Звёздная тень - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 62

— Нам никто не обещал справедливости, Саша…

— То-то и оно…

Он валялся на нарах, расслабленный и невозмутимый. Отстоявший право на свой кошмар. На свою персональную и заслуженную каторгу.

— Сашка…

Я готов был плакать от бессилия и ужаса. Всё напрасно. Можно сжечь себя дотла. Превратить в одно-единственное желание — найти полковника Александра Данилова, который мне не сват и не брат. Всё можно. Только для него этот мир — единственно правильный и единственно реальный. Мир, в котором он всё ещё платит не только за гулкий вздох вакуумного заряда, превращающего в прах «Гетмана Мазепу» — символ украинских военных амбиций, но и за тех людей одной с нами крови, которым никогда не откроются Врата…

Да, Сашка, ты военный преступник. Что уж тут поделать. И я бы таким стал, родись чуть раньше. И так же корчился бы от стыда и отчаяния, не зная, как можно любить родину — ещё готовую платить, но уже не готовую защитить…

— Сашка…

Что я могу ему сказать? Он мне в отцы годится, и никогда я не смогу стать его другом. Он одновременно и предатель, и соратник. Боец и преступник, кавалер ордена Славы и несостоявшийся подсудимый Лондонского Трибунала, где штатовцы с такой святой радостью отправляли на смерть русских и украинцев…

Александр, победитель ты несостоявшийся, как объяснить то, что понял я? Как рассказать, что мир — хлад и сера, огонь и бич, но его всё равно надо любить, будто елей и розовое благоухание? Как поведать, что расплата и награда теперь навсегда с нами, что нет нужды заново отыгрывать старые игры? Он не Кай, а я не Герда, пришедшая в чертоги Снежной Королевы…

— Сашка, мы все собрались вместе. Все.

Он молча кивнул.

— Дед получил новое тело. Представляешь?

Лёгкая искорка удивления в глазах.

— Причём молодое тело. Он теперь выглядит моложе тебя. Вот будет жару его бедным оппонентам… дед всегда говорил, что ему не хватает жизни для победы. Теперь ему хватит времени на все победы в мире.

— А Машка?

— Виснет на нём, — радостно подтвердил я. — Чего и следовало ожидать. Думаю, это ненадолго, но сейчас она на себя не похожа.

— Я тоже.

— Ты похож. Только хватит валяться. Вставай. Врата недалеко, но у нас очень короткий срок.

— На что?

— Получить зародыш Врат. И привезти его на Землю. Сильные вот-вот примут решение о её ликвидации…

— Сильные…

— Ну вставай же! Вставай, солдат! — Я уже не требовал, просил. — Сашка! Давай! Хочешь, чтобы я тут всех положил, пока ты расшевелишься? Так я положу, не сомневайся! На вышках стоят лишь те, кому нравится там стоять!

— А на нарах лежат те…

— Решай, Сашка! Ты должен сам захотеть уйти. Силой я тебя не заставлю…

Он молчал.

— Ну! Вспомни Землю! Жену, детей, корабль! Что у тебя есть за душой?

Не знаю, какое слово сработало. Вряд ли «жена». Скорее «дети». Или «корабль».

Данилов с кряхтением приподнялся, сел на нарах. Покосился на товарищей по заключению, отвёл взгляд.

— Далеко идти?

— Доползёшь!

— У меня симбионта нет, Петя. Я могу и замёрзнуть по пути.

— Значит, найдём охранника и попросим поделиться одеждой.

Данилов вздохнул.

— Молодой ты, Петя. Молодой…

В его голосе была лёгкая зависть. И всё же он встал.

Они нас ждали.

Все, кроме Крея.

Горел костёр, дед сидел, вороша огонь дымящимся прутиком. Маша полулежала, облокотившись на деда. У её ног вытянулся счётчик. Кэлос каменным изваянием застыл в стороне.

Какая мирная, идиллическая картина…

Наше явление из Врат смотрелось к ней великолепным контрастом. Я тащил Данилова, прыгающего на одной ноге и ругающегося на чём свет стоит. Рваный, облепленный снегом комбинезон полковника был выпачкан кровью.

— Невозможно, — сказал Кэлос. Шагнул навстречу нам, замер у кромки Врат.

Дед и Маша вбежали внутрь. Подхватили Данилова, подволокли к костру. Меня дед удостоил одним лишь взглядом — благодарным, но быстрым, словно он ничуть не сомневался, что я вернусь и приведу Данилова.

— Ранили? — спросила Маша. Она волокла Данилова с ловкостью бывалой санитарки.

Данилов поморщился и промолчал.

— Никто его не ранил, — сказал я. — Скалы. Лёд. Саша сорвался… ещё хорошо, что не насмерть.

— Какого дьявола ты тащил меня к тем Вратам? — огрызнулся Данилов. — Нашёл альпиниста! Взяли бы машину…

Я не стал отвечать. Понятно, что так и стоило поступить. Угнать вездеход охраны, рвануть по целине до других Врат. Но меня держало идиотское ощущение, что уходить лучше той же дорогой, которой пришёл.

Кэлос отстранил Машу, присел рядом с Даниловым. Полковник буркнул что-то и затих, уставившись на чужака. Кэлос быстро ощупал ему ногу.

— Ничего страшного. Переломов нет.

— Знаю… — Данилов отвёл его руку. — Благодарю.

— Деда, — шёпотом спросил я. — Скажи, ты был уверен, что я найду Сашку?

— Да.

— Почему?

— Ты привык всё доводить до конца.

— Это не ответ.

Дед вздохнул.

— Хорошо. Ты не знал поражений, понимаешь? У тебя не было в жизни нормальных, полноценных обломов. Хотел своего — и добивался. С детским простодушием и уверенностью, что мир познаваем до конца. Ты умеешь себя убеждать, что принятое решение — единственно правильное и несомненно выполнимое. Вот и всё. Наверное, когда-нибудь это тебя больно ударит, Пит. Но пока ты достаточно веришь в себя и достаточно отдаёшься задуманному, чтобы проходить Вратами. Лучше, чем все мы, лучше, чем большинство местных.

Не знаю, серьёзно он так считал или пытался подвести базис под мою удачу. Получалось уж слишком просто — как в старом фильме, где герои могли ходить сквозь стены — если достаточно сильно в это верили.

— Дело не во мне, дед. Не только во мне. Если бы Данилов не хотел, чтобы его вытащили… если бы вы не ждали нас…

— Да. Конечно. Ты скользнул по невидимой нити, что тянулась между нами. Может быть, твой приятель прав… мы слишком одиноки здесь, чтобы потеряться по-настоящему. Нам страшно. Нам просто страшно.

— Но теперь…

Дед пожал плечами. Маша бинтовала Данилову ногу. Тот молчал, слушая Кэлоса… замечательно тот сходится с людьми.

— Дед… — чувствуя что-то неладное, сказал я. — Что происходит?

— Мы все вместе, — ответил дед.

— Ну?

— И я скажу «ну»! Где Врата? Разверзнись земля, появись тарелочка с голубой каёмочкой! Дайте нам двери в ваш мир! Примите сирых и неразумных!

Повернувшись, дед положил руки мне на плечи. Сказал тихо и хмуро:

— Ты умница, Петя. Я горжусь тобой. Я люблю тебя. Ты и впрямь способен ради друга — в огонь и в воду, предавшего тебя Сашку — вытащить… дай угадать с одного раза… из концлагеря? Да и все мы — герои с головы до пят. Спасители человечества. Дайте, дайте нам Врата…

Все молчали. Все слушали деда.

— Только беда-то в другом! — Он повысил голос. — Не хотим мы этих Врат на самом-то деле! Крей сказал истину — боимся мы стать частью Тени. И значит, будем тут сидеть до посинения, пока не проникнемся… пока не сочтём, что ничего более правильного и естественного в мире нет!

Кэлос беззвучно поднялся, отошёл от костра.

— Долго нам придётся этого ждать, Петя… боюсь — долго. И тут нам ничто не поможет. Ни нам, ни Земле.

— Да объясните же вы мне, что тут происходит! — рявкнул Данилов.