Молчание в тряпочку - Луганцева Татьяна Игоревна. Страница 10

– Вы объясните мне поподробнее, какие у вас проблемы?

– Поподробнее… – задумалась Алла. – Я росла в Москве и воспитывалась своей бабушкой Стефанией Митрофановной. Дело в том, что отца у меня не было, а мать, ее дочка, бросила меня сразу же после моего рождения. Бабушка очень любила меня, я занималась музыкой, иностранными языками, увлекалась спортом и хорошо училась…

Алла поправила свои пышные волосы.

– В возрасте двадцати лет я познакомилась с американцем, вышла замуж и уехала жить в Америку. Конечно, я переживала за бабушку, особенно в первое время… – Алла отвела глаза. – Но бурная жизнь в Лос-Анджелесе закрутила меня, понимаете?

– Много работали? – поинтересовалась Ася.

– Я? Да нет… я вообще никогда не работала. Я вышла замуж за состоятельного американца.

– Вы сидели с детьми? – догадалась Ася.

– Нет, мы с мужем решили не портить мою потрясающую фигуру, тем более что у него есть двое детей от первой жены – американки. Я, знаете ли, занималась собой. Я ходила по магазинам, казино, ресторанам, салонам красоты и фитнес-клубам. Это очень трудная работа – поддерживать себя в отличной форме, чтобы не потерять свое место под солнцем!

Ася, казалось, начала понимать жизненные приоритеты Аллы.

– Как давно вы уехали из России?

– Двадцать восемь лет назад.

– Сколько раз вы были на родине за это время?

– Нисколько… – немного смутилась Алла.

– А ваша бабушка?

– Да… с ней как-то нехорошо получилось… Так быстро время летит. Правда, я посылала ей поздравления на Новый год, то есть на Рождество…

Ася вздохнула и, открыв папку с документами, погрузилась в их изучение, чтобы Алла не видела выражения ее глаз.

– Что сейчас произошло такого, что вы приехали на родину, забросив свои занятия собой?

– Как-то случайно в Америке я нашла старые фотографии, на которых я запечатлена с бабушкой в ее квартире в Москве. Муж у меня коллекционер, человек, занимающийся бизнесом и хорошо разбирающийся в предметах искусства. Именно он и заметил на стенах бабушкиной квартиры ценные полотна, то есть картины. Я сразу же прилетела сюда и с удивлением узнала, что квартира моей бабушки отписана какому-то пансиону.

– Пансиону? – переспросила Ася.

– Ну, да. Вроде как мою бабушку три года назад разбил паралич, и ей посоветовали «добрые» люди переехать жить в частный дом престарелых, а взамен этого завещать им свою квартиру со всем имуществом. Это что же такое творится?! Обман и воровство на законных основаниях! Я ездила в пансион под названием «Прогресс». Это наглость! Директриса пансиона Лилия Степановна открыто посмеялась мне в лицо. Она отдала мне все ксерокопии документов переоформления бабушкиной квартиры на их «Прогресс». Она словно издевалась надо мной, говоря, идите, мол, проверяйте, сколько хотите, вы ничего не добьетесь, так как у нас все законно.

Ася произнесла:

– У вас один выход: если ваша бабушка составит другое завещание и признает вас единственной наследницей. Может быть, она согласится, если вы заберете ее себе? Если узнает вас, конечно… Вы вообще видели ее, когда приезжали в пансион?

– Нет… а зачем? Я разговаривала с директрисой, мне надо было урегулировать свои материально-имущественные дела.

Ася уныло посмотрела в окно.

«Что у меня за профессия? Почему я должна общаться с людьми, которые мне крайне неприятны?»

– Эти чудовища из дома престарелых подстраховались! – Алла взяла свои ксерокопии документов и начала ими обмахиваться. – Мою бабушку признали недееспособной, и теперь все дела за нее ведет руководство пансиона.

– Боюсь, в таком случае я ничем не смогу вам помочь, – проговорила Ася, просматривая документы, – если только не созывать новую психиатрическую экспертизу через суд. Но тогда еще надо будет долго и нудно доказывать судье необходимость этого.

– У меня нет времени ждать, я уже должна уезжать в Америку!

– Сожалею, но бумажная волокита в России осталась. К тому же нет гарантии, что ценные картины уже не распроданы попечителями вашей родственницы.

Алла погрустнела:

– Мне рекомендовали вас как хорошее адвокатское бюро, берущееся за сложные дела.

– Сожалею…

– Сожалеть будете потом, когда я подам на вас в суд за профнепригодность! – закричала Алла, вскочила и, взяв свои документы, выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.

– Ну и стерва! – протянул Анатолий Александрович, подмигивая Асе.

– Пренеприятнейшая особа, – согласилась с ним Зинаида Леонидовна.

– Я на обед, – сказала Ася, беря сумку и пиджак со спинки стула, – с перерыва я не вернусь, сразу же еду в СИЗО.

– Тогда до вечера? – встав со стула и заискивающе заглядывая в ее карие глаза, спросил Анатолий.

– В восемь часов, – подтвердила Ася, думая, что если постараться, то она отмучается с ним и за полчаса.

Полдня она провела в беседах с двумя клиентами в тюрьме, один из которых был задержан за сексуальные домогательства, а другой – за пьяный дебош. Ася старалась не думать о предстоящем свидании с Анатолием Александровичем. Но стрелки часов неумолимо приближались к назначенному времени, ноги Аси стали ватными – она не хотела идти домой. Она вспоминала улыбку Сережи, его фигуру, насмешливые зеленовато-коричневые глаза…

«Нет, я не о том думаю, – оборвала Ася полет своей мечты, – я должна думать о толстых ногах в коротких брюках, зычном голосе, а также о том, что завтра Анатолий Александрович поставит еще одну галочку в своем блокноте с телефонами в длинном списке женских имен. Я должна думать о том, что больше не смогу есть пирожки Ксении, так как они попросту застрянут у меня в горле».

Ася судорожно вытрясла содержимое своей сумки на столик в столовой, где она пила десятую за сегодняшний день чашку кофе, и набрала номер мобильного телефона мужа Яны.

– Ричард, это я, Ася. Не смог бы ты сделать для меня доброе дело?

– Здравствуй, Ася. Все, что угодно.

– Я сегодня вечером буду страшно занята и совсем забыла, что в восемь часов вечера ко мне домой придет сантехник. Не мог бы ты приехать ко мне и дождаться его прихода? Запасные ключи от моей квартиры есть у Яны и у моей соседки по лестничной клетке. Она вечерами всегда дома, а я предупрежу ее.

– Хорошо, буду у тебя в девятнадцать тридцать. Может быть, я сам смогу что-то сделать? – поинтересовался Дик.

– Спасибо, не надо, Ричард. Доверимся профессионалам… Ты не обращай на этого сантехника внимания, он несколько странный и рассеянный. Он даже может прийти с цветами и без инструментов, мне кажется, он слегка влюблен в меня.

– Не беспокойся, все будет хорошо.

– Спасибо, Дик! Привет Яне.

– Целую. Пока.

Анатолий Александрович с ужасом созерцал высокого мужчину с широкими плечами и страшным шрамом через всю левую щеку, полудлинные вьющиеся волосы его лежали на вороте рубашки кремового цвета, расстегнутой на одну пуговицу.

– Сантехник? – спросил мужчина у него, осматривая Анатолия Александровича с цветами и бутылкой дорогого коньяка в коробке в руках.

– Я?.. А…

– Заходите, я жду вас. – Ричард взял цветы и буквально втащил окаменевшую фигуру адвоката в комнату. – Не время пить, выпьем, когда закончите работу. Меня Ася предупредила, что вы придете чинить кран.

– Да?! – искренне удивился Анатолий Александрович.

– Сантехнические инструменты в ванной, прошу вас, приступайте.

– Спасибо, – пролепетал Анатолий и поплелся в ванную, спотыкаясь и стукаясь обо все углы, понимая, что романтического ужина, на который он рассчитывал, не будет.