Семь дней Мартина - Мансуров Дмитрий Васимович. Страница 10

– Тогда сделаем так. Мое финальное желание состоит в том, чтобы ты отвез письмо во дворец, – перезагадал Иван.

– Я выполню его! – кивнул Мартин. – А оно точно последнее?

– Не уверен, – признался царевич, – но его выполнение достойно завершит твою карьеру слуги. Я написал, чтобы отец отпустил тебя на заслуженную пенсию и выделил в вечное владение деревеньку, в которой ты родился. Думаю, это хорошая награда за твой труд и то, что в детстве ты спас меня от собак.

Мартин тяжело вздохнул: от собак Ивана спасти сумел, а от яблок – нет.

– Без Анюты я не буду чувствовать себя счастливым, – ответил он, – Если она умрет, я отправлюсь по белу свету, и личная деревенька мне ни к чему.

Дверца открылась, в коридор выехала тележка. Замороженная до космического холода кукла покрылась инеем, в коридоре стало заметно прохладнее. С Юльки и письма на пол потекли струйки белого тумана. Когда они дотянулись до Мартина, он ощутил дикий холод и понял, почему Иван так злится во время каждого Юлькиного перехода.

Через несколько минут кукла оттаяла и скосила взгляд на Мартина.

– Ну, что вы обо мне болтали за глаза, пока я мужественно леденела и превращалась в памятник самой себе? – прорычала она. – И не смотри на меня невинными глазами. Я знаю: когда вы оба так стоите, то обязательно замышляете что-нибудь катастрофическое. Мартин, ты чего застыл? Замерз, что ли? Хватай письмо и вези его в три-девятое царство! Последнюю волю царевича слышал? Исполняй!

– Юлька! В отличие от Ивана я тебя не просто стукну, а пробью тобой по футбольным воротам! – Пригрозил Мартин.

– Тихо-тихо, спортсмен! – укоризненно ответила Юлька. – Бедную куклу всякому под силу обидеть, а вот ты кого посильнее попробуй одолеть! И вообще, ты тут с таким постным лицом стоишь, что зеленая тоска покажется настоящим праздником жизни! Ивану жить всего ничего, и ты хочешь, чтобы он до последнего момента жизни видел твою мрачную физию? Не стыдно?

– И не такое видел, – вступился за слугу Иван.

– А ты вообще помолчи, не с тобой разговор, – сердито отрезала кукла, – Учти, Мартин, насчет царевича не скажу, его дело, но чтобы при Анюте постоянно улыбался, иначе подпрыгну и в глаз дам! Ты меня знаешь!

– Хочешь, чтобы она меня идиотом считала? – возмутился Мартин. Он подхватил письмо и положил его во внутренний карман желтого костюма – пришельцы подарили на память спецодежду.

– Если будешь вот так скалиться, – кукла состроила потешную физиономию, сведя глаза к носу и растянув улыбку до ушей, – то да, посчитает. А если нормально улыбаться, то нет.

Царевичу вспомнились ежедневные уроки по этикету, которые он посещал последние двенадцать лет. Сухая старушка, съевшая на обучении не одну собаку и не меньше сотни учеников, вбивала правила поведения так, что они снились по ночам в самых жутких кошмарах. Даже царь ходил перед ней на цыпочках и в ее присутствии заранее просчитывал каждый жест, чтобы не дай бог, ошибиться в какой мелочи.

Вспоминать об ужасах культуры перед сном Ивану хотелось меньше всего, поэтому он посмотрел на часы с кукушкой и полусонно пробормотал:

– Смотри-ка, Мартин, дело к ночи. Пойду я, высплюсь за прошлые недели недосыпа. Юлька, а ты перестань шуметь, не то последних пришельцев распугаешь. И не холодить воздух ежечасными переходами туда-сюда, а то замучился в одеяло кутаться!

– Неженка! – повторила Юлька. – Равняйся на меня – и у тебя такая выдержка появится, что…

– Я не коньяк, – отпарировал царевич. – Спокойной ночи, Мартин.

– И тебе того же.

– А мне? – возмутилась Юлька.

– Спокойная ночь и ты – понятия несовместимые, – сказал Иван. – При желании мертвого разбудишь.

Кукла не нашлась, что ответить, молча показала язык и направилась в комнату Анюты. Мартин отправился в свою комнату – без металлических дверей и холодильников при входе, но его перехватил Ор Лисс. Ученый держал в руках планшетку с тонкой кипой бумаг, но выглядел настолько утомленным, словно планшетка весила не меньше сорока килограммов.

Открылся холодильник, и задрожавший ученый неожиданно для всех выдал зубами скоростную дробь. У куклы брови полезли наверх от изумления.

– Ор Лисс, вы ли это?! – ахнула она. – Вы тоже неженка?

– Вот еще! – заметил продрогший ученый.

– Юлька, не морозь пришельцев, а то заболеют! – укоризненно воскликнул Мартин. – Навлечешь на себя гнев академиков из центра Галактики – и о путешествиях по дальним мирам придется забыть. Отправят тебя в Мухо… э-э-э, как там его называли-то, этот городок – всю жизнь проживешь в Тьмутаракани.

Юлька фыркнула.

– Вот уж не думала, что пришельцы, поселившиеся на холодном краю света, окажутся настолько теплолюбивыми! – заявила она, проворно захлопывая дверцу. Остатки холодного воздуха лениво расползлись по полу.

– Ор Лисс, не давайте ей больше читать ваши журналы! – потребовал Мартин. – А то она такие слова употребляет, что нас за колдунов примут и сожгут прямо на месте, не доводя дело до суда и казни на площади.

– А я бы охотно сейчас у костра погрелся, – вскользь заметил Ор Лисс. – Юлька, не смотри на меня так, я никого сжигать не собираюсь.

– Верю, – сказала кукла, – но на всякий случай не подходите ко мне со спичками в руках.

– Юлька, хорош глупости болтать, лучше скажи Анюте, что я у окна! – попросил Мартин.

– А что мне за это будет? – хитро прищурилась кукла.

– Если ты этого не сделаешь, то я заберу у Ор Лисса вот эту черную палочку и…

– Это маркер, – уточнил пришелец.

– …и нарисую тебе фингалы на оба глаза.

– Ерунда! – Юлька открыла дверцу и скользнула в холодильник, ведущий в комнату Анюты, – Я пририсую к ним дужки, и твои труды пойдут насмарку! А у меня появятся настоящие солнечные очки, как у пришельцев! Вот!

Она показала Мартину язык и закрыла дверцу за собой.

– Шустрая кукла! – сказал Ор Лисс.

– Возьмете себе?! – с надеждой в голосе спросил Мартин.

– Упаси гос… да нет, спасибо! – отказался пришелец. – Мне и так хорошо, а без нее станет еще лучше. Так, я чего подошел-то? Завтра Анюту проверят на наличие бактерий, ровно в шесть утра. Скажи ей сейчас, пусть приготовится и ничего не боится. С непривычки страшно, но это совсем не больно.

– А почему так рано? Она же не выспится.

– Днем у нас основная работа! – пояснил Ор Лисс. – Приходится выделять время сверхурочно.

Мартин почувствовал себя неловко: заявились к пришельцам, нарушили им распорядок…

– Извините, что так вышло.

– А! – отмахнулся ученый. – Одним делом больше, одним меньше – не проблема. К тому же только анализами дело не ограничится. Нам надо изучить свойства скатерти-самобранки. Видишь ли, в чем дело: мы ранее не встречались с тканью, имеющей выход в подпространство. Теперь желаем узнать, что случилось с яблоками после ее сожжения. Ведь яблоки не вывалились из нее при сгорании, и непонятно: они сгорели вместе со скатертью или остались в используемом для хранения продуктов подпространстве? Если яблоки уничтожены, то существованию бактерий пришел конец, и проблема превращения людей в оживших мертвецов сведена к минимуму, а после смерти Ивана в галактическом списке уничтоженных болезней появится еще одна строчка. Если же яблоки оказались затерянными в подпространстве, то на них рано или поздно наткнутся какие-нибудь исследователи. Нам придется отыскать яблоки до того, как физики найдут способ путешествия в подпространстве.

– Вы сами отправитесь внутрь скатерти?!

– Не исключено. Ученые, знаешь ли, ради науки готовы пойти на все. Если мы отыщем яблоки, то отправим скатерти в Академию Наук, и там в подпространство забросят баллоны с охлажденным газом. Яблоки заморозят прямо на месте, и еще одной проблемой станет меньше. – Ор Лисс на миг задумался и слегка усмехнулся. – А через несколько десятилетий первопроходцы подпространства здорово озадачатся наличием в нем замерзших яблок и пустых баллонов из-под газа. Посмотреть бы на их вытянутые лица…