Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) - Бернс Джеймс Макгрегор. Страница 40

Неудачи и недостатки выявились особенно наглядно в сенатском Комитете по расследованиям, проводившем слушания, открытые для прессы и публики. Сенатор-демократ от штата Миссури Гарри С. Трумэн отнесся в высшей степени критически к программе роста оборонного производства, отчасти из-за того, что ему не удалось выбить оборонные контракты для малого бизнеса в своем штате. Переизбравшись в 1940 году на второй срок, он объехал незаметно места расположения воинских частей, провел опросы исполнителей заказов, рабочих и чиновников. Обнаружив проволочки и махинации, вернулся в Вашингтон, полный решимости провести расследование с целью разоблачить провалы в программе без того, чтобы состязаться с проведенными ранее расследованиями сенатских комитетов, которые Трумэн считал, как знаток американской истории, посягательством на права исполнительной власти.

Администрация поначалу отнеслась к инициативе Трумэна сдержанно. Его расследование, полагали, поставит власти, как минимум, в неловкое положение. Хотя расследование проводил человек Рузвельта, такая акция способствовала бы росту претензий сената на контроль над программой развития оборонной промышленности. Трумэн считался тогда (ему 57 лет) политиком местного масштаба, с весьма скромными достижениями. Более беспокоило Белый дом другое расследование, проводившееся конгрессменом из палаты представителей Юджином Коком от штата Джорджия, противником «нового курса». При содействии Бирнса решили: Трумэн должен опередить этого конгрессмена. Рузвельт не имел ничего против — не помешает иметь еще один источник информации о положении дел в оборонных отраслях; ведь он обсуждал уже с руководством министерства обороны предложение создать небольшую организацию, призванную подготовить отчет на основе конкретных фактов.

Специальную комиссию сената по расследованию хода реализации оборонной программы утвердили без возражений 16 сенаторов; правда, Бирнс урезал ассигнования на ее деятельность на 15 тысяч долларов, и его поддержали только Трумэн, 4 демократа и 2 республиканца. Вскоре члены комиссии углубились в изучение мероприятий администрации в оборонной сфере. Их работа получала огласку в газетах под броскими заголовками. Под влиянием работы комиссии правительственные чиновники признали с поразительной искренностью, что программе не хватает широты кругозора, графики не выдерживаются, население страны не подготавливается к жизни в условиях мобилизационной экономики. На одном из этапов работы комиссии ее представитель Том Коннэли готов был даже потребовать проведения заседаний в закрытом режиме:

— Мы просто расписываемся перед всем миром в том, что... у нас царит хаос.

Снова в стране начали раздаваться обвинения в неспособности президента к твердому руководству. С американцами, утверждал Уолтер Липпман, обращаются так, как они этого заслуживают. «В отношении к ним отсутствуют серьезность, прямота, ответственность и достоинство. К людям подходят с позиций лукавства, неискренности, снисходительности и раздражения». Фрэнк Кент из «Балтимор сан» отмечал, что в отношениях между гражданами отсутствует здоровое начало именно потому, что его нет в отношениях между лидерами. Дэвиду Лилиенталу во время прибытия в Вашингтон из Ноксвилла, где он руководил Управлением долины реки Теннесси, кто-то напомнил о начале 1933 года — долгих часах бездействия, возбуждении и замешательстве, переживаниях в связи с некомпетентностью. «Но есть разница между тем временем и этим, — записал он в дневнике. — Тогда были смелые инициативы руководства, волнующие призывы. Нынешним действиям не хватает свежести и энергии того времени...»

Как относился президент к подобным упрекам? Вероятно, чувствовал, что понимает особенности своего времени лучше, чем его критики. Они просто не в состоянии оценить ту сеть ограничений, в которой он находился. Взывать к небесам с просьбами дать тебе силу и решительность недостаточно. Перед президентом стояла задача вовлечь миллионы избирателей, тысячи общественных деятелей и сотни политиков в Вашингтоне в водоворот событий, исход которых зависел как от каждодневных крайностей политики, так и временами от перелома в общественном мнении и принятия верного решения. Ключевая категория здесь — политики. В середине лета президент испытал на Капитолийском холме нечто похожее на последний шанс спасения от пресса. Это вызвало острые споры в расколотой администрации, которой он пытался руководить, и было чревато опасностью увязнуть в этих спорах.

Закон 1940 года о выборочном призыве на военную службу, вступивший в силу в разгар выборной кампании, заключал в себе определенный политический компромисс — ограничение службы новобранцев двенадцатью месяцами. К началу лета 1941 года перед Рузвельтом и руководством министерства обороны стояла перспектива распада армии в предстоящий критический период времени. Президенту не хотелось вновь возбуждать дебаты о призыве. Он понимал, какие неприятности это повлечет: военные станут обвинять его в нарушении данного им торжественного обещания, вновь поднимут крик изоляционисты, а паникующие конгрессмены могут провалить все нововведения. Его сторонники в конгрессе, Рэйберн и Маккормик, настроены пессимистически относительно прохождения в законодательном собрании мер по увеличению срока военной службы. Опросы общественного мнения свидетельствовали о том, что население разделилось почти поровну в отношении к этому вопросу. Президент позволил Стимсону и Маршаллу взять инициативу на себя. По их требованию он обратился в конгресс с настоятельной просьбой одобрить законопроект об увеличении срока военной службы.

События приобрели оборот более опасный, чем предполагал Рузвельт. Хэм Фиш усмотрел в этой мере и часть чудовищного заговора с целью вовлечь страну в войну. Активизировались филиалы комитета «Америка прежде всего». За подписью сенатора Уилера выпущен миллион почтовых открыток антивоенного содержания. Это побудило Стимсона обвинить Уилера в совершении поступка, близкого к государственной измене, за что позже министру пришлось извиниться. После согласия администрации на ряд компромиссов — включая продление срока службы до восемнадцати месяцев вместо неограниченного — законопроект прошел в сенате без затруднений. Однако в палате представителей он принят большинством всего в один голос — 203 против 202. Ренегаты объявились в каждой секции трехпартийной коалиции Рузвельта.

Армию спас всего один голос. Эпизод наводил на печальные размышления. Ни Белый дом, ни министерство обороны не смогли провести в конгрессе работу по привлечению его представителей на свою сторону квалифицированно. Палата представителей сплошь забита трусами, даже сторонники увеличения срока военной службы стремились тем или иным способом переложить ответственность за законопроект на президента. Призывники, открыто осуждая своего Верховного главнокомандующего и председателя Комитета начальников штабов, начали выводить на стенах общественных туалетов надписи: «Прокатим конгресс на выборах в октябре». Представители администрации отмечали, что на Капитолийском холме не только существует оппозиция политике Белого дома, но также глубокая личная неприязнь к ней и самому Рузвельту.

Даже среди высокопоставленных представителей администрации крепло убеждение, что президент не обеспечивает ясного, эффективного и целеустремленного руководства.

Если вашингтонские властные структуры в целом еще не отреагировали на кризисную ситуацию в мире, то в «обычной администрации» почти в буквальном смысле господствовал невоенный стиль деятельности. Даже Белый дом был вынужден следовать привычкам и процедурам, сложившимся за пятнадцать десятилетий президентской рутины. Глава государства открыл первый бейсбольный турнир 1941 года и наблюдал за тем, как «Янки», тоже следовавшие традициям, выигрывают у «Сенаторов». Выступил с эмоциональной речью перед тысячами людей, собравшимися на лужайке Белого дома по случаю ежегодного верчения пасхальных яиц. Приветствовал обычные делегации гостей, награждал обычными медалями и оказывал разного рода почести, несмотря на попытки Папы Уотсона сократить число подобных церемоний. Принимал обычные почести, всерьез и по протоколу; был вынужден принять в подарок гориллу от вооруженных сил «Свободной Франции» в Африке, участвовал в церемонии избрания Фалы президентом лающих собак Англии. Ему угрожали смертью, что тоже необычно.