Мертвое Небо - Мазин Александр Владимирович. Страница 58

Нил снял с пояса рожок, протрубил сигнал: арбалетчикам изготовиться. Визг, храп, топот. Между ближайшими магхарами и строем – чуть больше ста шагов. Но тварей следовало подпустить как можно ближе, чтобы тяжелые стрелы пробивали их насквозь, опрокидывали друг на друга. Смешать первые ряды, сбить скорость, образовать живую преграду между копейщиками и остальной ордой.

Нил выждал ровно столько, сколько требовалось. Затем трижды дунул, коротко и мощно. И услышал слитный грохот залпа. А затем многоголосый вой, визг, вопли. На какое-то мгновение, казалось, поток остановился и даже подался назад. Но уже через несколько мгновений задние ряды перекатились через окровавленные, бьющиеся в агонии тела. Сигнал – и вторая тысяча арбалетов ударила в живую волну. Вновь вопли, визг, надсадный истошный вой. Нил увидел, как разом соединились щиты первой шеренги, а воины второй подняли щиты над головами, прикрываясь, словно при атаке всадников. Арбалетчики подали назад. Теперь каждый будет держать свой сектор и стрелять только при необходимости.

Встретились. Поток магхаров достиг зеленых шеренг и теперь действительно остановился. Нил мог с легкостью представить себя на месте прикрывшегося щитом пехотинца. Это был бой, в котором не требовалось фехтовального мастерства. Ударить, повернуть, выдернуть, ударить, повернуть, выдернуть. Когти и зубы, пусть даже ядовитые, послабей закаленной стали. Магхары-прыгуны попытались перемахнуть через строй, но их еще в воздухе сшибали арбалетчики. Всего лишь несколько минут – и перед строем образовался отвратительный барьер из мертвых и раненых тварей. В нескольких местах магхарам удалось надорвать строй. В одном случае это сделало невероятно огромное, в два человеческих роста, чудовище, подмявшее под себя копейщика. В другом – верткий прыгун, вскочивший на щиты и ухитрившийся, просунув лапу в щель, полоснуть ядовитыми когтями раньше, чем его достала арбалетная стрела. Но таких было немного. Главная опасность – не отдельные твари. Главный и самый опасный враг – усталость. Но Нил знал, как с ним бороться.

Голос рожка перекрыл шум битвы. Слаженным быстрым движением первая шеренга подалась назад, вторая опустила щиты, а третья заняла место второй.

Поток магхаров разбухал и поднимался, как запертая плотиной река, но натиск заметно ослабел. Это могло вселить надежду в человека менее опытного, чем Нил Биоркит. Но сын вагара знал наверняка: противник не отступит. Добиться этого так же невозможно, как погнать вверх сорвавшуюся снежную лавину. Даже если каждый копейщик унесет с собой полсотни магхаров, конечный счет окажется не в пользу Северной Стражи.

III

Подземный путь проделали без помех. Турфанг разогнал всех безмозглых тварей, а у тех, что поумнее, хватило ума не связываться с таким многочисленным противником. Данил же помнил каждую отметину на стене и шел, как по собственному дому. Топот тысяч пардовых лап зловещим гулом наполнял сдавленную грузом горы пустоту. Но сердцу Данила этот умноженный эхом ропот был слаще орэлейских арф. Будущее Мира рокотало за его спиной.

«Не месть,– думал он.– Справедливость».

Когда-то его родич Сантан стер с облика Мира мерзкое племя соххоггоев. А ему, Данилу Русу, назначено избавить землю от проказы Святого Братства. Светлорожденный не испытывал гордости от своего будущего предназначения. Его с детства учили править. А править – это не только наказывать, но и принимать ответственность за то, что сделано. Данил, пробивавшийся к границе Хуриды, дрался, чтобы выжить, а Данил, ехавший во главе конгайского войска, готовился творить Будущее. Как и подобает потомку славного рода Русов.

Подгорный проход войско преодолело менее чем за двенадцать часов, но на поверхность выбраться не торопились. Даже ночью снаружи мог оказаться случайный или неслучайный наблюдатель. Так что лагерь разбили под землей, прямо в коридоре, расставив караулы и осветив подземелье на полмили.

А утром Данил и Виг, взяв с собой тысячу всадников, на рысях двинулись вниз. Данил очень хорошо помнил, что представляет из себя Засов. Без тяжелых машин с ним придется повозиться, а это означало бы – потерять преимущество внезапности. Командующий Виг пришел к тому же мнению, когда получил возможность поглядеть сверху на хуридскую цитадель.

– Крепкий орешек,– задумчиво произнес он.

Но светлорожденный и не намеревался брать Засов штурмом.

– Крепкий, но с гнильцой,– заявил он.

Войско змеиным хвостом растянулось по каменистой тропе. Спустившись на дорогу, всадники перестроились более компактно и пустили пардов крупной рысью. Встречных не было. Прошедший ночью дождь смочил землю. Лапы пардов скользили, зато не поднимали пыли.

Последний поворот. За ним – часть дороги, просматриваемая с привратных башен. Светлорожденный скомандовал: всем спешиться.

– Попробую уговорить стражу быть поскромнее,– сказал он Вигу.

Войско спешилось, и из-за поворота перед глазами стражи появился один-единственный всадник. Данил Рус.

Ворота, как и следовало ожидать, оказались на запоре.

– Эй! – гаркнул светлорожденный.– Выгляни, кто хочет разбогатеть!

Через полминуты между надвратными зубцами показалась голова в круглом шлеме.

– Ты что за хрен? – осведомилась голова.

Вместо ответа Данил левой рукой сдвинул на затылок шлем, а правой встряхнул кожаный мешочек.

Хуридский стражник может не услышать топот тысячи пардов в двухстах шагах, но звон монет слышит за три мили. Оказалось, это тот самый стражник, не так давно выпустивший из города Данила, Ними и Спота. Для стражника Данил был не имперским шпионом, а крутым парнем из «черных повязок», повздорившим с монахами. Поскольку монахи платили стражнику втрое меньше, чем «черные повязки», хуридит даже и раздумывать не стал.

– Ты, это, не ори,– сказал он.– Счас открою.

«Счас» растянулось минут на десять. Стражник отпирал ворота в одиночку: не делиться же, в самом деле, с этими пьянчугами!

– Шуми не особо,– предупредил он, когда Данил въехал в ворота и заветный кошелек переменил хозяина.– Разбудишь десятника – тады будешь по новой платить.

– Ни в коем случае,– пообещал Данил, наклонился, снял с головы стражника шлем (хуридит даже не потрудился застегнуть подбородочный ремень) и опустил кулак на стражников затылок.

Подъехав к караулке, Данил убедился, что вывел из строя единственного бодрствующего привратника. Остальные преспокойно дрыхли. Что ж, здоровый сон удлиняет жизнь.

Данил выехал из ворот и подал сигнал.

Через десять минут тысяча всадников без помех въехала в ничего не подозревающий Засов. На рысях конгаи проследовали к солдатским казармам и без особых проблем разоружили гарнизон. Неважная репутация солдат-хуридитов вполне оправдалась: сопротивления они не оказали ни малейшего. Разобравшись с гарнизоном, конгаи обложили обиталище. Обложили, но штурмовать не стали. Этим занялись попозже, когда подтянулись осадные орудия.

Спустя пару часов светлорожденный Данил Рус и Бронзовый Дракон Виг сидели за черным столом, пили черное вино вместе с городским атаманом Кривым Ножом и слушали, как грохочут конгайские туры [18]. Туры долбили стену обиталища. О запершихся монахах, впрочем, собеседники не беспокоились. Данила больше заботило то, что его старый недруг Дорманож, оказывается, выжил и несколько дней назад отбыл в Воркар вместе с риганцами. Ну а Кривой Нож, поглядев на стальные наголовники конгайских боевых пардов и сверкающие доспехи всадников, вообще вычеркнул монахов их списка своих забот. Атамана куда больше интересовало, какие порядки заведут в Засове конгаи. Бывший контрабандист, он хорошо знал строгость Закона по ту сторону гор. Но знал также, что соблюдение закона часто зависит от десятника, перехватившего контрабандный товар. А поэтому упирал на то, какой полезной станет для завоевателей дружба с «черными повязками».