Сталь разящая - Лукин Евгений Юрьевич. Страница 18
– А если принять его в семейство?
– Зачем он тебе нужен? – равнодушно спросила Чага. – Его же, наверное, не зря оставили в степи…
«А тебя?» – чуть было не спросил Влад, но вовремя прикусил язык.
– А вот интересно, – сказал он через некоторое время. – Если металл убил всех и в живых из семейства остался один человек… Поверят ему, что он не изгнанник?
– Не знаю, – сказала Чага. – Как повезет…
Огромный тоскливый страх навалился на нее с юга, и странно было сознавать, что не опасность приближается к ней, а она сама – впервые в жизни – движется навстречу опасности… Куда они идут?! И зачем?.. Чага украдкой покосилась на Влада. Как сильно он изменился!.. Спаленная солнцем кожа обтянула упрямые скулы, на лбу подживающий след от кистеня, и глаза просветлели, стали совсем мужские – пристальные, беспощадные… Неужели он и вправду не боится?..
– Может, лучше переправиться на ту сторону? – спросил Влад.
Они спустились к речушке и вскоре добрались до песчаного брода, причем увидели его издали: на сотню шагов вдоль берега тростник был недавно сбрит низко пролетавшим металлом. До воды оставалось рукой подать, когда Чага резко повернула Рыжую и, ни слова ни говоря, поехала обратно.
– Что, Чага?
– Здесь не переправишься, – сказала она.
Влад спрыгнул на взвизгнувший сухой песок и подошел к воде. Светлое солнечное дно мерцало осколками, над которыми замедленно копошились четыре огромных серебряных паука, усыпанных пузырьками воздуха. Влад негромко присвистнул. Даже если в воде они кажутся больше, чем на самом деле, какой же в них должен быть накоплен заряд! Веселая бы вышла переправа…
На тот берег они перебрались в другом и, нужно сказать, чертовски неудобном месте. Шли в прежнем порядке: впереди Чага на Рыжей и с навьюченным черно-коричневым зверем в поводу, замыкающим – Влад. Нового зверя Чага назвала Угольком, и он, что интересно, охотно на эту кличку отзывался. Впрочем, позже выяснилось, что всех зверей такой масти здесь зовут преимущественно Угольками…
– Чага, а что дальше бывает с металлом? Я имею в виду с тем, который ползает…
Чага дремала, покачиваясь в седле.
– Вырастает, – сказала она. – Потом закапывается.
– А дальше?
– Закукливается и ждет. Долго ждет. Потом начинает роиться.
Влад толкнул Седого пятками и, поравнявшись с Чагой, заглянул ей в лицо.
– Чага! Ты это точно знаешь?
Неопределенно повела плечом.
– Так говорят…
Говорят… Редкий по надежности источник информации! И, что самое обидное, единственный. Пока… Как же они боялись, эти давно сгинувшие создатели микрокомплексов, что кто-нибудь ненароком захватит их детище!.. Чуть что – самоликвидация! На любой стадии! Тарантул тот металлический аж оплавился, бедный, от собственного разряда… О снарядах и говорить нечего: пока летит, попробуй разгляди, а раз упал, то уже в виде осколков… Так что вся надежда на Приручивших металл. Если они, конечно, не выдумка…
Местность помаленьку менялась: холмы пошли выше, на склонах корчились похожие на обнаженные корни карликовые, скудно оперенные листвой деревья. Овражек, выбранный Чагой для стоянки, был заплетен ими сверху почти полностью и, надо полагать, никому никогда не служил местом ночлега. Все правильно: степь потянулась запретная, необитаемая…
Ведя животных в поводу, они уже спускались в овражек, как вдруг Чага схватила Влада за руку, чуть не пережав ее до кости.
– Назад!
По откосу овражка карабкался металлический паучина – с кулак, не меньше. Не удержался на крутизне и, кувыркаясь, скатился в прелую листву, устилающую дно. Чага и Влад отшатнулись, ожидая отвесного разящего удара. Но удара не последовало, паук побарахтался немного и снова заковылял в прежнем направлении.
– Уходим! – шепнула Чага.
Влад резко высвободил локоть.
– Это что же?.. – медленно заговорил он (скулы сводило от ненависти). – Нам из-за этой железки еще и другой ночлег искать?
Он подошел к еще не развьюченному Угольку, отвязал свернутую подстилку, высвободил шест. Бросил, не раскатывая, сухую кошму на прелые листья и, встав на скатку обеими ногами, коротко ткнул паука шестом в блистающую спинку. Трещащий хлопок электрического разряда заставил зверей шарахнуться, в овражке пахнуло озоном. Влад спрыгнул со скатанной кошмы, подцепил кончиком шеста скрюченную металлическую лапу. Взмах, и безжизненный слиток, сверкнув, улетел в просвет между судорожно сплетенными ветвями и, описав в синем небе дугу, исчез из виду.
– Вот и все! – бросил Влад, стараясь не глядеть на Чагу. – Давай-ка посмотрим, может, он тут не один…
В синеве меж ветвей взвыло, зазвенело, сверкающая молния прострелила сплетенные кроны, посыпалась срезанная листва. Влад засмеялся.
– Давай-давай!.. – злорадно сказал он металлу. – Дураком был, дураком останешься…
Тут он спохватился и обеспокоенно оглянулся на Чагу, ожидая увидеть в ее глазах суеверный ужас.
Чага смотрела на него задумчиво и печально. Чуть ли не с жалостью.
25
Паук – бесформенный слепой слиток – одолевал глинистый пригорок, поочередно, толчками занося суставчатые лапы. Справа у него их было три, слева – три с половиной. Точнее, с четвертью, и блестящую эту культяпку он заносил точно так же, в несколько приемов. И ведь упорно ползет, целенаправленно… Интересно только, куда?
Это был уже третий паук, замеченный Владом с того момента, как он выбрался из овражка. Все приблизительно одного размера, все поклеваны металлом с воздуха… И все куда-то ползут. Невзирая на препятствия…
Влад оглянулся. Заплетенный кривыми корчащимися ветвями овражек источал сизую струйку дыма – Чага разводила костер. А через тот прогал между корнями-кронами он выкинул невинно убиенного паука. Накопителя…
Так вот, невинно убиенный накопитель, помнится, штурмовал откос вон в том направлении… То есть получается, что ползут они все разными путями, но в одну точку, и расположена эта точка… Да вон за тем холмом она и расположена!
Влад поднялся с земли и, пригибаясь, двинулся к вычисленному месту сбора. Глинистая почва была основательно перепахана и усеяна осколками, причем с каждым шагом выбоины и рытвины попадались все чаще, в большинстве своем свежие, в одной даже что-то еще дымилось… Видя такое дело, Влад счел за лучшее не рисковать – лег на живот и пополз…
Выбрался на край воронкообразной впадины и замер. Внизу, подобно гигантскому раку-отшельнику, ворочался накопитель Бальбуса. В натуральную величину. Оплывшая выщербленная глыба на синеватых клешнеподобных лапах… С кем это он расправляется? Влад всмотрелся… Сталь разящая! Да ведь это он накопителя поменьше употребляет!.. А вон еще один ползет… Ну правильно! Все они сюда ползут – на съедение… Время разбрасывать осколки и время собирать осколки… Да, но как же они так здорово ориентируются? Ведь по прямой ползут, точно, не сворачивая… Влад перевалился набок и посмотрел вверх. В синеве призрачно мерцали знакомые спиральные паутины. Три штуки. Интересно… Значит, не только излучают, но еще и выдают информацию паучкам…
Внезапно воздух прошило стремительными серебристыми иглами, и в следующий миг в пологую перепаханную воронку с визгом ворвался металл. Несколько снарядиков ударили рядом с ворочающейся тусклой глыбой, вскинув землю, а остальные, заметавшись, прянули ввысь, то ли уходя на второй заход, то ли на самоподрыв. А между прочим, с точностью попадания у них не очень… Ну как это можно промахнуться по такому…
Владу не пришлось завершить эту мысль. Рявкнуло совсем рядом, земля подбросила его, как батут, посыпались комки глины вперемешку с осколками.
– Э, ребята!.. – ошалело бормотал Влад, соображая, куда бы отползти. – Вы меня с кем-то перепутали… Я-то тут при чем?..
Снова взвизгнуло, и облако пыли вспучилось внизу, еще дальше от цели, чем в первый раз… Ах, сталь его порази, неужели он им помехи ставит?!
А ведь наверняка! Спинища у накопителя – чуть ли не метр в поперечнике, а они, между прочим, по лезвию ножа бьют влет и без промаха!.. Так что, выходит, помехи для них – дело знакомое…