Мертвое Небо - Мазин Александр Владимирович. Страница 24

– А если – нет?

– На нет суда нет. Сладится – ты мой должник. Не сладится, я – твой. По рукам?

– По рукам.

Левая рука хуридского татя шлепнула по левой руке благородного сына Империи. На обеих ладонях – мозоли от оружия.

– Я – Сожри-Всё! – сказал вожак.– А братство мое – Пять Левых! – И сжал кулак.– Пойдем, имперец, укрою тебя в таком местечке, где ни один монах не отыщет!

III

Надежное местечко оказалось ветхой пристройкой прямо под могучей стеной обиталища Кариомерского Братства. Чуть подальше, на уровне земли – узенькие забранные решетками щели – продухи тюремных ям. Туда бросали всякую мелочь вроде карманных воришек. Оказалось, Сожри-Всё и светлорожденный Данил пользовались одним и тем же правилом: кто смотрит на огонь – видит только огонь.

Мимо затянутых мутной пленкой окон пристройки день и ночь таскались стражники, монахи, просители. Друзья и родственники узников толпились и горланили у зарешеченных щелей, в десяти шагах, как положено по тюремному уставу. Впрочем, Данил не раз видел, как за мзду стражники подпускали и поближе. Но ни Руджа, ни Ниминоа в ямах не было. Их преступление не относилось к числу мелких.

В полдень Сожри-Всё принес хорошую еду и плохие новости. Друг Данила и дочь Гривуша обвинялись в колдовстве и убийстве членов Святого Братства. Оба преступления карались смертью, но обвинение в колдовстве перевешивало, поэтому оно и считалось основным.

– Когда будет суд? – спросил светлорожденный.

– Суд? – Однорукий расхохотался.– Суд над чужеземцем и дочерью купчишки? Отец-Наставник Крун судит такие дела за завтраком, между двумя блюдами. Пока слуга меняет тарелки. Скажи мне, чем ты так прогневал Брата-Хранителя Дорманожа?

– Кого?

– Да ладно! – Сожри-Всё подмигнул.– Со мной можешь не темнить. Брат-Хранитель Риганского монастыря Дорманож, из любимчиков Наисвятейшего, специально притащился, чтобы изловить светлорожденного Данила. Кто бы мог подумать, что я войду в дело с благородным имперцем, а? – Черноповязочник хлопнул Данила по плечу.

– И все-таки я не знаю этого монаха,– недовольно проговорил Данил.– Брат-Хранитель – это как?

– Большая шишка. Крун готов ему всю задницу вылизать. Это собачий хрен Дорманож травил тебя здесь, в Кариомере. Кто-то дважды настучал на вас лично Брату-Хранителю. Да так по-тихому, что даже мои люди у Круна ничего не пронюхали.

– Твои люди у Круна?

– Ну да. Думаешь, это святоши заправляют городом? Хрен! Они только сдирают с людишек последние штаны. Я-то могу в любой момент проткнуть жирное брюхо Отца-Наставника, а вот он доберется до меня не раньше, чем луна станет солнцем! – Черноповязочник хохотнул.– Половина сотрапезников Круна стучит на него мне и моим корешкам. Да что там, сам Крун отстегивает нам за разные услуги. Например, чтобы нашли тебя! – Сожри-Всё снова расхохотался.– И вишь, не зря платит: я-то тебя нашел, а он – хрен собачий! Вот так-то, благородный Данил! Кабы не мы, Хурида давно бы на уши встала! – Черноповязочник так и лучился от самодовольства.– Это когда-то у монахов настоящая сила была. А теперь святоши разжирели и обленились, гадят прям под себя. Их шпионы работают на нас, их солдаты хапают и пьянствуют, а начальники, окосев от дури, блюют друг на друга. Поверь, я отлично знаю монахов!

– Откуда же?

– Сам был монахом! – Сожри-Всё сплюнул на пол.– Молодой был. Дурак! Вот вишь, руку оттяпали да выкинули вон!

Атаман так расстроился, что минуты две молчал, прихлебывая пиво.

– Так что же будет с моими друзьями? – спросил Данил.

– Известно что. Вздернут за ноги на рыночной площади. Уже и приказ дан убрать палатки и мусор. И деньги уже принесли Смерть-Бочке, чтоб порядок был. Его банда рынок держит.

– Они могут нам помешать, если мы захотим освободить приговоренных? – спросил Данил.

– Они точно нам помешают! – с удовольствием подтвердил Сожри-Всё.– Но ты же такой лихой боец, благородный Данил! Почему бы нам не наведаться нынче вечером к Смерть-Бочке и не поковыряться у него в желудке большим куском железа?

Данил изучил довольную рожу черноповязочника.

– Похоже, не очень-то его любишь?

– Не люблю,– охотно согласился однорукий.– Рынок – жирный кусок. А я здорово проголодался!

– Допустим, мы устраним Смерть-Бочку,– сказал Данил.– Но сумеем ли спасти моего друга и девушку?

– Слушай меня! – Сожри-Всё наклонился вперед, обдал светлорожденного кислым запахом пива.– Их вздернут часа через четыре после восхода. Потом святоши отправятся обедать – казнь всегда возбуждает у них аппетит. А с ними уйдет и большая часть солдат. Некоторое время твои друзья повисят вниз головой. Неприятно, но можно перетерпеть. При них останется человек двадцать охраны да парочка палачей для пригляду. И люди Смерть-Бочки. Убедил?

– Говоришь, человек двадцать солдат? А не захотят ли они прикончить повешенных, если мы попытаемся их освободить?

– Солдаты? – пренебрежительно бросил черноповязочник.– Оставь! У солдат есть жены, детишки. И все они хотят жить. Да и кушать тоже хотят. Возможно, они и прикончили бы пленников, кабы ты был один. Но ни один кориомерский служивый не станет усердствовать, если увидит вот это! – Однорукий дотронулся до черной ткани на своей голове.– А Крун в следующий раз будет знать, кому платить, чтобы был порядок.

– Как-то легко у тебя получается…– усомнился Данил.

– Ну, есть и трудности. Например тот же Смерть-Бочка. По прозвищу отвечает, не сомневайся [11]! Или парни Дорманожа. Риганцам здесь не жить, следовательно, и бояться меня ни к чему. Что ж, поработаем железом.

– А потом?

– Потом я вас укрою. Твой дружок Дорманож, конечно, будет искать. И Крун, ясное дело, попытается другие ночные братства против меня настропалить. И пусть. На мою территорию атаманы не сунутся, а кто рискнет…– Сожри-Всё сделал недвусмысленный жест.– Дорманож, ясное дело, может и помощи запросить из Воркара… Но до Воркара далеко, пока суть да дело – вас и след простыл. Ладно, заболтался я! Пора двигать. Значит так, благородный Данил, как стемнеет – будь готов. А пока отдыхай. Может, девочку тебе прислать?

– Обойдусь. А этот Смерть-Бочка… Много у него людей?

– Хватает.

– Может, проще ему заплатить?

– Трусишь, благородный?

Данил промолчал.

– Нет,– сам себе ответил Сожри-Всё.– Не трусишь. Совесть у тебя зашевелилась. Так пусть притихнет. Смерть-Бочка, пока на атаманство не сел, в Межземном море пиратствовал. Твой, можно сказать, исконный враг. А за людишек его не думай. Половина их с удовольствием войдет в Пять Левых. И вторая половина тоже войдет. Без удовольствия. Когда мы с тобой отправим в Нижний мир дюжину самых буйных. Сожри-Всё имеет вес в Кариомере, сам увидишь. Так что отдыхай, сил набирайся!

И убрался.

Заявился атаман, как и обещал, после заката.С ним – еще четверо.

– Черный Палец,– представил он одного. Остальным внимания не уделил.– Ты готов?

Данил кивнул и встал. Меч уже был пристегнут к поясу, а кольчугу он теперь не снимал даже на ночь.

– Вот,– назидательно сказал Сожри-Всё.– Человек!

Кто-то из его подначальных хихикнул, но под пристальным взглядом вожака осекся и смущенно уставился в пол.

– Мыслю так,– заявил атаман, когда вышли на улицу.– Смерть-Бочкина братва сейчас в разброде.

Проходивший мимо стражник из тюремных вежливо поклонился атаману:

– Здравия, почтенный!

Сожри-Всё небрежно кивнул и продолжал:

– С ним – лбов двадцать.

– А сколько всего? – спросил Данил.

– Сколько их, Черный?

Помощник атамана прикинул:

– «Больше-веселее» – крепкое братство. Сотни две выставит, я думаю.

– Им голоса не дадут! – перебил Сожри-Всё.– Главное – Смерть-Бочка и пара его ближних корешков. Задерись и как его…

– Бам-Сразу,– подсказал Черный Палец.

– Управимся,– сказал атаман.– Я своих поднял полных пять дюжин. Задавим. Главное – Смерть-Бочка. Здоровый кусок. Внаскок не возьмешь, пробовали.