Лавры победителя - Берристер Инга. Страница 24

— Скажи хоть что-нибудь, черт тебя побери!

Она по-прежнему хранила молчание. Тогда он наклонился к ее груди, теребя языком соски, а руками продолжал ласкать тело, спускаясь к животу.

— Сегодняшнюю ночь ты запомнишь навсегда, независимо от того, кто будет с тобой потом, — хрипло произнес он, неистово гладя ее, касаясь самых чувствительных точек.

Если бы она не любила его, то ее тело не поддалось бы этой сладостной пытке. Но она любила. Любовь Дебры к нему ослабляла ее сопротивление так же, как ненависть Лоуренса к ней питала силу его напора. Странно, что он, так глубоко презирая ее, все больше проявлял признаки сексуального возбуждения. Поражаясь степени его возбужденности, она подумала, что ненависть тоже является мощным стимулятором. В ней самой тоже происходило нечто непонятное: зародившееся желание становилось все настойчивее и требовательнее, и у нее уже не хватало сил сдерживаться.

— Какое потрясающее самообладание! — издевательски произнес он. — Как мне сломить его, Дебра? Знай, что я добьюсь своего и ты будешь выкрикивать мое имя! И в следующий раз, когда ты отправишься к своему любовнику, ты будешь думать обо мне.

Лоуренс пообещал разрушить их отношения с Робертом, чушь какая-то! Ее передернуло от такой нелепицы. Но мужчина истолковал это по-своему.

— Видишь, ты не можешь вечно сопротивляться мне. Ты чересчур чувственна… и знаешь это.

Возведенная ею защита рухнула как карточный домик под неистовым напором его не прекращавшихся ни на минуту ласк. Она вскрикнула и потянулась к нему, чтобы обнять, но он уже вскочил на ноги. Презрительно посмотрев на нее, он поднял с пола платье и швырнул ей.

— Оставь Роберта, или я в подробностях расскажу ему обо всех наших любовных утехах, включая сегодняшние.

За что он так ненавидит ее?

— Ничего не хочешь сказать?

За последние несколько минут Дебра начисто лишилась дара речи и молча смотрела на Лоуренса.

— Даю тебе срок неделю. Или ты порываешь с ним, или… — угрожающим тоном предупредил он. — А сейчас я ухожу, приятных снов.

Она не знала, сколько времени просидела вот так на постели, нагая, судорожно вцепившаяся в свое платье. Время шло, но ей было абсолютно безразлично все: и бой часов, и то, что она замерзла. Дебра продолжала неподвижно сидеть, уставившись в одну точку. Казалось, она впала в коматозное состояние, ничего не чувствуя и не замечая вокруг себя.

За окнами ее квартиры потихоньку оживал город, просыпались люди. Зазвонил будильник, но она смотрела на него так, будто видела впервые. Не было ни желания, ни сил вставать, одеваться, идти на работу. Все кануло куда-то, осталась лишь боль глубоко-глубоко внутри.

Спустя часа два зазвонил телефон, но она не сняла трубку. Поежившись от холода, она рассеянно натянула на себя ночную рубашку и легла в постель.

Когда настало время ланча, в дверь постучали, но она не ответила, а лишь посмотрела в сторону двери. Примерно через полчаса входная дверь открылась, и она услышала, как чьи-то каблучки стучат по полу по направлению к ее спальне. Дверь распахнулась, и на пороге появилась Бренда. Она взглянула на Дебру, и ее негодование сменилось тревогой и озабоченностью.

— Дебра…

Та посмотрела невидящими глазами на звавшую ее женщину.

— Боже правый, что случилось?

Дебра немного очнулась. Нет, она не может сказать Бренде всю правду, надо что-то придумать, чтобы обмануть эти проницательные глаза, ждущие объяснений. Эту боль она не разделит ни с кем, это ее боль.

— Дебра, что происходит? Я приехала к тебе в журнал, чтобы вместе перекусить, а мне сказали, что ты еще не приходила. Ты заболела? — Она посмотрела на измятую кровать и девушку, сидящую как изваяние. — Почему ты не открыла дверь? Мне пришлось спускаться вниз и просить у коменданта запасной ключ. Скажи мне все-таки, что происходит?

— Ничего. — Дебра слабо улыбнулась. — Ничего…

— Только не обманывай! Кто-то из мужчин виноват в этом? Дорогая, скажи мне правду! Ты можешь открыться мне, поверь…

Надо что-то ответить, иначе Бренда неправильно истолкует ее молчание.

— Нет, ничего такого, о чем ты думаешь.

— Тогда что?

— Пожалуйста, Бренда, не дави на меня! Мне не хочется говорить об этом… — Она перевела разговор на другую тему. — На ланч мы еще успеем? Я буду готова через пять минут.

По правде говоря, есть ей совсем не хотелось, но так было легче избежать назойливых и коварных вопросов крестной. В противном случае та всеми правдами и неправдами вытянет из нее все.

— Хорошо. — Впервые в жизни Бренда казалась обескураженной.

— Куда пойдем? — не отступала Дебра.

— Если тебе нездоровится…

— Я чувствую себя прекрасно. Подожди меня, пожалуйста, в гостиной.

К великому удивлению Дебры, крестная послушно вышла. Несмотря на ее настойчивые попытки выяснить за ланчем, что же случилось, Дебра упорно переводила разговор на другие темы. Когда они расстались, она чувствовала себя совершенно измотанной, а вернувшись домой, поняла, что не может больше оставаться в городе. Ей было необходимо укрыться в каком-нибудь тихом местечке и в одиночестве пережить все случившееся. Она нуждалась в убежище, чтобы спрятаться там и вылечить свою истерзанную душу. Нет, дом тети Агаты не подойдет, ей нельзя возвращаться туда. Тогда куда?

Не раздумывая больше ни секунды, Дебра собрала вещи и упаковала их в чемоданы. Она положила чемоданы в багажник, заперла дом, села в машину и направилась на север. Решено: она едет к Ванессе.

До дома писательницы она добралась поздним вечером, на кухне горел свет. Только сейчас до нее дошел весь драматизм ситуации. Отступать было поздно: из дома к ней навстречу уже спешила Рейчел. Дебра вышла из машины.

— Господи, что вы делаете здесь в такой час?

Дебра направилась к ней, но вдруг почувствовала, что земля ускользает из-под ног, все поплыло перед глазами. Издалека до нее доносились знакомые встревоженные голоса. Потом наступила тишина…

Когда она пришла в себя, то увидела, что лежит в доме, а над ней озабоченно склонились Ванесса и ее племянница. Страшные воспоминания захлестнули Дебру, сдержанность и сила духа покинули ее. Задрожав всем телом, она разрыдалась.

— Я…

— Рейчел приготовит нам чай, — мягко сказала писательница, и ее племянница тут же ушла в кухню. — Не надо сейчас ни о чем рассказывать. Я испытала много боли в своей жизни, чтобы понять, как вы сейчас страдаете. Мы обо всем поговорим позже, когда вам станет легче.

— Я… Мне не следовало приезжать к вам без предупреждения. Не знаю, почему так получилось, — оправдывалась Дебра.

— Дорогая моя, не надо никаких извинений. Уверяю вас, вам здесь всегда рады. А сейчас садитесь поближе к камину. Сегодня прохладный вечер.

В последующие несколько дней Дебра поведала Ванессе обо всем случившемся, утаив лишь некоторые детали. Она умолчала о последней, унизительной для нее сцене, потому что о таком никогда и никому нельзя рассказывать. Эта боль глубоко сидела в ее сердце, и справиться с ней могла только она сама.

Дебра направила в журнал письмо за своей подписью, извещавшее о ее увольнении. Писательница же заявила ей, что нуждается в помощнике и секретаре для дальнейшей работы над второй частью романа и редактирования уже написанного. Пребывание Дебры в ее доме получалось оправданным, Рейчел с радостью восприняла эту новость, заявив, что в таком случае у нее появляется возможность вернуться к своей семье. К этому времени Дебра прожила уже около недели в ломе Ванессы.

Боль и потрясение меняют человеческое восприятие. К такому заключению Дебра пришла, когда обнаружила, что время стало произвольно, капризно менять свою длительность, не разбиваясь на четкие отрезки и периоды. Иногда, когда она лежала по ночам с открытыми глазами, секунды казались ей томительными часами, которые порой так стремительно проносились, что в это было трудно поверить.

Когда-нибудь, она обязательно забудет Лоуренса. Она поклялась себе в этом. Но сначала он будет незримо присутствовать в ее жизни, не отпуская от себя ни на шаг. Этого-то она и боялась больше всего.