Ночной дозор - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 35

И выберешь, на чью сторону встать.

– Мальчик еще в сумраке? – спросил я.

– Они все в сумраке… – Илья нырнул вслед за мной. – Антон, почему же ты не сказал?

– Не подумал. Не придал значения. Я не оперативный работник, Илья.

Он покачал головой.

Мы не умеем, почти не умеем упрекать друг друга. Особенно, если кто-то и в самом деле виноват. В этом нет нужды, наше наказание всегда вокруг нас. Сумрак дает нам силы, недоступные людям, дает жизнь, по человеческим понятиям – почти вечную. И он же отбирает все, когда приходит час.

В каком-то смысле, все мы живем взаймы. Не только вампиры и оборотни, которым надо убивать, чтобы продлить свое странное существование. Темные не могут позволить себе добра. Мы – наоборот.

– Если я не справлюсь… – я не закончил фразу. И так все было ясно.

Сквозь сумрак это было даже красиво. На крыше, плоской крыше нелепого «дома на ножках», горели разноцветные блики. Единственное, что здесь имеет цвет – наши эмоции. Их сейчас было предостаточно.

А самым ярким был дырявящий небо столб багрового пламени – страх и ярость вампирши.

– Сильна, – коротко сказал Семен, глянув на крышу и пинком захлопывая дверь машины. Вздохнул, и стал раздеваться.

– Ты что? – спросил я.

– Пойду-ка я туда по стене… по балконам. И тебе советую, Илья. Только ты иди в сумраке, легче.

– А ты как собрался?

– Обычно. Меньше шансов, что заметит. Да не беспокойтесь… я шестьдесят лет альпинизмом занимался. Фашистский флаг с Эльбруса скидывал.

Семен разделся до рубашки, кидая одежду на капот. Мимолетное охранное заклятие легло следом, прикрыв и тряпки, и саму щегольскую тачку.

– Уверен? – поинтересовался я.

Семен ухмыльнулся, поежился, сделал пару приседаний, покрутил руками, будто физкультурник на разминке. И неспешной рысцой побежал к зданию. Легкий снежок падал ему на плечи.

– Заберется? – спросил я Илью. Как подняться по стене здания в сумраке, я знал. Теоретически. А вот восхождение в обычном мире, да без всякого снаряжения…

– Должен, – без особой убежденности подтвердил Илья. – Когда он десять минут плыл по подземному руслу Яузы… я тоже думал, что не выберется.

– Тридцать лет занятий подводным плаванием, – мрачно сказал я.

– Сорок… Пойду я, Антон. Ты как – лифтом?

– Да.

– Ну давай… не тяни.

Он перешел в сумрак, и побежал вслед за Семеном. Наверное, они будут подниматься по разным стенам, но я даже не хотел выяснять, кто по какой.

Меня ждал свой путь, и не факт, что он будет легче.

– И зачем ты меня встретил, шеф… – прошептал я, подбегая к подъезду. Снег хрустел под ногами, в ушах стучала кровь. На бегу я достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя. Восемь разрывных серебряных пуль. Должно хватить. Только бы попасть. Только бы найти тот миг, когда у меня будет шанс – попасть, опередить вампиршу и не зацепить мальчика.

– Рано или поздно тебя бы встретили , Антон. Если не мы – то Дневной Дозор. А у них тоже были все шансы получить тебя.

Я не удивился, что он следит за мной. Во-первых, дело было серьезное. Во-вторых – он, все-таки, мой первый наставник.

– Борис Игнатьевич , если что … – я расстегнул куртку, засунул пистолет за спину, воткнул ствол под ремень. – О Светлане …

– Ее мать проверили до конца , Антон. Нет. Она не способна на проклятие. Никаких способностей.

– Нет , я о другом. Борис Игнатьевич… я вот что подумал. Я ее не жалел .

– И что это значит ?

– Не знаю . Но я ее не жалел. Не делал комплиментов. Не оправдывал.

– Понятно .

– А теперь … исчезните, пожалуйста. Это моя работа.

– Хорошо . Извини, что погнал тебя в поле. Удачи, Антон.

На моей памяти шеф не извинялся ни перед кем, и никогда. Но мне некогда было удивляться, наконец-то подошел лифт.

Нажимая кнопку последнего этажа я заметил болтающиеся на шнуре пуговки наушников. Странно, они играли. Когда я включил плеер?

И что мне выкинет случай?

Обожаю «Пикник». Интересно, а Шклярского проверяли на принадлежность к Иным? Стоило бы… А может, и не надо. Лучше, пусть поет.

Можно считать последнюю фразу добрым предзнаменованием?

Лифт остановился.

Выскочив на площадку последнего этажа я посмотрел на люк в потолке. Замок был сорван, именно сорван – дужка расплющена и растянута. Вампирше это ни к чему, она на крышу, скорее всего, прилетела. Мальчишка поднялся по балконам.

Значит Тигренок или Медведь. Скорее всего, Медведь, Тигренок выбила бы люк.

Я стащил куртку, кинул на пол вместе с бормочущим плеером. Потрогал пистолет за спиной – тот держался крепко. Значит, технические средства – ерунда? Посмотрим, Ольга, посмотрим.

Свою тень я отбросил вверх, спроецировал на воздух. Подтянулся, и рывком скользнул в нее. Войдя в сумрак я полез по лесенке. Синий мох, густо облепивший железные прутья, пружинил под пальцами и пытался отползти.

– Антон!

Я выскочил на крышу, и даже пригнулся немного – такой здесь был ветер. Безумный, шквальный, ледяной. То ли отголосок ветра из человечьего мира, то ли причуда сумрака. Пока меня прикрывала от него бетонная коробка лифтовой шахты, выдающаяся над крышей, но стоило сделать шаг, и пробрало до костей.

– Антон, мы здесь!

Тигренок стояла метрах в десяти. Я глянул на нее, и на миг позавидовал – уж она-то холода точно не чувствовала.

Откуда оборотни и маги берут массу для трансформации тела, я не знал. Вроде бы не из сумрака, но и не из человеческого мира. В человеческом облике девушка весила килограмм пятьдесят, может быть – чуть больше. В молодой тигрице, стоящей в боевой стойке на обледенелой крыше, было центнера полтора. Аура ее пылала оранжевым, по шерсти стекали медленные, неторопливые искорки. Хвост размеренно стегал налево направо, правая передняя лапа размеренно царапала битум. В этом месте крыша была продрана до бетона… кого-то по весне зальет…