Чистильщик - Мазин Александр Владимирович. Страница 59

– Вот-вот. Дайте ему пожрать за хорошую службу – и под замок. От того отдельно. А ты, умник, сиди и думай. Может, еще что вспомнишь интересное.

Хитрые мини-наручники заменили обычными. К немалому облегчению Васильева. И заперли его уже не в чуланчик, а в бывшую душевую. Детальное обследование помещения ничего не дало. Ничего, что могло бы служить оружием.

Время тянулось долго и муторно. Впереди маячила перспектива пыточной мясорубки. Васильев не сомневался, что даже лучший вариант будущего, уготованный ему Грустным с приятелями, предполагает пулю в затылок. Сразу же, как только его сочтут бесполезным. Значит, следует придумать нечто, позволяющее отсрочить нехороший конец.

Васильев сел на кафельную ступеньку под размонтированным душем и стал думать.

– Ну,– сказал Грустный.– Что еще надумал, умник?

Васильев опять сидел на табурете под прицелом слепящего рефлектора.

– Надумал,– ответил Валерий.– Возьмите меня к себе.

Вокруг заржали.

– Ну-ка ша! – рявкнул Грустный.– Чего это ты вдруг?

– Моей команды больше нет,– сказал Васильев.– А жить-то надо. Вы не думайте, я много чего умею! Хотите, могу даже вступительный взнос внести.

– Это какой же?

– Я же говорил: у меня квартира есть на Ленинском проспекте. Возьмете – отдам в общак!

– Мысль интересная,– произнес Грустный.– Федот, выруби этот прожектор. Значит, квартиру отдашь?

– Да,– подтвердил Васильев.– Хорошая квартира. Семнадцать штук вложил.

– И не жалко?

– А чего жалеть? Бабки приходят и уходят, а жизнь одна.

– Соображаешь. Давай, запиши адресок.

С Васильева содрали повязку.

– Значит, так,– сказал «бык»-сопровождающий.– Войдешь, подпишешь, что дадут. Понял? Зря не болтай.

– А если спросят?

– Никто тебя не спросит! – вмешался жирный Робик.– Все проплачено. Хочешь к нам, делай, что говорят. Иначе – бац! – и на вечный отдых! – Он махнул перед носом Валерия пистолетом.

Васильев вылез из машины третьим. После «быков». Последним, спрятав пистолет в карман пальто, выбрался Робик. Он же запер машину, черную «Волгу», на центральный замок. Остальные ждали.

«Улица Римского-Корсакова дома 15—21» было написано на указателе. А чуть пониже – «Нотариальная контора».

Жирный Робик решительно толкнул дверь, проследовал мимо очереди прямо к нотариусу. Замыкающий «бык» дышал Васильеву в затылок.

Нотариус, молодой парень с бегающими глазками, сразу выставил наружу посетителя и выволок из ящика папочку.

– Только вот здесь расписаться,– сказал он.—

В журнале я уже все зарегистрировал.

– Давай, расписывайся! – велел Робик. Он подошел вплотную к Валерию, присматривая.

Васильев взял ручку и вывел: «Хрен вам!» – с сочным восклицательным знаком и сунул бумагу жирному.

– Ах ты пидор! – заорал тот.

И заткнулся, получив по зубам рукояткой собственного пистолета, который Валерий мгновением раньше извлек из плащевого кармана Робика.

– Руки поднять! – скомандовал Васильев.– Кто рыпнется – пуля в брюхо! Кто-то плохо понял?!

– Ты это… Пожалеешь! – нерешительно пробормотал один из «быков».

– Ты мне жуб выбил! – закричал Робик.– Да ты попал, понял! Конкретно! Понял?

– Понял, не беспокойся! – заверил Васильев.– Заткнись, жирняй. А ты, жалостливый, вынь пушку, аккуратно, двумя пальчиками и брось на пол!

– Хер тебе за щеку!

– Считаю до полтора. Раз…

«Бык» – нервишки-то свои, не казенные – поспешно бросил на пол оружие.

– Теперь ты!.. Молодец! А теперь все легли на пол, ноги пошире, руки на затылок. А тебе, крыса, особое приглашение? – Васильев навел пистолет на остолбеневшего нотариуса. Тот поспешно плюхнулся на пол.

Васильев подобрал пистолеты, распихал по карманам, третий засунул за пояс, раскрыл окно.

Один из «быков» дернулся, порываясь встать.

– Лежать! – рявкнул Васильев.– Кто шевельнется – стреляю без предупреждения!

Он запер дверь на замок, уселся на подоконник.

Бандиты лежали тихо. Нотариус мелко дрожал. То ли от холода, то ли от страха.

Васильев посмотрел вниз: внутренний двор, второй этаж, пустяки – и спрыгнул на газон.

Через десять минут он был на Сенной. Пистолеты по дороге выбросил в мусорный контейнер.

– Припозднился,– заметил Егорыч, когда Валерий переступил порог.– Проходи на кухню.

Он налил Васильеву чаю, пододвинул тарелку с сухариками.

– Я видел Академика,– сказал Валерий.

– И как он?

– Неважно.

Васильев быстренько изложил дневные события.

– Да,– согласился Кремень.– Неважные дела у Паши. А ты – молодец. Потренироваться успел?

У Васильева возникло ощущение: ни Пашины увечья, ни собственные подвиги Валерия сэнсэя не волнуют.

– Вчера потренировался.

– И как?

– С ножом, вроде, получается, а со звездочкой не очень.

– Работать надо,– заметил сэнсэй.– У меня для тебя сюрприз. Пошли в комнату.

В комнате, еле умещаясь на узком диванчике, уткнувшись лицом в подушку, спал какой-то верзила. Голова у верзилы была совершенно седая, а плечи – пошире диванчика.

– Это кто? – шепотом спросил Васильев.

Кремень наклонился, похлопал верзилу по спине:

– Подъем,– сказал он.– Гости пришли.

Верзила тут же сел, провел ладонями по лицу, уставился на Васильева… и ухмыльнулся.

Петренко.

Нельзя сказать, что вид у Петренко был цветущий. Особенно после того, как он ухватил себя за седую шевелюру и стащил ее, как индеец стаскивает скальп врага. С такой же омерзительной гримасой.

Под париком обнаружился бугристый, неаккуратно выбритый череп с уродливой нашлепкой пластыря.

Еще через миг ребра Валерия хрустнули в горилльих объятиях.

– Поговорите,– флегматично изрек Кремень и удалился.

– Ну, выкладывай! – потребовал Петренко, усаживая Васильева рядом с собой.

Васильев выложил. Вернее, изложил. Последовательно и четко, как доклад на научном семинаре. Уложился в пятнадцать минут, но ничего важного не упустил.

К его удивлению, Петренко не очень-то и расстроился.

– Так я и думал,– отреагировал он.– Даже хуже. А выходит, Академик и Шиза – живые. А тебя я и вовсе не надеялся увидать, ты ж у нас был навроде салабона.