небо не выдержало. Оно раскололось, Рено полетел вниз.

Ослепляющее пламя охватило его, потом он звонко ударился о твёрдое, разбившееся от удара на миллионы осколков. Словно рой искр метнулись в разные стороны тучи звёзд. Рено падал, пробивая одну за другой стеклянные сферы; освобождённые планеты срывались с них и уносились в пространство, закручивая сложные спирали, которые уже видел Рено на сожжённых листах.

А снизу надвигался огромный шар Земли. Он вырастал, загибался чашей, неудержимо тянул к себе. Внизу обозначились пятна лесов и полей, узкие дорожки рек. Величественно синело море. На какое-то время Рено показалось, что падение прекратилось, и он просто висит на огромной высоте, а Земля тихо вращается внизу. Но потом он различил дома, дороги и отдельные деревья, земля вдруг оказалась устрашающе близко, а верхушки деревьев, выросшие до нормальных размеров, прыгнули ему навстречу.