Кащей - Мансуров Дмитрий Васимович. Страница 63

– Я найду его. Летите домой. Охранников не бойтесь, их больше нет с нами. Царь мрачно кивнул:

– Я не сомневался, что ты так скажешь.

– Я никого не убивал, – ответил Кащей. – Заключенным не терпелось выразить им свою признательность за гостеприимство, и охранники от счастья не чуют под собой ног.

– Ты Кащей, – прошептала Аленушка.

– Конечно! Но не смотри на меня так, точно перед тобой Господь Бог!

– Ты правда спасешь Иванушку?

– У меня обязательство перед царевичем Артемом!

– Какое?

– Я буду почетным гостем на вашей свадьбе. Сама понимаешь, как я буду смотреть вам в глаза, если не верну твоего брата?

– Почему ты нам помогаешь?

– Стукнулся головой об стену и немножко того!

Бегите.

Через пять минут в пустую тюрьму заявился разгневанный Ортокс. Кащей лениво помахивал шпагоплетью, устроившись на куче соломы, и демонстративно зевал.

– Ты! – прорычал колдун.

– Разумеется! – ответил Кащей. – Ты и сам отлично знал, зачем я сюда явился. Кстати говоря, я чуть не помер от тоски, дожидаясь, пока ты соизволишь выпросить у короля медаль, оторвать свои вторые девяносто от стула и переместить свое величие в наш скромный дворик. Ой, я что-то не подумал... может, у тебя и не девяносто вовсе, а все сто сорок?

Лицо колдуна налилось кровью.

– Как ты смеешь мне указывать...

– Карты на стол! – перебил его Кащей. – Я спас твой город! И забрал пленников в качестве вознаграждения за праведные труды... Куда ты дел мальчишку?

– Ха! Так я тебе и сказал!

– Тебе не видать выхода в параллельный мир, как своих ушей! – рявкнул Кащей.

– Слушай меня внимательно, Злыдень... или как тебя там... Может быть, Кащей? Мне много наговорили о твоих деяниях, и, готов признать, ты действительно чего-то стоишь. Но ты перешел мне дорогу, а это не прощается.

– Все маньяки так говорят, – перебил его Кащей. – Веришь или нет, но я выслушивал подобные заявления тысячи раз. Надоело. Избавь меня от своих сентенций и отвечай на поставленный вопрос. Где Иванушка?

– Стража! – прокричал негодующий колдун. Его Никто еще так открыто не оскорблял. Кащей мигом вскочил и выставил перед собой шпагоплеть. В камеру набежало человек двадцать с мечами нашло, и еще оставалось место для стольких же. В другой форме, более рослые, чем простые стражники. Личная гвардия колдуна.

– Слушай, а лорд Гадд у вас проездом не бывал? – спросил вдруг Кащей – Что-то камера слишком просторная...

Колдун скривился, как от зубной боли.

– Этого урода я живьем сожру! – прогрохотал он – Он появляется из ниоткуда и исчезает в никуда, но когда-нибудь я все равно его достану!

– Сочувствую! – понимающе сказал Кащей – Но мы отвлеклись. Господа! Имею честь представить вам вот это дивное оружие! Вы видели у входа во дворец кучку опилок? То, что осталось от крепкой дубовой мебели? Его работа! Так что если кто желает, милости прошу!

– Взять его живым! – предупредил колдун. – Я лично казню его на площади!

Кащей с легкостью мог убить нападающих, но в его планы это не входило. Вволю порезвившись и наставив тумаков озверевшей гвардии, он намеренно замешкался, и едва стоявшие на ногах от усталости и побоев гвардейцы заломили ему руки.

– Снимите с него плащ! – приказал колдун. – И подайте мне... Ого, да он у тебя подозрительно тяжелый! Так-так, что это мы в нем держим? Надо же... Признаю, ты оригинал, ни разу не видел, чтобы плащи превращали в походный склад... Держите его! Не отпускайте! – Он с размаху нанес Кащею сильнейший удар в челюсть – тот ему, естественно, ничего не сказал о нежелательности опрометчивых ударов, – и коридоры тюрьмы огласились дикими воплями колдуна, сломавшего запястье и разбившего кулак в кровь.

– Больно, наверное? – сочувственно спросил пленник, когда первая волна криков ушла в далекие просторы тюремных камер. Колдун хотел было повторить удар, но вовремя вспомнил, что ему и так плохо, и ограничился второй волной стонов. Под его монотонное звуковое сопровождение они и добрались до дворца. Горожане веселились на площади, и никто не заметил, что их спасителя ведут под усиленной охраной.

– Слышь, колдун, а чего ты себе рану не залечишь? – громко спросил Кащей, так, чтобы услышали даже тараканы за каминами. – Слабо применить знаменитое волшебство на себе самом?

– Заприте его в пыточную! – просипел колдун, забегая в свой кабинет и начиная третью волну причитаний. Злобно матерясь, он закрыл за собой дверь и чем-то загрохотал. Гвардейцы поволокли ухмылявшегося Кащея, принципиально отказавшегося идти самостоятельно, матерясь не менее изобретательно, чем их повелитель. Приказ колдуна не убивать пленника пока никто не отменял, а что получится, если его попробовать избить, они уже видели. Бросить его на дороге означало подписать себе смертный приговор. А водить вокруг лежачего хорошо вооруженный хоровод и ждать, пока тот соизволит встать на ноги, – смешнее этого трудно было себе что-то вообразить. Кащей между тем усиленно думал. Колдун будет неработоспособен еще час, не меньше. Пока он там нахимичит обезболивающее и наложит повязку... Шпагоплеть и плащ ему занесли, и теперь самое важное заключалось в том, чтобы они попали в одно место с магическими приспособлениями самого мага и, возможно, в то место, где он держит Иванушку. Колдун неглуп и вряд ли оставляет волшебные предметы на видном месте. Приходится идти .а риск, иначе колдуна не обыграть.

– Наконец-то! – с облегчением выдохнули гвардейцы, втаскивая Кащея в камеру пыток и бросая его на каменный пол. Он отметил, что пол наклонно шел к краю пыточной, где находился слив. Не иначе смывали кровь жертв водой прямиком в канализацию? Основательно прописались, живодеры. Он бросил взгляд на пыточный инструментарий и понял, что его еще не били, а, можно сказать, просто дружески погладили по голове.

Довольный палач с надетым на голову кроваво-красным колпаком с прорезями для глаз и рта легко поднял его и бросил на пыточный стол, напоследок защелкнув на руках наручники с цепями. Затем, не мешкая, вытянул из камина раскаленный прут и поднес его к жертве.

– А ну осади, дубина стоеросовая! – не своим голосом прокричал Кащей. – Ты что, не знаешь, что меня решил пытать сам Великий Ортокс? Если ты до меня хоть пальцем дотронешься, то тебя самого на этот стол забросят!

Палач застыл.

– Я проверю, – сообщил он глухим низким голосом. – Если ты меня обманул, то я не знаю, что с тобой сделаю...

– Сходи, сходи, – закивал Кащей. – Заодно и бинтик ему на руку завяжешь. Морским узелком. У него еще кровь из носа шла, на шею жгут наложи, не пожалеешь!

Едва палач вышел, Кащей вскочил, с силой дернул за цепи, оборвав звенья у основания стены, подбежал к стеллажам и принялся хватать инструменты и выбрасывать в окно. Хорошо, что пыточная находилась прямиком надо рвом с неизвестными хищными животными. Чем их кормили, стало понятно и без вопросов.

– Вот ты какой, последний путь, – сказал Кащей, глядя, как инструменты погружаются в бездну и неведомые хищники ломают о них свои острые зубки, думая, что им подкинули что-то съедобное. Вовремя – услышав приближавшиеся шаги, он улегся на стол, забросил цепи на прежнее место, надеясь, что никто не станет проверять их целостность, раскинул руки-ноги и сделал вид, что находится на грани потери сознания от страха.

И действительно, никто и не подумал проверять. Когда в камеру вошел сердитый колдун с забинтованной рукой, а следом за ним изрядно смущенный палач, Кащей не выдержал и расхохотался. Колдун окинул обезумевшим взглядом пустое помещение с одиноко стоявшим в углу столом, на котором вольготно расположился умирающий от смеха пленник, и ему стало совсем плохо.

– Ты его щекоткой пытаешь, да? – на всякий случай, не скрывая обреченности, поинтересовался колдун. – Ну скажи мне, что это правда!

– Ты маниакально-депрессивный психопат с одной извилиной! – прокричал Кащей. – И я даже знаю, что она у тебя находится вовсе не в голове, а гораздо ниже! Снаружи!