Донырнуть до звезд (Сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 32

– Жанна… – закрывая лицо руками, прошептал я.

Я экзекьютор. Я выполню свой долг.

И каким бы суровым ни был мой приговор – это будет приговор неравнодушного человека. Потому что я сужу не только колонию с банальным именем Новая Надежда, а любимую женщину.

И самого себя.

Коммутатор пискнул, когда я включил его на прямую связь.

– Экзекьютор-один… доклад… – прошептал я. Мне никто не ответил, но я знал, что меня слушают. – Колония Новая Надежда, вторая планета четвертой Лебедя… Обнаружены следующие преступления третьей степени: злоупотребление властью, коррупция, антидемократические настроения… Следующие преступления второй степени: употребление алкогольных напитков, недостаточная борьба с наркоманией, предположительно – недостаточная борьба с электронной наркоманией. Следующее преступление первой степени: вовлечение местной формы разумной жизни в употребление дурманящих веществ. Согласно закону о Спасении Разума выношу приговор… временное ограничение прав и свобод, размещение на планете полицейского гарнизона, наложение на все… все население штрафных санкций согласно пункту D… поправка – согласно пункту G закона о Спасении Разума, ликвидация всех лиц, пользовавшихся электронными наркотиками более трех раз, ограничение высоких технологий… отгрузку флаеров прекратить, доставленные на планету – передать под контроль гарнизона…

Я говорил еще долго, прежде чем произнес последнюю уставную фразу:

– Доклад закончен, приговор привести в исполнение.

И добавил не по уставу:

– Прощайте.

Японец подсел ко мне в ресторанчике, где я героически сражался с твердым кукурузным хлебом. Надо было привыкать к местной кухне – и я старался изо всех сил.

– Санкции согласно пункту G – не слишком ли сурово? – спросил японец. Он ничем не выделялся из толпы других туристов, такой же генетически улучшенный японец, высокий и с большими круглыми глазами.

Экзекьютору-два и не положено выделяться.

– Необходимо, – сказал я.

Японец кивнул. Заметил:

– Три часа до отлета корабля. Пойдем?

– Я остаюсь, – сказал я. – Это теперь и мой дом. Я останусь здесь. Рано или поздно Жанна поймет и простит меня.

Японец вежливо покивал:

– Жанна – та женщина-пилот? Хорошая женщина, крупная…

Я сдержался. Что он может понимать, глядя на этот мир холодными глазами чужака?

– Значит, таблетка еще действует, – флегматично продолжил японец. – И ты хочешь разделить судьбу с любимой женщиной?

– А ты бы поступил иначе? – взорвался я. – Возвращайся на корабль! Я вынес приговор, что еще от меня требуется? Я – не раб!

– Я выпью кофе, – сказал японец. – Можно?

– Пей, – сказал я. – Только не пытайся меня уговаривать.

Японец кивнул. Снял очки, печально посмотрел на меня. Спросил:

– Ты же понимаешь, что полюбил ее только под действием таблетки?

– Сейчас я люблю ее сам, – ответил я.

Японец на миг надел очки, видимо, посмотрел на часы. Снова их снял. Повторил:

– Я выпью кофе…

Минут через десять он заказал вторую чашку. Я торжествующе улыбнулся.

– Все индивидуально, – пробормотал японец.

Еще через десять минут японец встал и сказал:

– Пошли?

Я огляделся.

Чужие люди чужой планеты обедали и пили алкоголь, не подозревая, что через два с половиной часа от «Левиафана» отделится боевой бот, набитый вымуштрованными солдатами.

– Это… всегда так? – спросил я.

Японец кивнул.

– Почему все стало так пусто?

Он опустил руку мне на плечо, сочувственно заглянул в глаза. Сказал:

– Это пройдет, брат. У тебя это первый раз, но ты привыкнешь. Впереди другие планеты. Если ты полюбишь по-настоящему – то уйдешь и разделишь судьбу приговоренных.

– Я уйду, – прошептал я. – Однажды я уйду!

Японец кивнул:

– Мы не рабы. Мы вправе уйти.

Донырнуть до звезд

Старик и мальчик сидят на морском берегу. Старик перебирает четки из раковин. Мальчик делает вид, что вспоминает. На самом деле он смотрит на горизонт.

Кто-то сказал мальчику, что, когда день сменяется ночью, в небе можно увидеть звезды. Это неправда. Но вечерами мальчик приходит к морю и смотрит на горизонт.

Ночь приходит в мир. Сразу становится темно и прохладно. Звезд нет, только искры планктона вспыхивают в темной воде. Старик шевелится и говорит:

– Время прошло. Рассказывай.

Мальчик вздыхает, переводит взгляд от горизонта к старику. Что горизонт, что старик – для мальчика они оба древние и непостижимые.

– Оахо Три Весла всю свою жизнь хотел странного, – начинает мальчик.

– Почему его звали Три Весла? – спрашивает старик.

– Потому что в лодке он один стоил трех гребцов, – отвечает мальчик удивленно. Такие простые вопросы его обижают.

– Рассказывай дальше, – говорит старик.

– Он совершил много удивительных подвигов. Когда ему было только десять лет…

Я на время отвлекаюсь от них. Я люблю наблюдать за стариком, но время его жизни истекает. Я чувствую, что мне понравится наблюдать за мальчиком, но я не знаю, сколько ему отпущено.

В этом мире все зависит от меня. Все, кроме судьбы.

Я решаю посмотреть на звезды. Это почти так же интересно, как смотреть на людей. Почти – потому что звезды умирают реже. Я не видел их рождения, я не застану их смерти. Нет ничего столь непохожего, как человек и звезда.

И все же на них одинаково интересно смотреть.

Я думаю о том, что мальчик поспешил родиться. Он никогда не увидит звезд.

Когда я вновь смотрю на старика и мальчика, легенда близится к концу.

– И построив этот чудесный корабль, Оахо попрощался с женами и поплыл на край света, – говорит мальчик. – Бури кидали и крутили его корабль, но он плыл вперед. Волны унесли бурдюки с водой, но он стал пить морскую воду. Кончилась еда, но Оахо поймал черепаху и ел ее мясо.

– Что говорит закон? – тихо спрашивает старик.

– Нельзя есть черепах, это закон, – отвечает мальчик. – Но нельзя умирать, если можно выжить, это другой закон. Когда два закона говорят разное, каждый сам решает, как поступить.

Мальчик замолкает, но старик чего-то ждет. И тогда мальчик добавляет:

– Оахо решил жить и съел черепаху.

Старик кивает.

– Он плыл и плыл, держа путь по солнцу, – продолжает мальчик. – И однажды Оахо увидел впереди острова. Он решил, что нашел Землю-у-Края-Света, и обрадовался. Но когда корабль Оахо пристал к берегу, навстречу ему вышли его жены и дети. Так Оахо Три Весла совершил путешествие вокруг света. Так люди узнали, что мир – круглый.

Старик кивает. Пальцы его все так же перебирают четки. В ночной темноте мальчик этого не видит, только слышит, как постукивают друг о друга раковины.

– Тебе нравится Оахо, – говорит старик.

– Да, учитель. Я хотел бы быть его сыном.

Я думаю о том, что мальчик опоздал родиться. Оахо гордился бы таким сыном. Но мальчик – тоже его потомок, хоть он и не знает о том.

– Что ты хочешь услышать, Соуи Два Вопроса?

Мальчик оживляется. Он знает, что спросить:

– Расскажи мне о звездах, Алату Четыре Голоса.

Старик перебирает четки. Пальцы ласкают гладкие раковины. Старик медлит, он не хочет отвечать. Но учитель обязан учить – таков закон.

– Звезды похожи на искры от костра в небе или светящийся планктон в море, – говорит старик. – Когда-то все небо было в звездах. Днем их нельзя было увидеть, зато ночами люди выходили из хижин и смотрели в небо… сколько им хотелось. Звезды висели высоко-высоко, они мерцали, но не гасли. До них нельзя было дотянуться, и они не годились ни для чего полезного. Но смотреть на них было приятно.

Мальчик слушает. Наверное, он думает о том, что смотрел бы в небо каждую ночь.