Хитрые уловки - Берристер Инга. Страница 4

Эксетер располагался в глубине полуострова, довольно далеко от побережья, а река, протекавшая через город, была мелкой, спокойной и никогда не разливалась. Тем не менее Джинджер поселилась в доме, расположенном так, чтобы ни одно из окон не выходило на реку. Ее дом одиноко стоял на холме и был хорошо виден с дороги. Взгляд путешественников невольно останавливал старинный особняк со старомодными косыми крестовинами по фасаду, широкими решетчатыми окнами и окаймлявшими всю усадьбу древними вязами, ярко выделявшимися на фоне белых стен дома. Весь второй этаж занимали пыльные комнаты библиотеки, которую прежние хозяева продали за бесценок вместе с домом. Джинджер так и не решилась на ремонт второго этажа, опасаясь даже дотрагиваться до черных дубовых шкафов, упиравшихся в потолок. Одна соседская девочка, встретившаяся Джинджер как-то у бакалейщика, всерьез уверяла ее, что под крышей Дома старого сквайра Мердока, как называли эту усадьбу горожане, обитают привидения. Джинджер горько усмехнулась в ответ. Если в доме и жил призрак, то это был призрак ее погибшего мужа, но о нем в городе не могли знать, так как Джинджер привезла его с собой. А после того как она поселилась в Доме Мердока, в нем из местных мало кто бывал и уж тем более никто не переступал его порога ночью.

Хилда как-то вслух удивилась водобоязни подруги и закаялась заводить об этом речь, когда увидела, какую бурю слез вызвало ее неосторожное замечание.

— Такой красивый дом, — сменила она тему, — но он находится в стороне от города, и все проезжающие мимо глазеют на него, как на декорацию из исторического фильма. Не хочешь переселиться поближе?

— К реке? Меня устраивает этот дом, — резко ответила Джинджер — я не желаю никуда переезжать.

— Конечно-конечно, это очень, очень удобный дом — согласилась Хилда. Больше к этой теме они не возвращались никогда.

Себастьян был обеспеченным человеком, после его гибели Джинджер могла бы устроиться со всеми возможными удобствами и жить на доходы с капитала. Она без конца перебирала в памяти светлые воспоминания о муже, с которым они прожили так недолго. Для нее он был жив и теперь.

Конечно, здесь было скучновато, но Джинджер нравилось жить в Эксетере. Она любила сонный уклад этого города и неброское очарование сельской местности. По природе общительная и открытая, она сразу стала членом местного клуба любителей вышивки, впрочем не особенно сближаясь с женщинами из клуба. Рукоделие всегда было одним из ее хобби. Теперь она вместе с подругами участвовала в создании гобелена, изображающего историю города.

Уже пять лет Джинджер работала добровольцем в местной службе соцобеспечения, помогая ухаживать за стариками. На этой работе она и познакомилась с Хилдой, которая, пойдя по стопам отца, состояла сразу в нескольких благотворительных организациях.

И теперь, по прошествии времени, Джинджер, которую всегда окружало больше знакомых, чем друзей, и которая тяжело шла на близость, предпочитая ни к чему не обязывающую любезность, не могла понять, почему она так быстро сдружилась с Хилдой. Несмотря на легкость их отношений, Джинджер, сравнивая себя с молодой подругой, чувствовала какую-то внутреннюю обделенность. Понимая ее душевное состояние, Хилда настойчиво, но деликатно ободряла Джинджер, стараясь избавить ее от душевной скованности и неуверенности. Городские дела были лишь одним из способов этой психотерапии.

— Ты недооцениваешь себя и тем самым губишь, — заявила как-то раз Хилда с самым серьезным видом.

Джинджер в ответ недобро сверкнула глазами. Она могла, и грубо оборвать подругу на полуслове, когда та заводила речь о ее одиночестве, то есть об отсутствии рядом с Джинджер мужчины. Нет, они не грызлись как кошка с собакой, в их узком кругу друзей, давно живущих бок о бок, такая манера поведения была невозможна. Просто после смерти Себастьяна Джинджер не могла себе представить, что когда-нибудь снова обретет способность любить. Мужчины были для нее тем же, что и море; пора бы Хилде научиться с этим считаться!

Можно сказать, с момента появления на их горизонте Стивена Бакстера жизнь Джинджер наполнилась новым смыслом и содержанием. Но теперь она очень страдала от необходимости сообщить Хилде плохие новости. Хилда многих заставила поверить в то, что была уравновешенной ледышкой, слишком деловой, совершенно лишенной слабостей и страстей, но Джинджер-то знала, какая мягкая сердцевина у этого крепкого орешка, как на самом деле эмоциональна и ранима Хилда.

Сдержав глубокий вздох, она сказала:

— Хилда, боюсь, у меня плохие новости. Это относительно Стивена Бакстера и… и денег… твоих денег…

— Он почуял подвох и собирается отказаться от нашего предложения? Он что, вернул тебе чек?

— Нет, не вернул, — вздохнула Джинджер, — он… — Она выдержала паузу, прежде чем сообщить подруге главное: — Хилда, он исчез, прикарманив твои денежки, твои пятьдесят тысяч.

— Как!?

— Я виновата, прости… — Джинджер начала всхлипывать, и Хилда сразу протянула бы ей носовой платок, разговаривай они не по телефону. Джинджер высморкалась в свой и, глубоко вздохнув, смогла объясниться. — Я действовала по плану, сказав ему, что чек у меня. Стивен ответил, что знает, где можно с максимальной прибылью разместить капитал. Он предложил, чтобы наша сделка осталась неофициальной. Сказал, что хочет прокрутить деньги через какую-то оффшорную компанию в Гонконге и чем меньше мы испишем бумаги, тем большую прибыль получим. Я пыталась дозвониться до тебя, чтобы спросить совета, но ты…

— Я ездила в Лондон по делам. Но это ничего не меняет. Даже если бы я была здесь, я бы сказала тебе: «Действуй, как договорились».

— Я согласилась с предложением Стивена и выписала чек на его имя. Я думала, что мы проведем этот чек через мой счет, но он сказал, что это лишнее. А вчера я встречаю сестру Крэга Барбару и узнаю, что в тот самый день, когда он получил этот чертов чек, она видела его в аэропорту. Бакстер как раз выходил из такси. Так торопился, что даже не заметил Барбару… Не знаю почему, но меня тоже встревожило отсутствие Стивена. Его телефон не отвечал… Я звонила в банк, там ничего не знали. Потом они сообщили, что все счета Бакстера закрыты. Никто, кажется, не знает, куда он исчез, Хилда. И когда он возвращается… Я очень боюсь…

— Что он вообще не вернется, — мрачно закончила за нее Хилда.

— Думаю, ты совершенно права. С такими деньгами в кармане он заметет следы, устроится на новом месте и начнет новую аферу. — От обиды Джинджер прикусила губу. — Прости меня, Хилда.

— Это не твоя вина, — немедленно отозвалась Хилда.

— Если кого-то винить, так меня… Что же мы теперь будем делать? — в голосе Джинджер чувствовалось напряжение.

— Прежде всего, расслабимся и успокоимся, — ответила Хилда мягко, — а потом… Боже, Джинджер, я не знаю, что будет потом. Я так злюсь, что совершенно не в состоянии соображать. Никогда не подумала бы, что этот красавчик может оказаться таким шустрым… Негодяй испортит жизнь еще не одному человеку.

Хилда замолчала, и некоторое время Джинджер слышала в трубке только ее всхлипы.

— Хорошо, хоть Мэгги теперь избавится от иллюзий, — первой прервала молчание Джинджер.

— Да. — Хилда снова всхлипнула.

— Теперь у нас гораздо больше поводов отомстить ему, больше на целых пятьдесят тысяч.

— Только не грызи себя, а то ты это любишь, Джинджер! — Хилда выдержала паузу и затем продолжила уже спокойней: — Я боялась чего-то вроде этого. Он, конечно, должен был, соблазнившись деньгами, убежать, прежде чем увязнет в финансовых махинациях. Но мне в голову не приходило, что он сделает это так нагло и так просто. И не смей винить одну себя, — добавила она твердо.

— Он оказался в еще более отчаянной ситуации, чем я думала. Иначе не стал бы действовать так быстро и так опрометчиво. Но, слава Богу, теперь ему никогда не придумать благовидного предлога, чтобы вернуться в Эксетер.

— Что ты делаешь на уик-энд? — сменила тему Хилда.

— Ничего особенного. Свожу Мэгги в Падстоу, пусть повидает родителей. Поедем без Венди, до них с Крэгом теперь не дозвониться. А ты?