Ключ к счастью - Берристер Инга. Страница 13

И вот она уже рада забиться куда угодно, лишь бы спрятать лицо. Тут у нее начался еще один приступ, и девушка снова зарылась носом в платок. Ральф, наверное, уже думает о ней Бог весть что! Сейчас, что она ни скажи, все покажется невыносимой глупостью! Однако Элис быстро нашла наиболее безопасную тему для беседы.

— Должно быть, когда здесь собираются вой родные, это чудесно, не так ли?

— Да, это и правда здорово! Скажи мне, — тут же спросил он, — когда ты была маленькая, наверное, очень любила Рождество?

— Да, очень, но, видишь ли…

— Что?

— Видишь ли, мои родители — художники, они все время ездили по разным странам, да и сейчас ездят. И хотя мы всегда праздновали рождество очень хорошо, весело, но вечно не по правилам. А мне, знаешь, хотелось чего-нибудь очень традиционного — ну, как в старом кино, чтобы на семейном празднике были дядюшки, тетушки, кузины, кузены, множество приглашенных, горящий камин, нарядная елка и чтобы утром все пошли в церковь. Словом, все как положено.

Смешно, но мы на праздник даже никогда не ели жареную индейку, а вечно какую-нибудь экзотику-то мороженое на пляже в Австралии, то какие-то необыкновенные сладости в Японии. Но, что бы ни случилось, Рождество мы всегда проводили вместе — я, мама и папа. В этом году впервые я не поехала к ним. Мне хотелось встретить праздник где-нибудь в глуши, среди снегов. Мне казалось, что на этот раз в моей жизни обязательно случится какое-нибудь чудо. Конечно, сейчас и смешно, и глупо говорить об этом, но во мне до сих пор живет маленькая девочка, которая все еще ждет чудес…

Тут Элис запнулась. Что это она так разоткровенничалась? В принципе на нее это не похож Что уж там Ральф добавил в шоколадный напиток — неизвестно, но на нее что-то явно подействовало. Как правило, Элис была осторожна с .людьми, которых едва знала. А с Ральфом ей до странности легко с ним, как будто они знакомы чуть не полжизни.

Ральф, казалось, без слов понимал, каково ей в этой не совсем обычной ситуации. Вот она сидит, поглядывает на него с сомнением, исподлобья. Без лишних слов он налил ей виски.

— На, выпей, до сих пор от простуды ничего лучшего не выдумали.

В стакане плескалась янтарная жидкость. Ее отец, помнится, тоже советовал лечить простуду алкоголем. Правда, он отдавал предпочтение пуншу. Виски полилось ей в горло, наполнив тело огнем, жаром, разгоняя кровь.

В этом доме и с этим человеком ей хорошо и уютно. Ну вот, все те же дурацкие мысли. Откуда они взялись? Не успела Элис додумать до конца, как услышала:

— Скажи мне, зачем ты собралась замуж за Роджера? Что бы он мог тебе дать? Обычную жизнь обывателя? Тебе этого, что ли, хотелось?

— Да, думаю, да!-Элис невольно стала обороняться. — И знаешь, мог получиться вовсе неплохой брак. Нам с Роджером в жизни хотелось практически одних и тех же вещей, то есть я считала, что одних и тех же…

Ей было неловко от внимательного, всевидящего, иронического взгляда Уорбертона. Вот он опять насмешливо поднял бровь. Ясное дело сейчас начнет язвить.

— Слыхал я много глупостей, но это… Ладно, собиралась замуж за Роджера. Бог с тобой, но не из-за того же, чтобы каждый год у тебя было рождество в традиционном стиле! Уж от тебя-то подобной глупости услышать никак не ожидал.

— Зачем ты передергиваешь, никто никогда из-за этого замуж не выходит! Что ты привязался к Рождеству!

И тут очень кстати ее разобрал чих. Вот хорошо — то, подумала Элис, можно прекратить рискованный разговор.

— Знаешь что, Элис, давай-ка в постель! Ральф помог девушке подняться и повел к лестнице. На повороте галереи она остановилась, чтобы получше рассмотреть висевшие рядом парные портреты. Больше, чудесные, старинной работы.

— Кто это?

— Мои бабушка и дедушка, — ответил Ральф. — Дед заказал эти портреты у хорошего мастера и подарил бабушке к первой годовщине их свадьбы.

— Ты очень похож на деда, — заметила Элис. И это было действительно так. Правда, черты деда были не такими резкими, как у Ральфа, и выражение иное — лицо давно ушедшего из жизни человека было отмечено знаком любви, счастливой и взаимной. Художник изобразил супругов так, словно они и сейчас не сводили друг с друга влюбленных глаз.

— Нам сюда, — прервал ее мысли Ральф и отворил перед Элис одну из тяжелых дубовых дверей. — На Рождество в этой комнате собирался остановиться Дуглас вместе с Холли, поэтому, считай, что комнату для тебя приготовили заранее.

Элис застыла на пороге роскошной спальни размеры которой значительно превышали размеры ее крошечной нью-йоркской квартирки Здесь стояла громадных размеров, поистине королевская кровать, чуть подальше — письменный стол и стул, а у камина — небольшой диванчик на котором с комфортом могли усесться два человека.

— Ванная там, — указал Ральф на одну из две. рей. — Другая дверь ведет в гардеробную.

— Эта дверь мне не понадобится. Увидев, что он нахмурился, Элис объяснила:— У меня нет с собой одежды, все, что было, я…

— Помню, помню — в приступе бешенства швырнула в меня.

Элис затрясло снова, несмотря на то что в спальне было хорошо натоплено, занавеси на окнах — плотные, а ковер на полу-толстый. Не дуло ниоткуда. Значит, это озноб.

Виски ударило в голову, накатывала дурнота, ноги подкашивались, инстинктивно хотелось опереться на что-нибудь прочное. Ближайшим устойчивым предметом оказался Ральф. Элис подняла на него затуманенный взор и вдруг рухнула в его объятия. Ральф, не ожидавший этого, все-таки вовремя подхватил ее, поднял на руки и понес к постели.

— Что ты делаешь, куда ты меня несешь?

— Не волнуйся — просто экономлю время, — ответил он на ее невнятное бормотание. — Ты, сможешь сама раздеться? — И с неожиданной яростью опустил ее на постель.

— Конечно, я разденусь, — неуверенно произнесла Элис.

Спорить она была уже не в силах и просто порадовалась, когда он вышел и закрыл за собой дверь.

Что и говорить, Ральф — самый необыкновенный мужчина из всех, кого она встречала до сих пор на своем пути. Этот вывод пришел ей в голову, когда она уже блаженно вытянулась в громадной ванне, заполненной горячей водой. В доме Стриклендов было две ванных комнаты, обе тесные и маленькие. Подача горячей воды была строго ограничена. Теперь Элис насладилась сполна, налив ванну до краев и вытянувшись в ней во весь рост. Сразу перестали ныть застывшие суставы; голова, правда, кружилась еще сильнее, чем прежде.

Выбравшись из ванны, Элис сняла с горячей батареи огромное мягкое пушистое полотенце. Ею овладело чувство блаженства, и неизвестно куда девались жившие уже собственной жизнью грусть, заботы и прочие тяготы. Элис встряхнула мокрыми волосами, вытерлась досуха и только тут сообразила, что ночной рубашки у нее нет…

Постельное белье из натурального льна ласкало тело, от него исходил восхитительный запах лаванды. От удовольствия Элис закрыла глаза. После скупого и сурового быта в доме ее бывшего жениха здесь все, казалось, дышало удобством.

Она уже начала дремать, когда отворилась дверь и вошел Ральф с бутылью с горячей водой в руках.

— На, возьми. Я подумал, вдруг ты ночью не сможешь согреться.

В это Рождество Элис ожидала заботы кого угодно, только не от Ральфа Уорбертона. А он, как и положено настоящему хозяину, думал и беспокоился обо всем. Слезы набежали на глаза. Но в ее теперешнем лихорадочном состояний было трудно оценить ситуацию, и она решила что это все от виски.

Забавно! Она как будто наблюдала свои собственные действия со стороны! Вот она берет из рук Ральфа бутылку, вот приподнимается на постели, чтобы поцеловать его в щеку, просто так в благодарность. Но вдруг он как-то поворачивает голов у— и их губы встречаются. Получился самый настоящий поцелуй! Растерявшись, Элис попыталась высвободиться, но не тут-то было. Тогда в панике постаралась отстраниться, высвободила голову, но оказалось, что Ральф слегка поддерживает ее за спину, так что единственное движение, которое она может сделать, — это отвести голову и перевести дыхание.