Почти весна - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 9
«Разрешено. Генетический контроль». Обезличенная, обтекаемая формула. Право на счастье, право на полноценность. Признание нас с Катей нормальными людьми.
Я даже не мог радоваться. Я смотрел на зеленый штамп как на что-то само собой разумеющееся. Неужели, побывав во вчерашнем дне, перестаешь радоваться дню завтрашнему?
– И я сдержу свое обещание, – сказал я. И продиктовал Эдгару имя и адрес мальчишки, который был его сыном
– Он похож на меня? – быстро спросил Эдгар. Я пожал плечами. Допил кофе.
– Немного. Я тоже тебя поздравляю, Эдгар. Прощай.
Он не стал меня задерживать. Когда я выходил из коттеджа, Эдгар уже сидел за компьютером. Готовил задание для темпорального зонда. Я искренне пожелал, чтобы дряхлый автомат выдержал эту последнюю нагрузку.
Заказанная Эдгаром машина ждала меня на дороге. Вначале я заехал в генетический центр и там из рук улыбающейся девушки получил украшенное зеленым штампом заключение. Затем машина отвезла меня в маленькое прибрежное кафе, где мы всегда встречались с Катей.
Она ждала меня за нашим любимым столиком. С вазочкой неизменного апельсинового мороженого, которое всегда предпочитала другим сортам. И родинка по-прежнему была у нее на щеке. И улыбка вспыхнула, как раньше. И волосы пахли только Катей, когда она уткнулась мне в плечо.
– Миша…
Я закрыл глаза, обнимая ее за плечи. Все хорошо. Штамп зеленый. Я люблю тебя, как это страшно…
– Миша, никогда не бросай меня больше. Ладно? Я так скучала… А почему ты не звонил вчера? Где ты был?
Где я был? В городке ненаписанных писем. В королевстве несказанных слов. Бил по морде предка своей любимой.
– Почему ты молчишь, Миша? Миша! Я люблю тебя!
Катя осталась такой же, как раньше. Ну, может быть, что-то чуть-чуть изменилось. Невидимое для глаза, неощутимое для моего сверхобоняния. Что-то неуловимое, эфемерное… Один процент. Может быть, мы и любим как раз-то этот неуловимый процент, эту сотую долю, которую не в силах назвать? А может, никому не дано переделывать свою любовь…
– Все хорошо, Катя, – прошептал я. – Хочу, чтоб ты стала счастливой. Все хорошо.
Кто-то смущенно кашлянул за моей спиной. Я повернулся и увидел вежливо улыбающегося официанта.
– Простите, ваше имя – Михаил Кобрин?
Я кивнул.
– Вас вызывают по видеофону. Очень просят подойти.
Я крепко сжал Катину ладошку. Ободряюще улыбнулся, прошел в маленькую стеклянную кабинку.
С экрана смотрел куда-то мимо меня Эдгар.
– У Марии и Андрея Денисенко нет и никогда не было сына, – вялым, бесцветным голосом произнес он.
– Я видел его. Говорил с ним, – тупо ответил я.
– И я видел. В записях темпорального зонда, который следил за тобой. Мальчик существовал только в прошлой реальности. В нынешней его нет. Искусственное оплодотворение материалом неизвестного донора десять лет назад не увенчалось успехом. Так сказано в медицинской карте, понимаешь?
– Наше вмешательство затронуло эту женщину?
Эдгар кивнул. Сказал, почти переходя на крик:
– Я и не подумал проверить приемных родителей. Я просчитал на машине только наши с тобой жизненные линии. Понимаешь? У меня осталась лишь пленка. Мальчишка с велосипедом. Он очень похож на моего сына, который погиб. Если бы я увидел его раньше, то догадался бы и сам.
– Башня из кубиков рассыпалась, Эдгар. – У меня даже не было сил утешать его. – Она упала, а мы под обломками.
Я повернулся и пошел к девушке, которую мне придется любить.