Мальчик и Тьма - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 39
– Ты сейчас умрешь, – сообщил Лэн.
Летящий кивнул:
– Умру. Минут пять… не больше.
– Не знал, что вы тоже болеете, – зачем-то сказал я.
– Мы болеем старостью. Дольше, чем вы… но тоже болеем.
Летящий долго смотрел на меня, потом кивнул:
– Я понял. Ты не отсюда. Ты пришел победить…
– Да! И он победит! – Котенок неожиданно встрял в разговор. Он весь напружинился, выгнул спинку и смотрел на умирающего Летящего с неожиданным вызовом. Летящий медленно повернул голову – мне показалось, что я слышу странный хруст. На простыню у лица Летящего осело облачко пыли.
– А… эмиссар Света… Забавный…
Он протянул к Котенку руку, и хруст стал явственнее. Зашелестели, падая на пол, песчинки. Котенок отпрыгнул и с удивлением спросил:
– Ты что, не боишься меня?
– Уже нет… уже не важно. Котенок… У меня тоже был… хороший… Мальчик, откуда ты пришел?
Лицо Летящего стало землисто-серым, изо рта при каждом слове вылетало облачко пыли. Я попытался ответить и не смог. Ужас шершавым комком застрял в горле.
– Ты не из Реттельхальма, я вижу… Да… Но жаль…
Он уже начинал заговариваться, а когда рука Летящего задела пол, от кисти отвалился палец. Каменный, лишь на изломе влажный, как мокрая глина.
– Зачем вы пришли сюда? Жалкая башня… старый Летящий. Мы редко умираем от старости. Вы умеете убивать… Зачем вы пришли?
– Нам нужен Черный огонь. – Я наконец-то смог ответить.
– А… – Кожа с лица Летящего сползала пластами серой штукатурки. – Что ж, попробуй, я не смог…
– Убей его, Данька! – завопил Котенок.
– Заткнись, гад! – взорвался я. – О чем ты говоришь, Летящий?
Но он уже перешел на другое:
– Черный огонь… Под шкафом… внизу… люк. Там есть запас… Возьми…
Теперь у него шевелились лишь губы. Все окаменело – и лицо, и руки, и даже глаза затянуло серым. Но он еще шептал:
– Котенок, забавный… я хотел, не смог… какая разница, за что воевать… я хотел…
Потом он замолчал.
Если бы Летящий не сказал про тайник, нам никогда бы его не найти. Там было четыре колбы с Черным огнем, и еще какая-то гадость в бутылках, которую мы не стали брать, и смешная тонкая шпага, которую я отнес наверх и положил на окаменевшего Летящего. В кожаном мешочке, лежавшем в самом углу тайника, была всякая странная мелочь: незнакомая монетка, огарок свечи, прозрачный кристаллик, мячик из красной резины, большой бронзовый ключ, перочинный ножик, карандаш… Эти вещи, наверное, что-то значили для Летящего, когда он еще был человеком. Их я тоже положил рядом с ним.
В одной из пустых комнат на столе я нашел карандашный рисунок, скорее даже набросок – быстрый, но уверенный. Я не стал говорить Лэну о нем. Керт нарисовал его после того, как стал Летящим, в этом я не сомневался. Название было написано на обороте: «Мой город». Но города там не было – только лица. Я узнал Шоки – с очень добрым серьезным лицом и пробивающейся из-под него ухмылкой; Ивона – обрюзгшего, толстого, благочестиво сложившего на груди руки; Герта – беззубого, с горящими глазами и брызгами слюны. Был там и Лэн.
Я поджег рисунок и положил на груду хлама в углу. Открыл окошко, и ветер принялся весело раздувать костер. Керт не стал рисовать хуже и, наверное, не лгал. Просто он стал видеть с другой стороны.
Действительно не важно, за что воевать. И правду можно найти где угодно. Просто выбери вначале, как ты хочешь видеть, – и становись на ту или другую сторону.
Когда мы поднялись на открытую площадку, из нижних этажей башни уже тянуло дымом. Лэн бережно укладывал колбы с Черным огнем в сумку. Я взял у него одну, и Лэн поморщился:
– Зачем?
– Он заслужил, – ответил я, не вдаваясь в уточнения. Лэн не стал спорить, застегнул сумку и взлетел. Котенок хмуро смотрел на меня, потом поинтересовался:
– Почему ты меня обругал?
– Потому что понял, о чем говорил Летящий, – так же кратко, как Лэну, объяснил я. Котенок вздохнул, совсем по-человечески, и взлетел за Лэном.
Я еще постоял над открытым люком и, прежде чем бросить туда колбу, сказал:
– Я смогу. Я сильнее.
Башня запылала мгновенно, и горячий воздух подбросил меня, едва я раскрыл Крыло. Надо было спешить – срок нашего «патрулирования» заканчивался.
Дома я долго плескался в ванне. Наполнил ее до краев, плеснул шампуня и отмокал минут двадцать. Запах дыма въелся в волосы, а плечи болели – мы слишком много сегодня летали.
От горячей воды усталость не прошла, а превратилась в сонливость. Тогда я включил холодную воду и стоял под душем, пока с визгом не вылетел из ванной. Вот теперь стало хорошо. Обтеревшись тонким, слишком мягким полотенцем, я надел шорты, футболку и спустился вниз. Лэн сидел за столом, тоже мокрый и довольный, а Котенок вылизывался, улегшись в кресло.
Наверное, мы все чувствовали себя очень грязными.
– Данька, будешь суп? – заорал Лэн, едва увидев меня на лестнице. Он снова казался прежним Младшим, как после нашего знакомства, и я улыбнулся:
– Буду. Даже добавки попрошу.
– Вначале поговорим? – хмуро попросил Котенок, но мы с Лэном дружно замотали головами.
– Спелись, – фыркнул Котенок и принялся за жареное мясо. Суп он не любил.
Мы торопливо поели. Сумка Лэна стояла в углу комнаты, и мы все непроизвольно поглядывали туда.
– Поговорим? – снова подал голос Котенок. Даже немножко жалобно.
– Давай, – согласился я, отодвигая тарелку.
Решительности Котенку было не занимать. Тянуть он не стал:
– Данька, мы на грани ссоры. Так?
– Ага, – с какой-то неуместной радостью признал я.
– Это плохо! – с жаром заявил Котенок. – Послушай, Данька, мы столько преодолели! У тебя Настоящий меч, у нас Черный огонь, мы можем начать решающую битву между добром и злом. Все шансы на успех – у нас! Но только если мы будем вместе, будем дружны, как прежде…
– Котенок, – прервал я его, – а почему тот Летящий, когда он еще был человеком, не решился сжечь город и начать «решающую битву»?
Котенок замотал головой:
– Да с чего ты взял? Даже если он пришел из другого мира и боролся вначале за Свет…
– Не ври, – попросил я.
Котенок поколебался и сказал:
– Видимо, ему не хватило решительности. Он был слишком романтичным, слишком наивным. Думал, что за добро можно драться только честно. А когда понял, что от него требуется, растерялся. Ну… и ушел к Летящим.
– Может, он был прав? Летящие не сжигают города – а ты предлагаешь это сделать.
Котенок молчал. Нет, конечно, я не собирался уходить к Летящим. Но третью дверь в свой мир искать было еще не поздно. Пока я не натворил такого, после чего уже не уйти…
В дверь тихонько постучали. Лэн, явно обрадованный, бросился открывать. Котенок старательно не смотрел на меня.
Вошел Герт. Молча, словно чувствуя напряжение, висящее в комнате, потрепал Лэна по голове и направился к столу.
Мне сразу стало легче. Я понял, что надо делать.
– С возвращением, мальчики, – сказал Герт, усаживаясь. К «мальчикам» он отнес, похоже, и Котенка.
– Добрый вечер, Герт. – Мне до сих пор было трудно называть взрослых, тем более стариков, просто по имени. Но Герта я почему-то стариком не видел.
– Мне рассказали о том, что было на площади, – без предисловий начал Герт. – Данька, Лэн, это правда? О Черном огне?
Я посмотрел на Котенка. Тот перестал прятать глаза и хмуро заявил:
– Как хочешь. Говори…
И я рассказал. Все, от начала нашего похода и до умирающего Летящего в Круглой башне. Только про похищение Лэна совсем коротко, а про Гарет – не все…
Лэн принес чай – просто для порядка, и он безнадежно остыл к концу моего рассказа. А потом я замолчал и стал ждать слов Герта.
Он повернулся к Лэну, положил руку ему на плечо и сказал совсем не то, что я ожидал:
– Ты держись, Младший…
Я ждал. Герт посмотрел на меня и поинтересовался:
– Ты ведь сам это сделаешь? Лэну никак нельзя сжигать город…