Черновик - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 67
Этот казан имел знатную историю и был полон плова. И судя по тому, как вольно-рассыпчато взлетел в воздух тёмно-красный от кунжутного масла рис, сверкающие золотом кусочки моркови, дразняще-ароматные головки чеснока, поджаристые кубики баранины, – плов очень неплохой. Да что там – плов самый настоящий.
У Андрея закатились глаза, он обмяк и осел на пол.
Я смотрел на Настю, она на меня.
– У меня есть знакомый негр, – сказал я. – Любит пивными кружками размахивать. Тебя бы с ним свести… на ринге.
– Я помогла? – спросила Настя.
– Еще как помогла, – согласился я. – Начиная с того момента, как сказала, что не смиришься с оккупацией.
– Не хочу я врать, – сказала Настя. Обернулась, поставила казан на барную стойку. Я легонько пнул Андрея – историк лежал тихо. Подойдя к стойке, я запустил в казан руку.
Смахнув со дна на один край остатки риса и моркови, придавил их всеми пятью пальцами, собрал в комок и, обжигая кончики пальцев ещё горячим маслом, отправил пригоршню плова в рот. Захлёбываясь от аромата и от слюны, невесть откуда заполнившей весь рот, едва смог выдохнуть из себя:
– Изумительно вкусно! – С сожалением оглядев разлетевшиеся по всему полу остатки плова, спросил: – Ты где так научилась плов готовить?
– У меня папа вырос в узбекском кишлаке. Его белобородые старики учили плов готовить.
– А казанами драться? Это национальное узбекское единоборство?
– Национальное женское.
Я посмотрел на часы.
– Даю тебе три минуты, чтобы собрать вещи. И сваливаем отсюда.
– Если я не захочу?
– Я уйду сам, – честно сказал я. – То, что мы победили полицейского, – чудо. Случайность.
Больше она не спорила. Открыла дверцу гардероба, вытащила маленькую холщовую сумку и принялась бросать туда какие-то шмотки. На секунду отвлеклась, чтобы кинуть мне моток нейлонового шнура.
– Бери!
– Зачем?
Настя помедлила. Спросила:
– А ты хочешь его добить?
Я посмотрел на злополучного историка. Честно говоря, никакой злобы к нему я не испытывал. Две минуты назад я бы без колебаний сломал ему шею, представься возможность. Но сейчас…
Присев на колени, я стянул руки Андрея шнуром за спиной. Потом тем же шнуром связал ноги. Нейлон – не лучший материал для таких целей, слишком скользок. Но я очень старался сделать узлы потуже.
– Готова, – сказала Настя. – Ой нет…
Без колебаний сбросив халатик, она принялась влезать в джинсы. Я хмыкнул, демонстративно посмотрел на часы:
– У тебя есть еще двадцать секунд.
– Нормальный мужик попросил бы не торопиться, – парировала Настя.
– Я нормальный. Но я жить хочу.
За то время, что я провел у Насти, погода испортилась невообразимо. Хлестал холодный дождь, да еще и с сильным ветром. При этом в облаках каким-то чудом появился просвет, и в него светила огромная, полная луна. Людей на улице почти не осталось, даже вдалеке, у входа в метро, никого не было. Водители по такому случаю окончательно забыли про вежливость и неслись по лужам, не снижая скорости.
– Лови тачку! – велел я Насте. – Говори – до «Алексеевской». Денег не жалей.
– Ты не с машиной? – удивилась она. Попыталась раскрыть зонтик – но его тут же стало выворачивать порывами ветра.
– Я и водить-то не умею! А у тебя что, тоже нет машины?
– Мне Миша с водителем присылал!
– Красиво жить не запретишь… – Я огляделся. Нет, пока тихо. Новых полицейских не видать.
Остановился старый «жигуленок». Водитель не стал даже допытываться, куда нам и сколько мы заплатим, буркнул: «Садитесь!» и сразу же рванул с места. Я сел на переднее сиденье, настороженно посмотрел на него. А вдруг…
Нет, вроде бы человек. Самый обычный, немолодой, задерганный и усталый.
– Как вас не смыло-то? – спросил водитель. – Хляби небесные разверзлись. К утру и вовсе снег пойдет, гляньте, какое небо красное… А вас, девушка, выжимать можно! Не по погоде оделись.
– Ага, – бодро ответила Настя. – Так получилось, пришлось из гостей убегать…
– Чего вдруг?
– Козел один напился и полез приставать, – сообщила Настя. – Петя его еле унял… но какое уж после этого веселье.
Опять игры в подпольщиков… Я промычал что-то в меру мужественное, как положено героическому Пете.
– То-то я вижу, у вас на скуле синяк намечается, – сказал водитель, мимолетно посмотрев на меня.
Я потер скулу.
– Нет, слева. Неужто не чувствуете? Хороший синяк будет. С боксером подрался, что ли?
– Будете смеяться – с историком.
Водитель действительно засмеялся:
– История – страшная сила. Но рукоприкладство – это редкость, они обычно росчерком пера работают… Приложите кусок сырого мяса, хорошо оттянет.
– Я его поцелую, еще лучше подействует, – сказала Настя.
Мы обменялись взглядами через зеркальце заднего вида. Настя улыбалась.
Нет, что-то первобытное в отношениях мужчины и женщины осталось до сих пор. Стоит только подраться из-за женщины…
– Куда ехать-то? – спросил водитель.
– Домой, – ответил я. – До «Алексеевской»…
23
Если верить Борхесу, то все сюжеты, а значит, и все события в мире легко свести к четырем: поход за сокровищем, осада или оборона крепости и возвращение домой и самоубийство Бога. Впрочем, про самоубийство Бога частенько забывают, да и оставшиеся три золотых сюжета ехидно сводят к историям про «любовь», «индейцев» и «Новый год». Вряд ли Борхес стал бы с ними спорить, ведь любовь – это и есть поход за сокровищем, воинственные «индейцы» и сражение за крепость связаны неразрывно, ну а что может сравниться с праздником Нового года? Только возвращение домой. Что до самоубийства Бога, то современные божки к таким жестам не склонны.
В хорошей истории все три сюжета следуют один за другим по порядку. Одиссей отправляется за сокровищами, осаждает Трою и плывет домой. Иван-Царевич едет за молодильными яблоками, обворовывает замок Кащея и возвращается к батюшке. Волк поочередно осаждает три поросячьих дома и с позором бежит восвояси.
Мои походы за сокровищами явно вели к обороне крепости. Вот только шансов вернуться домой у меня не было.
Возле башни нас никто не ждал. Я первым делом проверил все двери. Поднялся на второй этаж и посмотрел из окон.
Тишина. Безлюдье.
– Все в порядке? – спросила Настя.
– Твоими стараниями… – не удержался я. – И к чему мы пришли? Я же сразу предлагал – отправимся ко мне. Только теперь на мне висит драка с полицейским!
– На нас висит.
Я только рукой махнул. Достал телефон, набрал номер Коти. Ждать пришлось долго, и неудивительно – время близилось к полуночи.
– Да? – недовольно отозвался Котя.
– Это Кирилл. Настя у меня.
– Какая Настя? Которая записку…
– Да. За ней приходил полицейский-функционал. Я ее отбил и привез к себе.
– Ты побил полицейского? – восхитился Котя. – Круто!
– Круче некуда. В любой момент за мной могут прийти.
– Ну, вряд ли, – предположил Котя. – Вряд ли в такой ситуации они станут действовать, не подумав хорошенько.
– Могут прийти и к тебе.
– Я-то тут при чем?
– Ты предоставляешь убежище Иллан. Думаю, она их интересует не меньше Насти.
Котя засопел. Спросил:
– И что предлагаешь? Уехать?
– Может быть. Или приезжайте ко мне. В башне я, наверное, сумею вас защитить. Даже от полицейского. Спроси Иллан, она должна лучше в этом разбираться.
– Сейчас…
Некоторое время в трубке царила тишина. Я ждал, прижимая ее плечом к уху, и смотрел на Настю. Она стояла у окна, выходящего в Аркан. Словно почувствовав мой взгляд, повернулась:
– Это и есть Земля-один?
– Да.
– Красиво. Там телевышка вдалеке…
– Останкинская. Точно как наша. Видимо, сочли ее удачной постройкой.
– Зачем им все это? – неожиданно сказала Настя. – Если у них так все здорово, если они такие могущественные… Могли быть жить по-человечески. Дружить с нами, а не эксплуатировать.