Принцесса Диана - Берри Венди. Страница 39

Уильям сильно вытянулся и выглядел гораздо взрослее, чем раньше. Кроме того, он казался очень грустным и подавленным.

— Что же вы хотите, если оба его родителя слетели с катушек, — пошутила Джесси.

Это была шутка, но, как и во всякой шутке, в ней содержалась доля правды.

Чарльз уехал в гости к друзьям и вернулся только после десяти вечера. Войдя в дом, он спросил, здесь ли принцесса, и услышав, что она легла спать, с некоторой долей иронии воскликнул:

— Вот как! Очень удобно…

Перед тем как отправиться на лыжный курорт, Чарльз приезжал на выходные в Виндзор. До нас дошли слухи, что он беседовал с королевой о состоянии своего брака. Разговор был спокойным, но в нем обсуждалась возможность официального развода. Это вызвало растерянность среди персонала Хайгроува. Как ни ужасна была их семейная жизнь, мы никогда не думали, что принц может решиться на такое. Мне сказали, что королева попросила его подождать и ничего не предпринимать в течение полугода. Печальные новости, но, вероятно, это был единственно возможный выход.

Чарльз еще не вернулся, и 6 марта Диана привезла Гарри. Она ворвалась в дом через заднюю дверь, громко ругаясь. Принцессу разозлил репортер, сфотографировавший ее в новом «мерседесе», когда они проезжали по мосту. Диана чувствовала, что ее новая машина вызовет бурю протестов.

— Чертова пресса! — несколько раз повторила она. — Почему эти сволочи не оставят меня в покое?

Телохранитель принцессы Дэйв Шарп пытался успокоить ее, сказав, что снимок необязательно будет опубликован.

— Не будь идиотом, — огрызнулась Диана, — Конечно, они его напечатают.

Когда она несколько успокоилась, я увидела, как наверх потихоньку поднимается Эвелин. Она выглядела такой расстроенной, что я, постучав, зашла к ней в комнату. Вся в слезах, она сидела на своей узкой кровати. Я спросила, что произошло.

— Я больше так не могу, — несчастным голосом ответила она. — Моя жизнь превратилась в кошмар, и я просто не знаю, что делать!

Я обняла девушку и дала ей выговориться.

— Она просто перестала со мной общаться, — всхлипывала Эвелин. — А когда обращается ко мне, то так грубо, словно хочет добиться, чтобы я ушла. Я посвятила ей всю свою жизнь. Я с самого начала работала у нее не покладая рук, и всегда была так предана ей… За что?.. Она выбрасывает меня, как ненужный мусор. Никто не представляет, какая она на самом деле. Она может быть такой жестокой!

Уик-энд был испорчен. Утренние газеты на первой странице поместили фотографии Дианы, Дэйва Шарпа и принца Гарри в новом «мерседесе» и сопроводили критическими комментариями по поводу машины.

— Ублюдки! — воскликнула Диана, увидев фотографии, разорвала газеты и бросила их в огонь: — Туда им и дорога!

Дэйв Шарп попытался успокоить ее, но тщетно. Позже он отметил еще одно неприятное обстоятельство, о котором Диана не подумала.

— Мы ехали со скоростью 85 миль в час, когда был сделан снимок, — сказал он. — И даже при такой скорости он получился очень четким. А что если вместо камеры на нас была бы направлена винтовка?

Из комнаты Дианы послышались пронзительные крики. Я только что закончила наводить порядок в детской и слышала, как Диана ругает Эвелин за то, что та забыла какую-то вещь в Кенсингтонском дворце.

— Расческа, специальная расческа, дура! — вопила она.

— Но вы уже полгода даже не вспоминали о ней, — тихо отвечала Эвелин.

— Убирайся! — крикнула принцесса, распахивая дверь.

Я проводила плачущую Эвелин в ее комнату, но едва мы вошли, зазвонил телефон.

— Это я, Эвелин, — послышался голос Дианы. — Поезжай в город и привези расческу. Меня не волнует, где ты ее возьмешь и сколько это займет времени.

Я спустилась с горничной к машине. Девушка отсутствовала больше двух часов, а когда вернулась с расческой, Диана передумала пользоваться ею.

Глава 17. Публичные откровения

В тот месяц принц Уэльский был раздражителен, как никогда. Подобно Диане, он изнемогал под тяжестью ненормальных семейных отношений.

И Чарльз, и Диана ездили на несколько дней в Европу: Чарльз в Берлин, а Диана в Будапешт. Принц уезжал из Хайгроува, а принцесса из Лондона, и утренний звонок жены испортил Чарльзу настроение. Это произошло в половине девятого, и, поговорив с Дианой, он с отвращением отбросил телефон. Затем, расхаживая взад-вперед по спальне, безуспешно пытался надеть тесный военный мундир одного из своих полков. Кен Стронак, который обычно помогал ему справиться с пуговицами и застежками, уже улетел в Берлин, и Чарльз ругался и топал ногами, как школьник.

Когда он, наконец, спустился вниз, Пол сказал, что принцу очень идет военная форма, что вызвало новую вспышку раздражения.

— Вовсе нет! Этот мундир ужасен. Я ненавижу его! В нем так неудобно, — простонал он и бросился назад в спальню.

Через несколько секунд в буфетной зазвонил телефон.

— Мне нужен Кен! — крикнул принц. — Не может быть… Где эти проклятые специальные запонки? Я покажу Кену, как упаковывать все, оставляя меня в безвыходном положении!

Пол, державший трубку в вытянутой руке подальше от уха, предложил подняться наверх и помочь.

— Нет! — воскликнул принц. — Нет, нет, нет! Мне нужен Кен.

С этими словами он бросил трубку.

Я редко видела принца в таком состоянии, и все старались не шуметь, выполняя свою ежедневную работу. Чарльз возился до четверти одиннадцатого и к тому времени, как я поднялась наверх, уже достаточно успокоился, чтобы нормально разговаривать. Он прошел мимо меня, мягко ступая по зеленому ворсистому ковру, и выглядел разгоряченным, взволнованным и разозленным. Внезапно он остановился и стал извиняться.

— Прошу прощения, — довольно смиренно произнес он. — У меня было тяжелое утро.

Затем, спускаясь к ожидавшей его машине, Чарльз добавил:

— Огромное спасибо, Венди. Я знаю, как нелегко работать у меня.

Настроение мое сразу же изменилось. В отличие от Дианы, депрессия которой могла длиться неделями, вспышки Чарльза были бурей в стакане воды. Способный несколько минут кричать не переставая, он уже через час успокаивался. То, что он извинялся за свое поведение, говорило о его более уравновешенном характере по сравнению с нравом принцессы. Я пожелала ему счастливого пути. Чарльз с улыбкой поблагодарил меня и помахал рукой на прощание.

Мои друзья, время от времени остававшиеся ночевать во флигеле, всегда удивлялись, видя принца, стоящего на коленях в грязи. В одну из суббот в начале апреля ко мне приехало много гостей, и все решили прогуляться. Когда мы проходили мимо дома, одна моя подруга показала на растрепанного мужчину с мокрой от дождя головой, половшего цветочную клумбу.

— Зачем принц заставляет садовников работать все время? — спросила она. — Разве они не могут хотя бы переждать непогоду?

Я взглянула на работавшего и увидела, кем на самом деле был этот «садовник». Подруга очень удивилась, когда я сказала ей, что это принц Чарльз.

— Господи, надеюсь, он не слышал меня, — хихикнула она. — Как смешно, что я приняла принца за садовника!

Бывая в Хайгроуве, Чарльз все больше времени уделял любимому занятию, словно только в нем находил покой. Иногда он с грустным видом ходил по саду, вырывая сорняки и вскапывая грядки, и почти ни с кем не разговаривал.

— Посмотрите на него, — говорил Пол. — Он беспокоится только о своем проклятом саде.

Диана думала точно так же.

Чарльз и Диана не бывали вместе в Хайгроуве вплоть до пятницы 8 мая, когда из Ладгроува приехал Уильям. Но и тогда они едва обменялись несколькими словами. Чарльз играл в поло, а Диана увезла мальчиков в Лондон, прежде чем он вернулся и поговорил с ними. Принц не собирался до обеда садиться на лошадь и спустился к завтраку, ожидая увидеть Уильяма и Гарри. Через полчаса он позвонил в буфетную и спросил, где сыновья. Пол ответил, что они завтракают с матерью в детской. Выйдя из столовой, Чарльз наткнулся на Диану и детей, направлявшихся к задней двери. Мальчики были одеты в военную форму и держали в руках водяные пистолеты.