Царь, царевич, король, королевич... - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 39

Через мгновение и нас с англичанами охватило белое свечение; Стас магически выдергивал нас из цирка.

Глава седьмая,

в которой малолетний чародей обижен и озадачен, а Кубатай признается, что он был не прав

(Рассказывает доктор Ватсон)

В апартаменты юного тирана мы вернулись, так и не досмотрев до конца замечательное цирковое представление. Вместо табуретки посреди зала стоял роскошный трон. Для нас были приготовлены шесть зеленых, обитых бархатом кресел. Стас сидел на троне и вертел в руках маленькое блюдечко с наливным яблочком на нем.

– Так, – мрачно произнес он, глядя на генерала.

– Стас, ты не прав, – отважно сказал Кубатай, размазывая по лицу грим. – Ты совершенно не прав!

– Я все хорошо сделал! – упрямо заявил Стас. – На Земле теперь войн нет! И детей не обижают! Я еще литературе покровительствую и экспедицию на Венеру готовлю!

– Стас, во-первых, нельзя так самовольно счастье навязывать.

– Можно, – заложив ногу за ногу, ответил Стас. – Вы садитесь, садитесь, в ногах правды нет.

– Во-вторых, дети – они иногда куда хуже взрослых… – вздохнул Орлик и всплеснул крыльями.

– Ты бы уж молчал… Кащей! – отрезал Стас.

– Без магической силы я лишь мирный ученый Манарбит! – возмутился Орлик. – Заколдованный неким юным магом.

Стас щелкнул пальцами… и Орлик преобразился в Кащея! То есть – в ученого Манарбита. Вполне приличный на вид человек, похож на бакалейщика с Бейкер-стрит!

– А в-третьих, мистер Диктатор, – добывая из кармана трубку, сказал Холмс, – ты вернулся вовсе не домой. Это всего лишь книжка! «Царь, царевич, король, королевич…» И теперь мне ясно, почему она носит столь странное название.

Вот это замечание моего гениального друга уязвило Стаса. Он наморщил лоб… но потом просветлел лицом.

– Вам завидно, да? – радостно спросил он. – Завидно! Но я не жадный. Живите в моем мире, пользуйтесь. Вас, как моих друзей, все уважать будут. Все вам будет! Холмс, вы станете министром внутренних дел. Вы, Ватсон, министром электрификации. Кубатай, ты за космос будешь отвечать. И за диверсии. И за охоту. Вместе будем охотиться – на тигров, пантер, львов! Смолянин, я тебя министром культуры сделаю. Хочешь? Кащей… ладно, Манарбит! Я даже на тебя не злюсь! Хочешь – станешь президентом Академии наук? Или советником по делам магии?

Стас соскочил с трона, возбужденно прошелся взад-вперед, потом подошел к брату, взял его за руку и тихо сказал:

– Костя… А тебе, ты ведь мой брат… Я тебе тоже магическую силу дам. Как у себя… почти. Вместе будем править.

Признаюсь, это было трогательное зрелище. Но в сердце мое закрался страх: а вдруг кто-то из нас не выдержит и поддастся на посулы тирана? Вот я, например… Быть министром электрификации всего мира – что может быть прекраснее?

Костя молчал. Кубатай крутил ус. Смолянин улыбался, грызя ноготь. Манарбит облизывался.

– Костя, да мы же все теперь можем! – продолжал свои уговоры Стас. – Все! Помнишь, ты о мотоцикле мечтал?

Юный джентльмен щелкнул пальцами, и прямо в комнате появилась сверкающая никелированными частями конструкция.

– «Харли Дэвидсон»! – гордо пояснил Стас, уселся на трон, закинул ногу за ногу и продолжил уговоры: – Говорите, не все у меня хорошо? Так помогите! Я вот ночей не сплю… похудел, кстати! А почему? Все потому, что не только о себе думаю… Костя, помнишь эту сказку дурацкую «Цветик-семицветик»? Девчонке счастье привалило, а она: «Хочу на Северный полюс…» – потом: «Ой, холодно, хочу обратно…», а листочков – уже пять осталось… Или «Шел по городу волшебник». То ему клюшку, то еще какой-нибудь ерунды… Вот другой пацан – умный, сразу миллион волшебных коробков заказал. Но он жадный был, злой, а я нет, я для всех хочу. По-государственному думать надо!

– У Стругацких в «Пикнике» парень обо всех думал… – попытался возразить Костя.

– Ну да, классно он придумал: «счастья всем и бесплатно…» Откуда этот шар-то дурацкий знает, что кому нужно? Тут пожеланиями не отделаешься – тут надо рукава засучить и вкалывать. Это во-первых. А во-вторых, одно дело – книжка, другое – на самом деле…

– Вот именно, мой юный друг, – вступил в разговор Холмс. О, его строгий дедуктивный ум не поддался на посулы Стаса! – Это мир книжный. Вымышленный. В реальном мире никаких изменений не произошло. Вам же, в целях безопасности всей Вселенной, следует как можно скорее вернуться в него.

– Кубатай сказал, что эти миры совпадают! – возмутился Стас. – А он – самый умный! Правда? – И он повернулся к генералу за поддержкой.

– Ну… – смущенно протянул Кубатай. – Ты прав, мой мальчик, но, увы, лишь наполовину. Трезво подумав, я понял, что реальный мир и мир художественного произведения, пусть и документального, несколько различны.

– Стас, да ты сам подумай, – вмешался Костя, призывая юного деспота к здравомыслию, – волшебство Кащея вне острова не должно действовать…

– А вот действует! – Стас щелкнул пальцами, подлетел в воздух, трижды перекувыркнулся через голову и вновь мягко опустился в кресло.

– Потому и действует, что мы на острове!

– Где-где?! Ты что, совсем очумел?

– Сам ты очумел. Мы в книжке. А книжка – в библиотеке. А библиотека – на острове…

Довод был убийственным. Стас замер с раскрытым ртом. А Манарбит, похохатывая, добавил:

– Я ведь потому мир завоевать и не смог, что за пределами Руси магия моя не действовала! Неужто, думаешь, я глупей тебя был?

– Глупей! – вскинулся Стас. – Ты страх-птичек не выдумал!

– Да и ты не выдумал, – вновь вмешался брат тирана. – Ты их из рассказа Шекли украл. Букву одну заменил в названии… да поколдовал малость. Подумаешь, изобретатель…

– Мистер Кубатай – недюжинного ума мужчина, – тактично сказал Холмс. – Но всем свойственно ошибаться. Тем более он и сам признал свою ошибку.

Стас, нахмурившись, молчал. Наконец пробормотал, словно проснулся:

– Значит, я книжку завоевал? Да и то, может, только потому, что мне авторы позволили? А эти двое, которые тут жили, они вроде как и ни при чем?

– Какие двое? – спросил Костя.

– Да писатели эти, что «Сегодня, мама!» сочинили. Я как власть захватил, разыскал их. Стал требовать, чтобы покаялись, извинения попросили за издевательства свои… А они кричат, мол: «Мы ничего такого не писали! Мы друг друга вообще в глаза раньше не видели! В разных городах живем!» Я не поверил… ну… хотел было в Антарктиду сослать… потом просто… заколдовал…

– Где они?! – хором воскликнули мы все.

– Да тут они, тут! Холмс с Ватсоном на них сидят. Вот эти кресла зелененькие.

Я в панике соскочил с кресла, Холмс последовал моему примеру. Виновато стряхнул с зеленой обивки оброненный пепел.

Кубатай со Смолянином почему-то наоборот: ехидно переглянулись, подошли к креслам и плюхнулись на них. На лицах их застыло блаженство.

– Расколдовывай! – махнул рукой Кубатай.

– Нет, – заупрямился Стас. – А как, например, вы объясните, что ничего из того, что здесь происходит, в книжке написано не было? А? Мы же читали, не было там такого! Это что – уже я книжку дописываю? Все по-настоящему? Так какая разница, значит, мир настоящий.

Тут мой друг в какой уже раз поразил окружающих своей ловкостью и проницательностью:

– Возможно, и так. Но, как подсказывают мне мои научные методы индукции и дедукции, а также небольшой опыт путешествий по Вымышленным мирам, мы находимся в продолжении книжки, которое авторы пишут как раз сейчас. Вспомните, джентльмены! В библиотеке последние страницы книги были еще девственно чисты! Если бы Стас изменил мир после описанных событий, ну, как в том мирке с мотоциклетчиками, то книжка была бы написана полностью. Увы, сейчас мы – в воле авторов!

Братья ошалело переглянулись. Логика Холмса была убийственна, а сомневаться в его честности Стас не рискнул.

– Ну дают! – возмутился Народный Диктатор, не устояв перед фактами. – Понапишут, а мы – расхлебывай?! Совсем, что ли, обнаглели?! Что хотят с нами, то и делают!