Черновик - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 41

Трава – зеленая! Нет, вы не поняли. Всерьез зеленая, как в рекламных клипах, где ее иногда подкрашивают. В настоящей жизни такой зеленью обладают только китайские фломастеры.

И на этом зеленом лугу, простирающемся до горизонта, в живописном беспорядке стояли столь же яркие, усыпанные то ли цветами, то ли плодами деревья…

Стоит ли уточнять, что небо было голубым, солнце желтым, воздух – чистым и благоухающим?

Очень хотелось нащупать ручку цветности и немножко убавить красок. А заодно – и яркость поменьше сделать.

По сравнению с этим миром тропическая живописность Заповедника казалась блеклой, затертой. Словно какого-нибудь Гогена вначале вывезли на Таити и заставили рисовать пастелью, а потом вручили яркие акриловые краски – и, пользуясь растерянностью, убедили изобразить пейзаж средней полосы, но в кислотных тонах.

На будущее это никак не походило. Скажу честно, что при виде выжженной равнины я бы насторожился и заподозрил, что у меня «получилось». Но тот вид, который открывался за окном, никак не вписывался даже в мои довольно оптимистические представления о будущем.

Жаль, что я не какой-нибудь безумный сектант. Решил бы, что открыл ворота в рай. Скинул бы с себя одежду и побежал радостно по травке…

Скидывать одежду я не стал, конечно же. Но спустился вниз и открыл дверь. Сорвал и подозрительно понюхал травинку, по неискоренимой привычке русского человека подозревая в каждом подарке судьбы двойное дно.

Травинка пахла вкусно и не кусалась.

– Ну извини, мужик, – сказал я отсутствующему политику тоном лошади из анекдота. – Я старалась как могла…

Башня из этого мира тоже выглядела забавно. Гораздо тоньше, чем должна была быть, и облицована белым камнем. Наверное, это мрамор – полированный и с прожилками… Ну а из чего еще строить башни в таком сказочном мире? Мрамор, яшма, малахит и прочие ценные камни.

Я закусил травинку и пошел прочь от башни. Попробую разобраться с этим миром самостоятельно, без подсказок.

Конечно, не удаляясь дальше, чем на десять километров.

15

У детей существуют два способа передвижения, один из которых утрачен большинством взрослых. Первый – это плестись и волочиться. Второй – это бежать вприпрыжку. Как правило, нормальный ребенок первым способом движется в школу, а вторым – обратно.

У взрослых, как вы понимаете, утрачен второй способ.

Можно гадать, почему так получается. Можно сказать правильные и умные слова о подвижности суставов и соотношении массы тела с мышечной силой. Можно вздохнуть о грузе прожитых лет. Можно изречь что-нибудь заумное о чистоте души, которая тянет к небу, и совершенных грехах, которые прижимают к земле. И все это будет правильно.

Только результат все равно один, романтик ты или прагматик. Никогда не побежать вприпрыжку по зеленому лугу, если вышел из детского возраста, а в старческий маразм еще не впал.

А мне хотелось бежать вприпрыжку. Еще хотелось смеяться, прыгать, валяться на зеленой траве, подставлять лицо солнцу, раскинув руки лежать и смотреть в голубое небо – пока мир не перевернется и ты не ощутишь себя атлантом, держащим на спине мягкий, упругий шарик Земли, держащим и падающим сквозь бесконечную чистую синь. Но бежать все-таки хотелось больше всего.

И я побежал. Со спортом у меня отношения были хоть и приятельские, но не близкие. Раньше мне и в голову бы не пришло так бегать – не за уходящим автобусом, не в закрывающийся магазин, не за кем-то и не от кого-то, а просто так. Да и не получилось бы. Я пробежал километр или два, прежде чем понял, что организм никак не реагирует на бег. Я даже дышать чаще не стал. И наверняка, если смерить пульс, он останется прежним. Движения мои были четкими и слаженными, я ощущал сокращение каждой мышцы, бег крови по венам, нервные импульсы, заставляющие ноги двигаться. Все тело превратилось в одну великолепную, восхитительную машину.

С сожалением я заставил себя замедлить бег. Подошел к дереву, поразившему меня еще из башни яркими красками.

Дерево как дерево. Яблоня. И цветет вполне обыденно. Но сколько красоты в этой обыденности, как тонки белые и розовые оттенки лепестков, как удивительно махрятся их края! Какой нежный, пьянящий аромат идет от каждого цветочка!

Я даже всхлипнул от умиления, поглаживая цветущую веточку. И дрогнувшим от волнения голосом напел:

– Яблоня в цвету – какое чудо…

Дальше слова не вспоминались. А жалко. Хотелось петь. Смеяться. Бегать, разбрасывая цветы. Смотреть, как ползет по листочку гусеница – пушистая, словно головка новорожденного ребенка; зеленоватая в белую точку, словно свежий огурчик; смешно выгибающая спинку при каждом движении. Чудесная гусеница! Я улыбнулся ей – и она смешно изогнулась в ответ, так что превратилась в смайлик – компьютерный значок улыбки. Наверное, с ней даже можно общаться!

И тут я сделал странную вещь. Ни с того ни с сего поднял руку и залепил себе пощечину. Как впавшей в истерику девице – один раз я такое видел и поразился целительной силе обыкновенной оплеухи.

Никаких половых предпочтений у этого лекарства не нашлось – на меня пощечина подействовала не менее отрезвляюще, чем на ту расстроенную ссорой с парнем девицу. Я глубоко втянул воздух, выругался сквозь зубы и огляделся еще раз.

То, что со мной только что происходило, было неправильно. Ненормально. Да – прекрасный пейзаж. Да – чистое небо. Да – деревья, цветы, трава…

Но это все-таки не повод умиляться каждой букашке!

Эйфория проходила стремительно. Даже не знал, с чем это сравнить. С ощущением пьяного, которого засунули головой под холодную воду? Ну, если бы холодная вода оказывала такой эффект… В фантастических книжках встречалось неоднократно – герой гуляет вовсю, пьет всю ночь, потом глотает таблеточку и прекрасно себя чувствует. Видимо, это мечта всех писателей – пьянство без похмелья. Но я же никаких таблеток не пил…

А зачем мне таблетки? Если на мне мгновенно зарастают раны? Я же функционал с полным набором чудесных способностей. Главное – попасть в ситуацию, где они требуются, – и сразу все заработает!

Похоже, так оно и произошло.

Я посмотрел вокруг уже другими глазами. Идиллический пейзаж перестал радовать. Поздняя весна или раннее лето, обычный яблоневый сад. Только очень запущенный.

Что же со мной было?

Вспомнилась сказка про волшебника Изумрудного города – тот момент, когда девочка Элли со своей разношерстной командой забралась на маковое поле и надышалась испарений, наркоманка малолетняя. Впрочем, у меня были сильные сомнения и насчет воздушного действия маков, а уж невинные яблони в наркотическом действии еще никто не подозревал. Японцы, правда, впадают в восторг от вида цветущей сакуры, но тут причины не фармакологические, а эстетические. А от этого сада даже Мичурин бы в экстаз не пришел – схватил бы садовый нож и принялся окультуривать деревья…

Ладно, яблони оставим в покое. Что остается? Воздух. А вот это уже ближе к делу… Повышенное содержание кислорода может вызывать такой эффект? Кажется, да. Еще есть закись азота, она же «веселящий газ». Впрочем, закись азота естественным путем вряд ли может образовываться. Зато повышенное содержание кислорода в атмосфере – запросто. В мире Кимгима нет нефти – это ведь тоже очень значительное, планетарных масштабов, отличие от Земли.

Я снова пожалел, что со мной нет Коти. Он бы немедленно начал строить гипотезы, проводить эксперименты… пускай бы ничего не узнал, но сам факт кипучей деятельности внушал бы оптимизм. Есть такой тип людей – в сложной ситуации они начинают совершать множество мелких телодвижений. Меряют пульс пострадавшим, пристально вглядываются в надвигающиеся тучи, придирчиво проверяют документы у милиционеров, звонят по каким-то номерам и задают странные вопросы… Как правило, никакой реальной пользы их действия не оказывают. Но зато окружающие как-то успокаиваются, собираются и начинают предпринимать другие действия – не столь многочисленные и эффектные, но куда более полезные.