Сегодня, мама! - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 23

— Так мы вам и поверили, проклятые сфинксы, — хохотнули на том конце.

— Вы что, по голосу не слышите? — настаивал Стас.

— По голосу? Ну ты сказал! Голос любой автоответчик подделать может.

— Соедините нас с генерал-сержантом Кубатаем, — вмешался я.

— Кубатай на Земле, и за двадцать секунд с ним не соединить, а через двадцать… нет, через пятнадцать секунд мы атакуем.

Я в ужасе глянул на Шидлу. Тот снова на что-то нажал, и крейсер в иллюминаторе стал виден не так четко, расплывшись в голубой дымке.

— Защитное поле против мезонной пушки — пшик, — снова развеселился голос в переговорнике.

— Патрульный! — крикнул я. — Разве Ережеп не дал команду не обстреливать хроноскаф?

— Была такая команда, — ответил тот, — противоречащая, между прочим, уставу нашей службы. Но — три дня назад. А сейчас она уже недействительна. И мы работаем строго по уставу. У вас осталось пять секунд. Раз, два, три, четыре…

Шидла, закончив наконец возиться с настройкой, нажал красную пусковую кнопку. Одновременно с тем, как патрульный произнес слово «пять». Или даже чуть позже, потому что мы успели увидеть вспышку на борту крейсера и почувствовали сокрушительный удар.

Знакомое уже ощущение, что я куда-то падаю, пронзительный визг в ушах, мелькание красных цифр на зеленом табло…

Я зажмурился. А когда открыл глаза, крейсер из иллюминатора исчез, а в хроноскафе тревожно мигал кроваво-красный свет.

— Повреждение! — прорычал Шидла. — Мне не хватило совсем чуть-чуть!.. Честно сказать, я даже не уверен, когда мы попали.

— В смысле куда? — уточнил Стас.

— Да нет же, мяу! Именно «когда». Неисправность в блоке настройки. Я не знаю, в каком мы сейчас времени.

Часть вторая

Позавчера

Глава первая,

в которой сначала охотимся мы, а потом — на нас

Пульсация аварийных огней продолжала нагнетать тревогу.

— А приземлиться мы сможем? — как бы невзначай поинтересовался Стас.

— Похоже, — не очень-то определенно ответил Шидла. А потом прибавил еще менее утешительное: — Попробуем.

— Может, не будем тогда спешить? — предложил я. — Разберемся сначала получше.

Шидла напыжился и, глянув на меня с нескрываемым презрением, изрек:

— Человек, тебя спасает лишь возраст. Впредь же помни: сфинксы не нуждаются в советах двуногих. — И вдруг, сразу по окончании этой тирады, с раздраженным «мя-а-ау!» треснул лапой по приборному щитку. Прямо как я когда-то.

Красный свет мигать перестал.

— Наладил?! — обрадовался Стас.

— Нет, — признался Шидла, — сломал аварийную сигнализацию.

— А-а, — удовлетворенно протянул Стас.

Как ни странно, но и меня эта новая поломка почему-то успокоила — без тревожного мигания было не так страшно.

— Ладно, — сказал Шидла, — будем садиться. Там все починю. Возможно. — И взялся за управление.

Со свистом и подозрительным кудахтаньем хроноскаф ворвался в верхние слои атмосферы. Теперь стало ясно, где верх, а где низ. Низ — там, куда мы падаем.

— Костя, — спросил Стас по-русски, — ты в Бога совсем-совсем не веришь?

— Отстань, без тебя тошно. — Меня и вправду тошнило. И уши закладывало.

— А я это… все-таки, — пробормотал Стас и принялся неумело креститься.

— Без толку, — охладил я его пыл, — ты же некрещеный.

— Не подумал, — согласился он и прекратил осенять себя крестным знамением. — Слушай, а у египтян было крещение?

— Спятил! Они же не христиане.

— Тогда, может, это поможет? — предположил он и затянул хвалебную песнь Осирису.

— При чем здесь Осирис?

— А я больше богов не знаю.

Хроноскаф врезался в облака и через мгновение вынырнул под ними. При всей абсурдности Стасовых религиозных метаний я принялся подтягивать хвалебную песнь.

— Не скулите, котята, — бросил Шидла почти ласково, — все в порядке. Выпускаю парашют.

Выдавливая из моих легких воздух, на грудь навалился груз. Но не успел я как следует выпучить глаза, как тяжесть исчезла и я почувствовал, что мы уже не падаем, а плавно опускаемся.

И все же меня слегка контузило. Застилавшая глаза розовая пелена не позволяла рассмотреть что-нибудь через иллюминаторы.

— Удача, — заявил Шидла, — мы падаем в реку.

— Ни фига себе удача! — вскричал Стас. — Я же плавать не умею!

— А говорил, что уже умеешь, — уличил я его.

— Умею. Но не очень. В большой ванне умею. Как Смолянин.

— Плавать не придется, — успокоил Шидла. — Хроноскаф не тонет и не пропускает воду. Зато посадка будет мягкой.

— Да? — недоверчиво проворчал Стас. — И что, мы по течению прямо в океан поплывем? А потом что?

— Глупый детеныш, — усмехнулся Шидла. — Инженеры Венеры предусмотрительны.

— Ты, сфинкс, — вдруг угрожающе сказал Стас, так, словно «сфинкс» было ругательным словом, и приблизил сердитую пухлую физиономию к самому лицу Шидлы. — Если ты еще раз назовешь меня или его, — он указал пальцем в мою сторону, — «глупым», мы своим потомкам оставим легенду, что на Венере живут разумные слоны. Вот с такими хоботами! — Он развел руки, показывая размер. — Понял?!

«Фрустрация порождает агрессию», — как-то сказал папа. Это из психологии. А фрустрация — это когда все плохо. Как сейчас.

Шидла выдержал мрачную паузу. Потом заявил:

— Бесполезно. Не выйдет. Я уже существую.

— Существуешь, — согласился Стас с недоброй ухмылкой. — Пока. А будешь обзываться, будет слон существовать. — Он скорчил противную рожу и сначала сделал движение, словно вытягивает себе нос, затем приставил ладони к ушам и похлопал ими по щекам. — Ясно?

— Ладно, — со вздохом сказал сфинкс, — я больше не буду.

Это была победа Человека! Но насладиться ею в полной мере нам не позволил удар капсулы о воду. Меня выкинуло из кресла, выдрав с мясом концы ремней безопасности. Видимо, капсула пару раз кувыркнулась в воде, потому что мы трое, сцепившись в клубок, дважды оказывались то на потолке, то на полу.

Удивительно, но никто ничего не сломал, и мы со Стасом отделались только ушибами. Наверное, оттого, что рубка хроноскафа все же очень маленькая. И оттого, что Шидла сгреб нас и крепко прижал лапами к брюху.

— С приземлением, — проворчал Стас, гордо высвобождаясь из объятий сфинкса и тряся башкой. — Точнее, с приводнением.

Хорошо, что в конечном счете капсула остановилась потолком вверх. Шидла как ни в чем не бывало улегся между нашими креслами перед пультом и, пустив реактивные двигатели на малый ход, подогнал капсулу почти к самой земле. Крышка откинулась. Мы высунули головы наружу. От зеленого, буйно поросшего тропической растительностью берега нас отделяло еще метра четыре.

Находящаяся над водой часть хроноскафа и окружавшие ее крокодилы сверху, наверное, выглядели как втулка и спицы в велосипедном колесе. Нет, в мотоциклетном — там спицы плотнее набиты. И их в мутно-зеленой прибрежной воде становилось все больше.

— Это очень кстати, — заявил Шидла, спустился обратно в капсулу и вернулся с муми-бластером в лапе. Минут пятнадцать он с остервенением превращал крокодилов в неподвижные болотно-коричневые бревна. Вскоре между капсулой и покрытым красноватым илом краем сухой земли образовался надежный мост, точнее даже настил из одеревеневших рептилий. Но идти по нему было все-таки боязно. При каждом шаге казалось, что именно этот хищник очнется и обкусает нам жуткой пилообразной пастью лишние, по его мнению, конечности.

Но все обошлось. Шидла, двигаясь к берегу, тянул за собой тонкий металлический трос. Выбравшись, он обвязал им ствол ближайшей пальмы, защелкнул карабин и повернул рукоятку на нем. На борту хроноскафа натужно взвыл движок, и капсула стала быстро подтягиваться к берегу.

— Зря ты все-таки наорал на него, — сказал я Стасу. — Что ни говори, инженеры у них классные.

— Ага! — деланно восхитился Стас. — Лебедку придумали! — и глянул на меня презрительно.