Царь, царевич, король, королевич... - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 31

– Да-да, припоминаю, что-то я читал о нем… – Сэр Чарлз вновь повернулся к негритянке:

– Он не сказал, что ему нужно?

– Он заявил, что пришел за мухой.

– Вот как? – поднял брови сэр Чарлз. – Что ж, просите его прямо сюда.

Еще через миг в комнате появилась знакомая мне парочка. Сэнди с любопытством выглядывала из-за двери.

– Шерлок Холмс.

– Доктор Ватсон, – представились визитеры.

– Итак?.. – произнес хозяин.

– Сэр Чарлз, – начал Холмс, – моя просьба, возможно, покажется вам странной, но, прочитав статью в газете, я понял, что находящаяся у вас муха – это… это… моя муха.

– Вот как? – усмехнулся хозяин и, затянувшись трубкой, выпустил к потолку облако дыма. В его глазах мелькнули какие-то сумасшедшие искорки. – Сказать по совести, как раз сейчас я пытался решить, куда бы нам это животное пристроить, и ваш визит пришелся как нельзя кстати. Однако, как вы знаете, муха эта спасла нам жизнь, и мы не можем отдать ее в… хм-м… – замялся он.

– В дурные руки? – продолжил за него Холмс с ледяной улыбкой.

– Не хотел вас оскорбить. Но, помнится, писали, вы не только сыщик, а еще и естествоиспытатель. Возможно, муха нужна вам для опытов? А я считаю, это насекомое достойно лучшей участи.

– Никаких опытов, – заверил Холмс. – Видите ли, эта муха – не совсем то, что вы думаете… Вот уже месяц я разыскиваю ее.

– Вы действительно знаменитый сыщик, – хихикнула Джессика, но тут же вновь придала своему лицу серьезное выражение. – Я много читала о вас.

– Благодарите моего друга, литератора, – покраснел Холмс. Ватсон с достоинством поклонился. – Я понимаю, сэр Чарлз, что мои слова звучат недостаточно убедительно… Могу ли я хотя бы взглянуть на нее?

– Прошу, – сделал жест рукой хозяин. Я в это время сидел на дне банки. Холмс склонился надо мной:

– Если ты тот, о ком я думаю, подпрыгни.

Я подлетел на несколько сантиметров и снова уселся на дно.

– Ты хочешь пойти со мной?

Я подпрыгнул еще раз.

– Факт, достойный удивления, – покачал головой сэр Чарлз. И продолжил упрямо: – Но он еще ни о чем не говорит.

– Пожалуйста, принесите сюда чернильницу и лист бумаги, – попросил Холмс.

– Сию минуту. – Джессика, взяв с письменного стола названные предметы, подала их сыщику.

Холмс положил листок на подоконник, поставил чернильницу рядом и, открыв банку, сказал:

– Костя, напиши, это ты?

Я вылетел из банки наружу; стараясь не намочить крылышки, обмакнул в чернила лапки и принялся старательно ползать по бумаге. Затем взлетел и посмотрел на содеянное сверху. На листке получилась хотя и не очень ровная, но достаточно разборчивая буква «Я».

– Феноменально! – воскликнул сэр Чарлз. – Однако даже это не говорит о вашем праве собственности на данное насекомое. Более того, я и вовсе не слышал о праве собственности на мух…

– Полно, папенька, – вмешалась Джессика. – Упрямство – поистине одна из наиболее ярко выраженных черт истинного английского джентльмена. Но подумайте вот о чем: мистер Холмс явно знает об этом существе много больше нас, а оно, в свою очередь, недвусмысленно выразило желание отправиться с ним. Стоит ли в данной ситуации упрямиться и настаивать на своем праве? Тем паче мы, по-видимому, и так в течение целого месяца обращались с этим существом абсолютно несообразно с тем, что оно есть.

– Резонно, – помолчав, согласился сэр Чарлз. – Сэр, – обратился он к Холмсу, – не примите мое упорство за проявление дурного нрава. Дело, признаться, прежде всего в том, что меня мучает любопытство. Кем является эта муха на самом деле?

– Человеком. Жертвой черной магии.

Сэнди в проеме двери всплеснула руками, сэр Чарлз выронил изо рта трубку, а Джессика сперва задохнулась от восторга, но тут же смутилась и спросила с дрожью в голосе:

– Этот человек… мужчина или женщина?

– Юноша, – ответил Холмс, – прелестный юноша.

Не знаю, чем уж я показался ему таким прелестным. А Джессика залилась краской:

– Боже мой, я совсем не стеснялась его!

Холмс цинично ухмыльнулся и заметил:

– Хотел бы я оказаться на его месте.

– Сыщики никогда не отличались изысканностью манер, – осадил его хозяин.

Холмс сбросил с лица ухмылку.

– Итак, я забираю его? – чопорно обратился он к сэру Чарлзу.

– О да, – ответствовал тот.

Холмс вынул из кармана сюртука пустой спичечный коробок, открыл его и скомандовал:

– Сюда.

Я с удовольствием выполнил приказ и по шуршанию понял, что коробок был вновь водворен в карман. Но я продолжал слышать приглушенные голоса:

СЭР ЧАРЛЗ. Можем ли мы надеяться когда-нибудь узнать подробности той удивительной истории, невольными участниками которой оказались сами?

ХОЛМС. Об этом следует спросить моего друга Ватсона. Я всего-навсего сыщик, а писатель – он; и то, узнает ли широкая общественность подробности того или иного дела, зависит сугубо от него.

ВАТСОН. Смею заверить, когда-нибудь я обязательно опишу это наше приключение. Боюсь, однако, что повествование это будет выполнено не в привычном для меня жанре криминальной новеллы, а в новомодном жанре научной фантазии. Или не совсем научной, нечто в духе мистера По…

ДЖЕССИКА. Мистер Холмс, а смогу ли я когда-нибудь увидеть этого юношу?

ХОЛМС. Вряд ли, сударыня. Его родина – далеко-далеко отсюда. А чары, удерживающие его в незавидном образе насекомого, могут быть сняты только на его родине. Вряд ли он захочет когда-нибудь вернуться сюда.

ДЖЕССИКА (с надеждой в голосе). А вдруг?..

СЭНДИ. Боже правый, а я чуть не прихлопнула его тапкой.

Глава третья,

повествующая о том, что не все пингвину масленица

Известным уже путем: через шкаф Холмса в замок Кащея, а через библиотечный шкаф на полюс – Кубатай, Смолянин, Ватсон и Холмс (с мухой в кармане) в несколько минут добрались до знакомой уже терпеливому читателю полярной станции.

Встретить кого-нибудь они и не надеялись, а надеялись обнаружить какие-нибудь следы, по которым можно было бы догадаться, где следует искать Стаса. Каково же было их изумление, когда они увидели, что к ним, переваливаясь с боку на бок, спешит пингвин Орлик, крича на ходу:

– Наконец-то! Наконец-то! Милые, как я вас заждался!

– Гонит, – определил Смолянин. – Подляну готовит, пернатый.

Наши герои убедились, что пингвин обладает уникальным слухом.

– Не гоню, не гоню, честное кащейское! – вскричал Орлик приблизившись. – Мне помощь нужна. Что хотите за это для вас сделаю! Хотя… – Он потупился, горестно качая головой. – Хотя что я сейчас сделаю?! Ничего я сейчас не могу…

И вот что рассказал пингвин, когда они все вместе вошли в станцию и уселись возле растопленной Ватсоном печки.

Итак, Кащей превратил Костю в муху и отправил его вместе с Холмсом и Ватсоном в вымышленный Лондон, а Смолянина, Кубатая и сфинксов выбросил в реальный мир. (Кстати, вот и еще одно подтверждение непредсказуемости магических свойств: в человеческом образе ему для такой операции нужен был шкаф, а в пингвиньем – достаточно было выдернуть перышко.) И остался Кащей-Орлик один на один со Стасом.

– Что же мне с тобой-то сделать? – приплясывая от предвкушения очередного злодеяния, повторял он, хлопая крыльями по бокам.

– Может, ничего не делать? – с надеждой предложил Стас.

– Ничего не делать – это я люблю, – согласился Кащей, – потому как ленивый очень. Но тут иной случай. Тут – «кончил дело, гуляй смело». Вот превращу тебя, к примеру, в устрицу, тогда и отдыхать буду.

– В устрицу не надо, – сказал Стас. – Она мороза боится.

– А мы тебе раковину утепленную сделаем, – заверил Кащей.

– Что-то не слышал я про устриц с меховым подкладом, – слабо сопротивлялся Стас.

– Не слышал, так услышишь! Мы не будем дожидаться подарков от природы, мы создадим новый вид арктической фауны!

– Орлик, миленький, – неожиданно ласково обратился к Кащею Стас, и в глазах его мелькнул странный огонек, – у меня есть другое предложение.