Записки разведчика - Пипчук Василий. Страница 18

В эту же ночь в просторной комнате богатого помещичьего дома, где размещался штаб, беспрерывно звонили телефоны. У стола, лицом к начальнику разведки, сидел пленный. Он чуть склонил голову с рыжим чубом и, казалось, не замечал ни Боровикова, ни близкого арт-налета. В комнату вошел командир дивизии Василевский.

– Что он показывает? – спросил он.

– Молчит, товарищ полковник! – с раздражением сказал майор, искоса глядя на пленного. Василевский подошел к карте.

– Значит, молчит? – переспросил он и негромко, властно сказал:

– Встать!

Пленный вскочил.

– Танкист? Смотрите внимательно сюда. – Полковник указал на синий кружок. – Здесь, на станции Паркань, есть танки? Ну! – сдержанно прикрикнул он.

Пленный колебался несколько секунд, а потом рассказал, что из района Новый Замок немецкое командование спешно перебросило танковую часть из состава соединения «Мертвая голова». Но эти прибывшие на станцию Паркань танки сразу, вступить в бой не смогли: им не подвезли горючего.

Когда пленный уточнил кое-какие данные и его увели, Боровиков невесело сказал:

– Теперь жди, утречком нагрянут.

– Почему утром? И почему – нагрянут?

– Потому что за ночь подвезут горючее, а танки – оружие не оборонительное.

– Правильно. Ну и что же? Ждать, пока нам бока наломают?

Майор не ответил – он понимал, что показания пленного танкиста в корне меняют обстановку. А бока наломать могут – после долгих боев в дивизии не так уж много сил…

А Василевский все так же стоял у карты и задумчиво, даже насмешливо тянул:

– А когда нам ломают бока – это нехорошо. Это не в наших интересах… – И вдруг решительно сказал: – Будем наступать.

– Сейчас? Ночью? – удивился Боровиков. – Впереди река.

– Да, ночью, – рассмеялся Василевский. – На этот раз наведем страх на немцев именно ночью: произведем ложную атаку. – И уже серьезно пояснил: – Надо использовать сведения «языка» немедленно. Потом будет поздно. Ведь пока танки стоят без горючего, они еще… неполноценны. – Василевский поднял телефонную трубку и отдал приказ командиру стрелкового полка Константинову.

… Ночью с Дуная медленно пополз холодный плотный туман. Старший сержант Близниченко посмотрел на часы.

– Ну, мне пора. Завтра встретимся, – Он пожал руки разведчикам взвода, оставшимся при штабе, и вышел. За ним пошла его группа.

Разведчики получили ответственное задание – во время форсирования Грона проникнуть на станцию Паркань и совместно с пехотинцами захватить танки, не дать немцам использовать их в бою.

Час ходьбы до переднего края пролетел, как одна минута. Так кажется всегда, когда перед тобой ответственная задача и ты думаешь только о том, как ее лучше выполнить. Время в этом случае останавливается.

Наконец в воздух взвилась ракета – сигнал ложной атаки. Сплошной артиллерийский гул всколыхнул землю. В траншеях, стоя на месте, солдаты кричали громкое, протяжное «ура». По обороне то и дело доносились команды:

– В атаку!

– За мной, вперед!

Впечатление ночной атаки было полное. По опыту прошлых боев немцы должны были открыть ответный огонь. Но они молчали. Что это? Ловушка? Подпустят поближе к реке и сразу накроют огнем? Ох, невесело, должно быть, в штабе в эти критические минуты. Какое решение принять? Что делать? Выручили разведчики из группы Владимира Юсупова, действовавшие на вражеском берегу, перед передним краем. Они подползли к самым траншеям и обнаружили, что противник поспешно отступил.

Замысел полковника Василевского удался.

Пехотинцы полка Константинова, получив сигнал разведчиков, перешли в наступление и с ходу форсировали Грон…

В это время группа Егора Близниченко, прижимаясь к берегу Дуная, продвигалась к намеченной цели. Егор – впереди. Все остальные разведчики шли за ним плотной цепочкой, зорко посматривая по сторонам. Время тянулось мучительно медленно. Автоматы и диски к ним становились все тяжелее. Но вот Близниченко поднял руку и остановил группу. Ребята присели на корточки.

– Наши пошли, – сказал он и показал в сторону и назад.

В неверном свете звезд скорей чувствовалось, чем виделось, как, рассыпавшись по дунайской пойме, бойцы, не стреляя, подходили, к северо-восточной окраине станции Паркань. Достигнув ее, они окопались.

Перед пехотинцами, как и перед разведчиками, в темноте вырисовывались силуэты кирпичных зданий, слабо поблескивали ручейки рельс. Егор облегченно вздохнул:

– Кажется, все на исходном рубеже. – И скомандовал: – Ракету!

Немного повыше деревьев, отделявших Дунай от железной дороги, пронесся ярко-красный хвост, указывая путь движения пехотинцам. Паркань в ответ задышала огнем. Сразу запахло пороховой гарью. Разведчики вплотную подошли к зданию станции, из-за которого хорошо просматривались железнодорожные пути, мельтешили вспышки над огневыми точками противника.

Тут и началось для разведчиков главное дело. Мы напрягли зрение, чтобы по вспышкам засечь основную систему обороны немцев. Постепенно мы разобрались в суматохе ночного боя и поняли, что главный узел сопротивления находился в районе водокачки.

– Приготовить гранаты! – произнес Близниченко. – Действовать быстро. Упускать момент сейчас – смерти подобно, – резко и, пожалуй, излишне торжественно сказал он и начал ставить задачи каждому.

Мне предстояло выследить кочующего пулеметчика и обезвредить его. Я внимательно следил за вспышками пулеметных очередей, стараясь разгадать маршрут, по которому двигается фашистский расчет. От напряжения в глазах появилась резь, а вскоре на зрачки наползла какая-то серая пелена, окружающее стушевалось и потеряло свои и без того смутные очертания. И тут я вспомнил совет своего командира Владимира Юсупова: «Когда слабеет зрение – съешь кусочек сахара». Я так и сделал, и почти немедленно исчезла серая пелена. Теперь я ясно видел окружающее и вспышку каждого выстрела. Кочующий пулемет был засечен точно. Я рассчитал и выполнил свой маневр – подполз к одной из площадок, где останавливались пулеметчики, и стоило им появиться там – две моих гранаты сработали безотказно.

Вправо и влево от меня на засевших в домах гитлеровцев обрушили свой огонь остальные наши разведчики, стрелки полка тоже ворвались на станцию.

Немцы, отступая, взрывали здания, жгли все, что поддавалось огню. Озаренной пожарами ночью было очень трудно понять, где свои, а где гитлеровцы. Но и в этом хаосе разведчикам нельзя было ошибиться, тем более, что они еще не выполнили своей основной задачи – не нашли танков, из-за которых была предпринята вся эта необычная операция. За все время боя мы ни разу не услышали рокота танковых моторов. Значит, если танки были на станции – уйти они не могли. А может, пленный врал? Запутывал? И мы снова и снова рыскали среди пожарищ, в самой гуще ночного боя, между нашими пехотинцами и немцами, в равной степени рискуя получить пулю и от своих и от гитлеровцев. Наконец кто-то заметил, что из-за одного станционного дома повалил особенно черный едкий дым, который, облизывая рельсы, низко и зловеще принимался к земле.

– Танки жгут!

Все разведчики бросились. за дом. Задыхаясь в дыму, мы сразу не могли понять, что к чему: кругом бушевал огонь, горели цистерны, горела вокруг них политая соляркой земля. Мы промчались прямо сквозь огонь, по горящей солярке, на товарную станцию, и невольно остановились. Перед нами стоял эшелон с танками. Часть из них уже была готова к" выгрузке на платформу. Разведчик Сиренев, вскочив на платформу, резко повернулся к нам. и крикнул:

– Братцы, здесь целый танковый парк. – Он начал считать: – Пять… десять… всего сорок четыре. Вот это трофей!..

И в самом деле-таких трофеев нам еще никогда не доставалось.

Необычная задача была выполнена. Дивизия снова пошла вперед.

КЛЯТВА

Плацдармы… плацдармы… плацдармы. Сколько их осталось позади – больших и малых! И каждый из них советские воины завоевывали ценою крови, а порой и жизни…