Лавры победителя - Берристер Инга. Страница 29

— Прошу тебя, останься, — прошептала она. — Я постелю тебе в той комнате, где ты спал тогда.

Вечер прошел за спокойной беседой и воспоминаниями, и его мирное течение было нарушено лишь раз, когда Лоуренс, на секунду забыв про настороженность и опасения Дебры, чуть было не коснулся ее руки, но, вовремя спохватившись, отдернул свою руку.

Она с трудом открывала отяжелевшие веки и героически боролась со сном: было уже очень поздно.

— Ты устала, и тебе пора спать, — произнес Лоуренс и, горько усмехнувшись, добавил: — Не бойся, я не стану принуждать тебя к близости. Мне нужна ты вся, цельный, чистый и сильный духом человек, а не только соблазнительная, прекрасная женщина, согласная разделить со мной ложе.

Дебра поспешила заверить его, что вовсе и не думала ни о каком принуждении с его стороны. И действительно: она страшилась прежде всего собственных чувств и желаний, делавших ее беззащитной и уязвимой.

Дебра лежала в кровати, тщетно стараясь уснуть. Дом погрузился в сонную тишину, и лишь скрип кровати, на которой ворочался Лоуренс, разносился по коридору. Как же ей побороть свой страх, способный разрушить их шаткие отношения? Ведь доверие очень нежное и трепетное растение, которое надо беречь.

И вдруг она поняла, что в основе боязни лежит ее неопытность. Осознание силы ее собственной чувственности, поспешно и грубо отвергнутой когда-то Лоуренсом, стало причиной неудовлетворенности и привело к столь глубокой депрессии. Есть только один способ проверить правильность ее выводов. И она решилась…

В комнате Лоуренса было темно, но он сразу заметил белый силуэт, приближающийся к нему.

— Дебра, что ты делаешь? — хрипло спросил он, когда она подошла совсем близко, и взмолился: — Ради Бога, только не смотри на меня так!

Сначала она обиделась, но потом поняла, что ее присутствие слишком возбуждает его. Ее сердце радостно забилось, пульс участился, губы пересохли. Трепетная дрожь прошла по всему телу. Лоуренс выскочил из-под одеяла и встал перед ней. Дебра жадно оглядывала сильное нагое тело мужчины.

— Дебра, что с тобой? Ты заболела?

Какое-то время она хранила молчание, испытывая одновременно жар и холод, слабость и силу, страх и необычайную отвагу.

— Я хочу, чтобы ты взял меня сейчас.

Он замер на месте, стараясь прочесть что-то на ее лице, залитом лунным светом.

— Дорогая, подумай хорошенько. Я вовсе не хочу обидеть тебя, но едва я заключу тебя в свои объятия… как только прикоснусь к тебе… — Он застонал и нервно содрогнулся. — Я всего-навсего человек, простой смертный, страстно желающий дотронуться до тебя и обнять.

Он давал ей возможность отказаться от своего намерения и уйти. Но именно в этот момент Дебру охватила неуемная жажда любви, и страх стал ослабевать. Она шагнула навстречу возлюбленному. Еще шаг — и его объятия раскрылись, принимая ее. Она прижалась к его телу, чувствуя, как оно дрожит от возбуждения. То же происходило и с ней.

Лоуренс стал покрывать ее лицо легкими, как перышко, поцелуями. Когда она ответила на его ласки, он прильнул к ней губами, целуя жарко и неистово, вкладывая всю силу своей страсти. Прервав поцелуй, он нежно провел пальцем по ее пухлым, чувственным губам.

— Если бы ты знала, любимая, что ты делаешь со мной! Если бы ты знала, как я сильно хочу тебя! — Почувствовав, что она задрожала, он поспешил успокоить ее: — Не бойся меня, Дебра. Я заставил тебя страдать, но сделал это от безысходности, ревности и отчаяния. Я несправедливо обидел тебя и никогда не прощу себе этого.

— Все в прошлом, Лоуренс. — Она приложила палец к его губам, как бы прося замолчать. — Мы оба совершили много ошибок. Но есть еще кое-что, о чем тебе следует знать.

Он напрягся. Она ощущала это всем своим телом и на мгновение засомневалась: а что, если он отвергнет ее сейчас, сочтя целомудрие неисправимым недостатком? Воспитанная на строгих правилах честности и порядочности, она не могла соврать. Рано или поздно, но он узнает о ее девственности. Нет, их новые отношения должны быть лишены и тени лжи и обмана.

— О чем же? — хрипло осведомился он.

— Лоуренс, я… Понимаешь, у нас с Брайаном никогда не было физической близости, то есть… я хочу сказать, что я — девственница.

Он не издал ни звука в ответ, и Дебра не решалась посмотреть не него. Наверное, он считает ее круглой дурой. И поделом ей. Вернувшийся страх сдавил грудь, мешал дышать.

— Извини, — едва слышно прошептала она, склоняя голову к нему на плечо и тем самым избегая его пристального взгляда.

— И ты еще извиняешься?! Уму непостижимо! Это я должен просить у тебя прощения. Когда я думаю о том, что наговорил тебе и что натворил… Обещаю тебе, я искуплю свою вину перед тобой, — бессвязно бормотал он. — Клянусь, все будет по-другому, любимая. Безумно полюбив тебя, я сгорал от ревности и злости, не ведал, что творил…

— Я не этого боялась, — прервала его Дебра, — а себя. — Посмотрев ему в глаза, она со вздохом продолжила: — Я так сильно хотела тебя, что это желание напугало меня…

Не дав ей договорить, Лоуренс жарко и в то же время нежно и даже сдержанно, словно укрощая свою страсть, поцеловал ее. Прервав поцелуй, он поднял ее на руки и осторожно положил на кровать, будто драгоценную хрупкую вазу.

— Дебра, ты по-прежнему хочешь меня? Я сгораю от нетерпения, но позволь мне сначала просто обнять тебя, чтобы убедиться, что это не сон. Мне кажется, что я грежу.

Она же хотела не просто объятий, но безудержных ласк и пылких поцелуев, чтобы его сильные руки без устали гладили ее, а его горячее тело с неистовой страстью прижималось к ней. Ей нужно было все…

Дебра сняла ночную рубашку и робко дотронулась до Лоуренса, легшего рядом с ней. От ее прикосновения у него пробежала дрожь по телу, кожа покрылась крупными мурашками. Дыхание сделалось шумным и частым. А она, отдавшись своим чувствам, нежно прильнула к возлюбленному и провела кончиком языка по его груди, вызывая у него восторженные стоны.

— Дебра, любимая, я едва сдерживаю себя… Доверься мне…

И она поверила ему. Боязнь куда-то улетучилась, на душе стало спокойно и радостно. Он медленно и осторожно вошел в нее, внимательно следя за ее реакцией. Резкая боль быстро сменилась приятными ощущениями: ее плоть охотно приветствовала это желанное вторжение. Ритмичные движения в унисон, бесконечная нежность поцелуев неотвратимо подвели их к пику наслаждения. Объятые безграничной негой, они достигли того рубежа, за которым открывается сказочное блаженство…

Они лежали, трепетно сжимая друг друга, и боялись нарушить то удивительное состояние истомы и умиротворения, в котором пребывали. Наконец, переведя дыхание, Лоуренс произнес:

— Для меня это тоже было в первый раз. Никогда я не испытывал ничего подобного. Раньше я относился к сексу, как к голоду, который надо время от времени утолять, но никогда не старался сделать свои отношения с женщиной более близкими и серьезными. Я никогда никого не любил до тебя.

— А это имеет какое-то значение? — поинтересовалась Дебра, вспоминая только что проявленную им страсть.

— Это самое главное и жизненно важное, — прошептал он, касаясь кончиком языка ее губ. — Если ты не возражаешь, то мы поженимся как можно скорее.

— Я тоже хочу этого, — ответила она, — но почему такая поспешность?

— Я был поглощен своей любовью к тебе и совсем не подумал о последствиях нашей сегодняшней близости. — Улыбнувшись и погладив ее живот, он добавил: — Вполне возможно, что мы зачали ребенка.

— А если и так, ты возражаешь?

— Если только у тебя есть возражения.

—Интересно, согласится ли Ванесса стать крестной матерью нашему малышу? — мечтательно вздохнула Дебра.

— Ведь мы ее попросим об этом, правда? Но позднее. А сейчас мне хочется сделать нечто другое, — сказал Лоуренс и, наклонившись ней, стал страстно ее целовать.

Эпилог

Стоял немного морозный декабрьский день, но солнце светило так ярко, что можно было подумать, что скоро весна. Даже птицы на деревьях щебетали громче обычного. Казалось, что сама мать-природа торжествовала.