Фальшивые зеркала - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 6

– Привет, – говорю я.

Глубина молчит. Ну и не важно. Мы не гордые.

Зачем я здесь? Именно сейчас – зачем? Когда Вика, только что пришедшая с работы, возится на кухне с обедом для гостей – не только ее, но и моих гостей, между прочим. Когда свободного времени – полчаса… черт, а ведь таймер так и не поставил…

Она ведь ждала, что я ей помогу. Отмахнулась от ритуально предложенной помощи, но ведь ждала. Сознавать, что поступаешь как сволочь, обидно. Но это уже почти привычная самообида. Сладенькая и мерзкая, как страдание мазохиста.

– Полчаса. – Я словно приказываю себе. – Нет, четверть часа.

Открываю почтовый ящик, проверяю накопившуюся почту. Десяток рекламных листков, пачка газет, три письма. Ничего важного.

Но зачем-то же я нырнул?

Поработать?

Смешно. Слишком мало времени.

Дообедать?

Зачем, когда меня ожидает настоящая еда.

Пообщаться?

С кем и самое главное – для чего?

Я вдруг осознаю, что стою посреди комнатки, кусая губы и глядя на выброшенную в корзину почту.

Что потащило меня в глубину?

Упокой, Господи…

В глубине не умирают. Нет, всякое бывает, конечно. Слабое сердце может не выдержать нагрузки. Если кто-то исхитрится отключить контрольные цепи, то возможен болевой шок от придуманной раны. Но к «хакеру небесталанному» это все вряд ли относится.

А ко мне-то – каким боком?

Хакер полез на охраняемую территорию. Был замечен и убит – в глубине. Умер и в реальном мире… вполне вероятно, что его отследили очень быстро, и посланные бандиты взяли его тепленьким прямо у машины, в шлеме и комбинезоне. Да. Скорее всего так оно и было. Не он первый, не он последний, пострадавший за виртуальные грехи от вполне реальных бритоголовых охранничков.

Но что-то ведь держит меня, дергает, тревожит…

Открываю дверь, выхожу в коридор гостиницы. Оглядываю себя. Серенькое, неприметное тело мотоциклиста годится лишь для скоростного передвижения по улицам. Сейчас мне нужно что-то другое.

Конечно, если действительно нужно.

Я стою, привалившись к выкрашенной унылой зеленой краской стене. Такой красят сортиры в дешевых многоквартирных домах. Краска в потеках, кое-где шелушится. Лампочки под потолком тусклые, пыльные. Гостиница переживает не лучшие времена, большинство предпочитает входить в виртуальность из собственных домов, а не из таких вот свинарников.

Что я делаю…

Зачем мне все это?

– Вам плохо?

Оборачиваюсь – коридорный подошел совсем неслышно. Только раньше я его все равно бы заметил…

– Нет, спасибо.

Облик коридорного стандартен – «внимательный клерк». На работе не возбраняется использовать тела собственной работы, но многие предпочитают стандартные. Особенно если работа скучная и постылая, вроде грузчика, продавца, работника гостиницы…

– Вы первый раз в глубине? Вам помочь?

– Спасибо. Все в порядке.

Понял. Кивает и уходит. Докучать не принято, по крайней мере служащие это понимают…

Решиться трудно. Очень трудно. И все-таки я иду по коридору, поглядывая на номера, косо прикрученные к дверям.

2008

Легонько дергаю ручку. И ничуть не удивляюсь, что номер не заперт. Свободно, можно вселяться…

А чего я хотел? Чтобы гостиница сохранила за мной комнату, которую я перестал оплачивать год назад?

Дальше…

2017

Дверь заперта.

Это еще ничего не значит, совсем ничего. Оплата была на пять лет вперед, но по ломаной кредитке. В любой момент могло открыться, что за эту комнату гостиница получает плату со своего же счета.

Номер могли отдать другому посетителю виртуальности. А могли сообщить в полицию – и тогда стоит лишь открыть дверь, чтобы влипнуть в засаду.

Я мысленно повторяю все это, а руки заняты чем-то своим. Ощупывают дверь, сдвигают заслонку замка, касаются клавиш.

Двенадцать цифр, составляющих код, – да я их уже и не помню… наяву… А пальцы – помнят. Я еще медлю мгновение, прежде чем нажать ввод.

Замок щелкает, открываясь.

Комната почти такая же, как в моем постоянном номере. Только картина на стене нарушает однообразно-дешевый уют. Это не стандартная репродукция старых мастеров, которые так любят лепить на стены в глубине. Не Айвазовский, не Шишкин, не Дали.

Стою на пороге, пытаясь овладеть собой. А где-то в груди стучит холодный метроном.

Засада – или все в порядке?

Полицейский участок – напротив гостиницы. Минута, две, никак не больше.

В коридоре по-прежнему тихо и пустынно. Стражей порядка нет. Ломаный вход выстоял почти два года. Надо же… Хорошо Маньяк поработал.

Надо просто войти.

И вдруг я понимаю, что не могу, не в силах этого сделать.

Войти сюда – все равно что открыть старый фотоальбом, все равно что поставить в видеомагнитофон полузабытую кассету. Это – прошлое. Мертвое. Похороненное, оплаканное, забытое.

Никогда не возвращайся по своим следам. Там ждут лишь тени.

Глубина дарит эту возможность с необычайной легкостью. Надежнее и ярче фото и видео. Прошлое всегда рядом. Только пожелай – оно воскреснет.

Вот только лишь Богу позволено поднимать из могил мертвецов.

Я притворяю дверь, осторожно, бережно, будто боюсь разбудить кого-то, спящего в пустом номере. Замок разочарованно щелкает, закрываясь. До моего номера – двадцать шагов по коридору, но я не могу сделать ни шага.

Глубина-глубина… а пошла ты…

Сняв шлем, я повесил его на крючок, когда-то специально укрепленный в стене. Пробормотал:

– Машина, выход.

Так, надо переодеться… встречать гостей в виртуальном комбинезоне, больше всего напоминающем одеяние сумасшедшего профессора из голливудского фильма, – невежливо. Раздевшись до трусов, я сложил комбинезон поаккуратнее, пристроил на подоконнике рядом с компьютерным столом. Глянул – стол в гостиной был уже накрыт. Прислушался – на кухне тихо. Позвал:

– Вика?

– Я в спальне… Ты уже?

Проигнорировав нарочитое удивление в ее голосе, я зашел в спальню. Вика переодевалась.

– Застегни…

Я помог ей застегнуть молнию на платье. Вика и впрямь прихорошилась. Даже волосы уложила.

– Долго я там был? – тихонько спросил я. Зарылся лицом в ее волосы. Вика дернула плечами.

– Нет, не очень. Минут сорок.

– Извини. Мне показалось, что от силы четверть часа.

– Ничего, я тебя ждала позже.

Я продолжал стоять, держа руки на ее плечах.

Когда между нами все сломалось? Когда превратилось в прошлое – куда можно заглянуть, но нельзя вернуться?

Не знаю. Не могу понять. Не заметил – оттуда, из глубины…

Самое обидное, что ведь внешне ничего не изменилось. Ни при людях, ни между нами наедине. Мы не ссоримся, не бьем посуду, не ругаемся по поводу денег, семейных обязанностей, алкоголя, приезда Викиной мамы или прихода моих друзей.

Все прекрасно. Девяносто процентов семей нам могут позавидовать.

И невозможно назвать словами то, что исчезло.

– Хочешь что-то сказать? – не оборачиваясь, спросила Вика.

Я помолчал секунду:

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя очень люблю. Как ты думаешь, мне надеть сережки?

– Надень… – Я даже не могу понять, чего больше в этой фразе – ухода от моих пустых и ненужных слов, или ответного знака… пару сережек с желтыми топазами я подарил ей перед свадьбой.

– А пойдет к синему?

– Мне кажется, да.

– Ладно… ты надень серые джинсы и клетчатую рубашку, ту, что моя мама подарила. Тебе очень идет.

Вика выскользнула из моих ладоней легко и непринужденно. Еще секунду я обнимал воздух, потом открыл шкаф. Джинсы были совсем новые, я зубами перекусил пластиковую нитку с этикеткой.

– А ножницы еще не придумали? – укоризненно спросила Вика.

– Нет. Для лентяев ножи и ножницы всегда дальше, чем собственные зубы.